На все четыре стороны
Шрифт:
— Ежели вы желаете впредь оставаться в таких эскападах неузнанной, — снисходительно заметила Алена, — отвыкните от двух привычек. Во-первых, не употребляйте пачули вместо духов (ее ведь даже запах краски не в силах заглушить!), а во-вторых, не швыряйте где попало свой «стетсон».
Марго вызывающе вскинула голову, однако вид у нее был такой, словно она получила хороший удар под подбородок. Видимо, она и вообразить не могла, что жертва способна была ее узнать да еще бросить ей в лицо обвинения. Но Алена не собиралась униматься.
— Кстати, не проясните ли вот какую мелочь? — продолжала она в прежней тональности. — Зачем вам все это понадобилось устраивать? Я имею в виду грабеж в библиотеке? Deja en mariage il tarde? — В неуклюжий авторизованный перевод известного русского «уж замуж невтерпеж» Алена вложила бездну ехидства и с удовольствием понаблюдала, как голова Марго снова конвульсивно дернулась — второй виртуальный удар в подбородок вышел столь же чувствительным, как первый. — Ведь вы не могли не знать: я несла книгу в библиотеку, чтобы ее могла взять мадам де Флао, ваша maman. То есть закладка так и так попала бы в ваши руки, к чему было лишнего хлопотать и устраивать разбойное нападение? Или… — она усмехнулась, — правы ваши не то родственнички, не то друзья, которые уверяют, что вы и ваша maman терпеть друг друга не можете? То есть вы хотели опередить ее во что бы то ни стало? Хотели первой завладеть закладкой с шифром, а значит, и ожерельем? Мечтали оставить maman на бобах?
Марго опустила голову и посмотрела на нее вприщур. Женщины были одного роста, и, когда глаза их встретились, Алена ощутила странное, противоречивое чувство. И подумала, что, наверное, подобное чувство вражды-дружбы испытывала Зоя Колчинская по отношению к Малгожате Потоцкой. Тех двоих разделяли кровавые реки — этого не было между Аленой и Марго. Однако их сближали совместно перенесенные страдания — чего тоже не было между Аленой и Марго. Между ними было только ожерелье… Нет, еще закладка из старой книги! И странное пророчество…
— Разумеется, — усмехнулась Марго. — Ты угадала. Я этого хотела, и я это сделала. Откуда тебе знать, что собой представляет моя мать? Ты книгу прочитала — ну так поймешь, если я скажу так: бабушка Малгожата возродилась в своей дочери. Я — жалкое подобие, тень, засушенный лепесток по сравнению с ними обеими. Мать прожила бурную жизнь и до сих пор угомониться не может. Если бы ты знала, что она тут вытворяла в войну! Странно, что ее потом не поставили к стенке. Вывернулась, как всегда умела вывернуться старушка Малгожата и как научила действовать свою дочь. Моя мать привыкла играть людьми, как картами, а теперь, на закате, играет картами, как играла людьми. Она пристрастилась к игре, она от автоматов игральных, от рулеток оторваться не может, в подвалах игровых домов на Пигаль днюет и ночует. Я ее выгнала отсюда, потому что она начала красть и продавать вещи, чтобы было на что играть. И если бы она первой добралась до камней, с ними было бы то же самое. Мы знали, что memoires Зои Колчинской вышли в частной типографии тиражом всего триста экземпляров, и в один из них старая Малгожата вложила шифрованную записку с указанием того места, где она спрятала ожерелье. Только я все время была убеждена, что оно лежит где-то целое-целехонькое, не разрозненное, и только когда я увидела на закладке эти номера, среди которых я толкусь день-деньской, — Марго широким жестом обвела свою verretheque, многочисленные секретеры, шкафчики, бюро, ящички, — передо мной словно высветилась разгадка. Я все поняла! Боже ты мой, рядом, оно было рядом со мной постоянно… Сейчас мне даже кажется, будто я помню, как натыкалась на эти «бусинки», когда рылась в ящичках, искала нужные мне подвески. Удивлялась — что тут такое болтается, зачем валяется? Но, к счастью, не выбросила: вдруг, думала, когда-нибудь пригодится. Хвала Пречистой Деве, что не выбросила! О том, что путь к сокровищу указан на закладке, вложенной в книгу Зои, бабка нам только на смертном одре сообщила — двадцать лет назад она умерла, ей было девяносто пять… Мы с матерью все эти двадцать лет только и делали, что искали! Бегали по букинистам, перевернули горы книг, давали объявления в газеты, мол, купим издания мемуаров Зои Колчинской… Столько денег на них истратили! Ведь все, у кого они были, норовили подороже заломить. Мы нашли сто пятьдесят семь книг, прежде чем обнаружилась нужная. И где? В библиотеке! Мать, конечно, неосторожно поступила, когда на радостях позвонила мне и рассказала об этом. Главное, что библиотекарша сказала ей: мол, в книге закладка, испещренная цифрами. Ну, мать кричала: «Мы нашли, нашли ее! Завтра она будет у нас! Мне обещали позвонить, как только книгу вернут! Я наврала им, что ищу мемуары своей матери, они так растрогались!» Ну, я не стала ждать звонка из библиотеки, а подсуетилась и опередила мамашу…
И Марго заговорщически подмигнула Алене. Ей-богу подмигнула, как подружке! Наверное, именно так Малгожата подмигивала Зое, рассказывая о выполнении очередного задания «красных панов»…
— Скажите, Марго, — спросила Алена, — а вам не пришло в голову заинтересоваться, почему Малгожата написала шифр на закладке, вложенной в книгу?
И почему для этого был выбран именно не правильно сброшюрованный экземпляр?
— Ну, знаешь, думать о том, что варилось в голове у моей бабки, — с ума сойдешь. Она как была сумасшедшая в молодости, так сумасшедшей и осталась.
— А сердечко?
— Что сердечко? — сдвинула брови Марго.
— Ну, вам не странно, что в центре закладки прорезано сердечко…
— Да по мне, хоть череп с костями, какая разница? — изумленно вставила Марго. — Главное — оно нашлось, нашлось! Нашлось ожерелье! Я сегодня мчалась на мотоцикле, неслась как сумасшедшая и думала: никто не знает, что у меня на шее — ожерелье Клеопатры, ожерелье Жозефины, одно из самых загадочных и малоизвестных сокровищ на свете! Оно бесценно, оно поможет мне восстановить наше состояние! Даже моему покойному мужу с его нефтяными вышками пришлось бы вывернуть карманы, чтобы купить это ожерелье. Как мы его искали! Каждую новую найденную книгу мы ворошили от первой до последней страницы, я этот шелест страниц уже просто не могу слышать. Мне в нем бабкин злорадный смех чудится. Да, она хихикала — до сих пор помню, как она хихикала, когда уже агония к ней подступала. А она нам тайну открывала, насмехаясь над нами! Наверное, думала, что это невероятно остроумно: воспользоваться для хранения шифра книгой Зои, которую она сначала спасла и которой потом испортила жизнь.
— Что вы имеете в виду? — насторожилась Алена.
— Ну, понятно, этого в книжке нет, — усмехнулась Марго. — Ты не знаешь. Когда умер Зоин первый муж, русский, тот врач…
— Так она все же вышла за Левушку?! — ахнула Алена. — А мне в библиотеке говорили, мол, ее мужем стал де Флао.
— Вышла, вышла, — успокаивающе кивнула Марго. — Де Флао был уже потом.
— Но почему умер Лев? — спросила Алена. — Неужели те сердечные приступы, которые начались при тифе…
— Да, от последствий той болезни Лев Сокольский так и не смог оправиться. Он умер в двадцатом, уже в Париже. Зоя осталась одна.
— И детей у них так и не было… — вздохнула Алена.
— Так и не было. Зоя очень страдала и даже думала вернуться в Россию, но там ее, конечно, ожидала гибель. Малгожата не хотела ее отпускать, помогала ей, чем могла, хотя и сама жила бог знает как. Именно тогда они вместе стали делать украшения на продажу — бусы какие-то, серьги… В то время вошла в моду броская, недорогая бижутерия, у Зои были поразительный вкус и изобретательность, а Малгожата искала для ее изделий старые бусы, стекляшки, перья, бисер, даже пуговицы красивые в ход шли. Тогда бабуля и завела первые знакомства с торговцами на блошином рынке, со скупщиками старья, благодаря которым позже и добывала материалы для ремонта люстр. Именно этим она затем увлеклась, и это стало довольно прибыльным бизнесом, которым мы все занимались: она, моя мать, я… Ну вот, словом, Зоя и Малгожата какое-то время так и перебивались на изготовлении бижутерии, как вдруг Малгожата прочла в газете, что на каком-то балу или банкете присутствовал вернувшийся из Англии Шарль де Флао, потомок знаменитого наполеоновского генерала. Этого молодого человека даже назвали в его честь, Опост-Шарль-Жозеф, но он тоже предпочитал называться просто Шарль. Это был в некотором роде кузен Малгожаты, но самый настоящий де Флао, не из побочной, незаконнорожденной, ветви, а законный наследник имени.
— И состояния… — усмехнулась Алена.
— И состояния, — кивнула Марго. — Не бог весть какого, но… Малгожата решила вытянуть из него денежек — и устроила встречу с ним. Перешла дорогу, как она любила говорить.
— Да уж… — понимающе кивнула Алена.
— Малгожата удивилась, обнаружив, что Шарль де Флао молод и красив, и подумала: а почему бы не завладеть им? Ведь он был холост! Малгожата распустила перья, как она умела это делать, однако.., однако Шарль де Флао, оказывается, был наслышан о своих польских кузенах, которые трепали имя их общего предка на всех перекрестках, ну, и о своей шалой кузине знал. Причем много плохого знал: каким-то образом слухи ходили-ходили и дошли до Парижа. Возможно, через эмигрантские круги, в которых прознали про ее заигрывания с «красными панами». И ничего, кроме презрения, Малгожата у Шарля де Флао не вызывала. Как всякий француз, он с удовольствием строил глазки красавице, но жениться… О нет! Он и сам был красавцем, Шарль де Флао, и хорошо знал женщин. Он твердо решил, что любовница может быть роковой женщиной, но жениться надо на женщине порядочной. И вот Малгожата совершенно случайно познакомила его с Зоей, и Шарль в нее мгновенно влюбился. Он вообще был человек пылкий, романтический, порывистый. И когда узнал Зоину историю — очаровался. Уж не знаю, сильно его любила Зоя или нет, думаю, она Льва никогда забыть не могла, однако жизнь есть жизнь, и Шарль де Флао ей все-таки нравился. Он сделал предложение, она вышла за него замуж и стала мадам де Флао. Спустя год у них родился сын Лео.
— Лео! — вскрикнула Алена. — Лев!
— Я же говорила, что Зоя никогда не могла его забыть, — усмехнулась Марго.
— Странно, что Малгожата спокойно позволила ей увести такого выгодного жениха, — пробормотала Алена.
— Кто тебе сказал, что спокойно? — хмыкнула Марго. — Просто сначала она ничего поделать не могла, но решила, что все равно свое возьмет. Не сомневалась в этом! Зоя была хорошей женой, верной, но она не любила Шарля, и он чувствовал. Он был пылким мужчиной, ему была нужна пылкая женщина. Лео только что родился, Зоя болела, была занята ребенком, а Малгожата дневала и ночевала здесь, в Эриво…