На всю жизнь и после
Шрифт:
— Я понимаю, вам тяжело, — прозвенел зефирный голосок, — давайте вы отдохнёте, а я за вас подумаю.
— Давай в метро, а подумать можно и завтра.
Он вернулся домой и первым делом проверил бабушку, она лежала под одеялом в своей белой рубашке, которая служила ей верхом пижамы. Их квартира плохо отапливалась, поэтому поверх белоснежного одеяла лежало шерстяное покрывало грязно-коричневого цвета. Лицо её было мирным, и только красные глаза Бориса выбивалась из этой спокойной картины.
— Я же должен был остаться здесь, — шептал он сам себе, — Раньше я б так и сделал. Мой бесчувственный
Борис почувствовал, как боль перетекла в лобную часть головы, но на этом всё — по всему телу пустота: ни мурашек, ни сжатого горла, ни пульсирующих висков.
— Скорее всего, вы правы, — сказала змейка, пока располагалась на его плече.
Юноша прикрыл дверь в комнату бабушки и пошёл к себе.
— Думаешь? А как же ты? — он так и говорил шёпотом.
— А что я? — щекотала змейка его ухо, — С меня все неприятности и начались.
— Ладно, прости меня, что сделал тебя такой виноватой. Эскиз тату был скорее агрессивным. Видимо, Виктор не такой хороший мастер, — сказал он и поднял уголок губ, чтобы змейка видела.
— Так-то лучше, Борис. Сокрушаться по прошлому, которое уже не сможешь изменить, бесполезно. Вы же не могли этого предотвратить. Если бы вы не зашли к Виктору, то зашли к кому-нибудь другому.
Он переодевался в домашнюю одежду, пока слушал кобру, и, натягивая серые тряпичные шорты, ответил:
— Знаешь, а это действительно странно, что за восемнадцать лет я ни разу не попал к унту. А сейчас я прямо нарасхват.
— Нет, вы попадали. Самая первая ваша стрижка была сделана унтом. Если покопаться, можно ещё найти.
— Стой, не надо. Сама говорила, что не стоит сокрушаться по прошлому. Всё, было и было.
Борис выключил свет и лёг на кровать в шортах и синей футболке и укрылся ворсистым покрывалом.
— А зубы почистить?
Он обычно чистил зубы себе, а затем той же щёткой клыки змейки. Ей очень нравилась эта процедура, поэтому она напомнила ему больше из собственной прихоти.
— Надо сделать сегодня что-то плохое. Пусть это будет моим наказанием.
Глава 8. Часть 1
Будильник сработал вовремя, но Борис не знал, куда ему идти. Вспомнил он об этом только, когда одевался, чтобы пойти по привычке на работу в тату-салон. Вчера он сильно устал и забыл поинтересоваться у Виктора, где этот продуктовый. Звонить и беспокоить мастера так рано, конечно же, не лучшая идея, но этот телефонный разговор всё-таки принёс свои плоды, и юноша поспешил в продуктовый магазин Аристократа. День был не такой пасмурный, как вчера, иногда голубое небо пробивалось через крохотные отверстия в тучах. Большинство людей носили лёгкие курточки, остальные ходили в майках, блузках и рубашках. Глядя на них из окна своей квартиры, не поймёшь, во что же сегодня одеться. Борис был в той же одежде, что и вчера. Сегодня она пахла ландышами.
Перед Борисом открылись створки автоматических дверей, над которыми красовалась белая вывеска с надписью «Чудо» красными буквами. Он зашёл в одинокое, квадратное здание, окружённое многоэтажными
— Молодец, не опоздал. Готов?
— Смотря к чему.
— Работать. конечно же. Тебя Виктор за этим послал: набираться опыта у собратьев унтов, приобщаться к коллективу, работать в команде и так далее, и так далее. Но сперва поговорим. Расскажи про свой опыт работы.
Борису показалось странным, что Аристократ не предложил пройти в место, где можно присесть или просто пройтись. Они так и стояли друг напротив друга на отполированном, молочно-зелёном полу.
— Целый год работал подмастерьем в салоне Виктора…
— Не-не-не, постарайся не тратить моё время. Я это и так знаю.
— Кладовщиком работал не долго, четыре дня.
— Интересно.
— До этого года два или полтора работал расклейщиком объявлений, официантом и курьером. Работу постоянно менял, не скажу, сколько точно проработал на каждой из них.
— А про четыре дня кладовщиком хотелось бы поподробнее.
Если бы это было настоящее собеседование, юноша обязательно умолчал про тот случай. Это самая серьёзная компрометация потенциального работника перед будущим начальством. Ты либо ушёл сам, не выдержав «комфортных» условий работы, либо тебя вышвырнули за профнепригодность. Третьего не дано. Сейчас Борис не боялся, это место и так гарантировано, тем более страха он теперь вообще не испытывал.
— Склад только открылся, я начал работать, ко мне приставили наставницу — хорошая женщина. Я быстро вникал во всё, что она мне говорила, не без ошибок, конечно. Замечаний особых не было, начальник говорил, что я делаю работу не так быстро, как нужно. Но я ведь новичок, конечно, я буду осторожен во всём, — Борис, понимая всю неофициальность диалога, всё равно подбирал слова, подходящие для настоящего собеседования.
— А ты не замечал за своим начальником…знаешь, такое поклонение успеху? Может он читал книжки по саморазвитию, постоянно о них говорил? Такой человек-мотивация, человек — успешный успех.
— Да именно так, продуктивность, успех, всё это про него. Мне казалось, что кроме успеха его ничего не интересует.
— Типичный фанатик. Не парься. Таких деспотов среди нашего брата полно. В его представлении работник должен встать на рельсы и тащить за собой весь состав с первого дня, но в жизни так не бывает. Люди ведь не машины.
У Бориса в голове сразу блеснула мысль о том, что Аристократ к нему подлизывается: корчит из себя рубаху парня. Судя по его опыту, это было впервые, обычно начальники предпочитали не сближаться и показывали, что они на ступень выше в пищевой цепи. Для Аристократа этот шаг был слишком очевидным, поэтому юноша насторожился ещё сильнее.