На все четыре стороны
Шрифт:
— Не понимаю, — мотая головой из стороны в сторону, с отчаянием вымолвила Марго. — Ничего не понимаю!
— Я говорю о пророчестве, которое было зашифровано в книге, — торопливо пояснила Алена. — Эти цифры на закладке — они также означают номера страниц, на которых через вырезанное сердечко надо найти слово! Причем если взять нормальный экземпляр книги, то ничего не прочтешь. Смысл можно уловить, если только ищешь по не правильно сброшюрованной книге, той, что была в русской библиотеке! Тогда получается фраза: «Вместе гибель таят и не раз ее приносили, но если разрознить их и от себя отдалить, проклятия избегнешь». Вспомните, Марго, ведь Малгожала не собирала ожерелье, а держала камни просто в мешочке — их отдельно, цепочку отдельно. Но все равно камни лежали рядом, пророчество срабатывало — пусть даже ослабленно. Именно поэтому она отдала их на хранение Зое! Она
— Ладно, хватит болтать! — совершенно так же, как еще недавно кричал Руслан, выкрикнула Селин, сжимая в каждой руке по пистолету и водя ими от Марго к Алене и обратно, словно не в силах решить, в кого выстрелить сначала.
— Ты не сможешь! — закричала Марго, заслоняясь ладонями. — Ты не сможешь нас убить!
— Сможет, — устало выдохнула Алена, у которой внезапно так заломило колено, что почудилось — сейчас упадет. Смертельно захотелось прислониться к чему-нибудь, опереться на что-нибудь, лучше всего, конечно, на комод номер 17. Но она боялась делать резкие движения — а вдруг у Селин не выдержат нервы и она начнет палить направо и налево? С усилием Алена перенесла вес на правую ногу, скрипнув от боли зубами, и снова ей почудилось, что скрип отдается по всей комнате, резонирует за спиной. — Сможет! Убила же она своего любовника. И тех двоих.., под синими одеялами. Ты одна это сделала или вы прирезали их на пару с Русланом?
Марго уставилась на нее во все глаза. Ну да, она подумала, что Алена сошла с ума от страха. То про какое-то безумное пророчество талдычит, то про синее одеяло…
Однако упоминание о синем одеяле привело Селин в отличное настроение!
— Между прочим, около карусели был убит именно наш человек. Он пришел на встречу с нами, изображал бродягу, спящего на скамейке. Мы просто выжидали удобную минуту, чтобы подойти к нему. Заодно походили вокруг, пораздавали листовки. Одна досталась тебе, — она ткнула стволом в Алену, заставив ту покачнуться. Алена едва не упала, но все же удержалась на ногах. — Затем мы сели на скамейку. Мы следили только за теми, кто был вокруг, но нам и в голову не пришло, что опасность нагрянет совсем с другой стороны. Убийца нашего друга стоял наверху, на балюстраде Сакре-Кер, среди негров и арабов, которые продают сумки и всякую ерунду туристам. Никто не заметил, как он перевесился через перила и бросил вниз нож! Все были разморены жарой, отвлечены музыкой, кружением карусели… Мы и сами ничего не заметили, только удивлялись, что наш друг к нам не подходит. И только когда заорали американки, спохватились и мы… А впрочем, я зря сказала, что убийце удалось сделать свое дело незаметно. Один негр увидел это и украдкой донес полицейским. Разумеется, убийцу задержали, но тотчас выпустили — ведь у него при себе было удостоверение сотрудника отдела по борьбе с терроризмом. Он моментально уехал из Парижа, надеясь, что мы не выйдем на его след, но просчитался: в том комиссариате, куда его привезли с самого начала, работал наш человек! И мы почти в тот же день получили об этом Мусе аль-Джарридине самую подробную информацию. У нас везде есть люди! Мы узнали адрес его секретного убежища неподалеку от Тура и отправились туда. Мы не сомневались, что он именно там будет скрываться. Убрать его поручили нам с Русланом, ведь мы проворонили убийство нашего товарища… Руслан сказал, что мы должны будем оставить намек, что Муса аль-Джарридин убит именно из мести, поэтому и прихватил с собой синее одеяло. Такое, какое осталось на трупе около Сакре-Кер! Мы легко подобрались к жертве, аль-Джарридин чувствовал себя в полной безопасности на той вилле. Но все-таки он успел броситься к окну… Там мы его и прикончили. Потом Руслан накрыл труп синим одеялом и еще раз всадил в него нож. Мы уже собрались уйти, но тут увидели тебя. — Селин махнула пистолетом в сторону Алены, и та снова покачнулась. — Мы вспомнили, что видели тебя около карусели… Твое счастье, что ты тогда ушла и унесла девочку! Мы хотели
Алена тупо кивнула.
«Твое счастье», — сказала Селин… Недолго длилось ее счастье! Ненадолго она спаслась. Но хоть Лизочка теперь в безопасности, и на том спасибо судьбе, нельзя, ей-богу, требовать от нее слишком многого! В конце концов, Алена Дмитриева пожила на свете довольно, даже последний всплеск любви испытала… Правда, не научилась как следует танцевать милонгу и аргентинское танго, но, может, в райских садах повезет найти подходящий танцкласс с хорошим партнером?
— Все декорации были соблюдены, — продолжала Селин. — Потом мы стали обыскивать виллу, и тут появился человек в черном «стетсоне». А затем ты…
— Как в это «стетсоне»? — пробормотала измученная, переставшая что-либо понимать Марго. — Почему?
— В этой истории полно «стетсонов», — устало вздохнула Алена. — Так что не удивляйтесь.
— Мы сфотографировали вас. Хотели убить, но Руслан сказал, что не стоит рисковать, мужчина выглядит опасным. Он мог быть не один. Как мы потом проклинали себя за то, что не рискнули! Когда мы показали фотографию в нашей штаб-квартире, нам сказали, что мы идиоты и преступники. Этот мужчина — Габриэль Мартен, антиквар из квартала Друо. Его давно подозревали в сотрудничестве с отделом по борьбе с терроризмом, его лавка «Восточные древности» — очень подозрительное место, но теперь доказательства того, что он агент, можно сказать, получены. Он не мог оказаться на вилле случайно. А тебя никто не знал. Нам сказали, что ты, наверное, новая сотрудница отдела. И мы снова вспомнили, как видели тебя на карусели! И Мартен тоже там был. Конечно, это не могло быть совпадением.
— Это было именно совпадением! — зло бросила Алена. — Я на карусель пришла, только чтобы ребенка покатать. Насчет Мартена не знаю, зачем он там был. А в Тур я приехала по приглашению своих друзей. И Габриэля они пригласили, потому что он жених одной их родственницы. Да здесь все одно сплошное совпадение, как ты не понимаешь?!
— Мне наплевать, — сгорбившись, хрипло сказала Селин. — Мне наплевать! Я только зря теряю время. Я сейчас… Все, я стреляю!
— Из какого пистолета в кого? — быстро спросила Алена.
Селин растерянно моргнула, отвела глаза, уставилась на пистолеты… Заминка длилась какое-то мгновение, но ее Алене хватило, чтобы метнуться к комоду, схватить ящичек с бусинами — и швырнуть его в голову Селин!
И это было все, на что она оказалась способна, потому что нога подогнулась — и Алена рухнула на пол, ударившись левым коленом. И тут целый град чего-то мелкого, болезненного с силой стегнул ее по спине, по голым рукам, по шее.
«Это пули, — подумала она. — Меня убили. Как много в пистолетах пуль, оказывается…»
Она больше не чувствовала боли, в глазах потемнело, и сквозь тьму она увидела, как рухнул стоящий у стены шкаф, из него посыпались ящички с бусинами, полились хрустальным водопадом подвески… Потом из шкафа выскочил Габриэль Мартен.., в руке у него был пистолет… Ну, предсмертный бред, конечно.., нашла кем бредить.., лучше бы в этом бреду увидеть Игоря — еще разик, один раз, на прощание, чтобы сказать ему: я умерла, но любовь не умирает! А он бы сказал: Ne quitte pas!
Хотя нет, это по-французски, а он не знает французского…
И горькая обида на Игоря, который никогда не скажет ей: «Не покидай меня!», не скажет ни по-французски, ни по-русски, была последним чувством, которое испытала Алена.
Я уже писала, что в городке нашем начал свирепствовать тиф. Причем эпидемия достигла таких масштабов, что проще было найти заразившихся, чем умудрившихся остаться здоровыми. Местное начальство, до смерти испуганное, издало приказ: всех больных, вне зависимости от ранга и звания, цивильных и военных, свезти в устроенные особые бараки.
Тифозный барак… Сколько людей при одном этом словосочетании испытывают ужас неотвратимой смерти! Испытала этот ужас и я, когда, вернувшись в госпиталь после перерыва между дежурствами, узнала, что доктор Сокольский, уже давно прихварывавший, но никому не жаловавшийся, занемог, слег. И принес же черт как раз в то время в госпиталь городское начальство в сопровождении какого-то армейского чина, который решил, что лучше госпиталь останется вообще без главного врача, чем этот врач будет находиться в госпитале в качестве больного, распространяющего заразу!