На всю жизнь и после
Шрифт:
— Возраст, внучёк, возраст. Дай бог, не помру, хоть на правнуков посмотрю.
После этой бабушкиной дежурной фразы Борис прошлогодней версии испытывал чувство стыда и беспомощности. Подобные переживания так довлели над ним, что он заметно ёжился всем телом и хотел убежать от всего этого, а именно от ответственности и правды. Обычно после дежурной фразы бабушки он старался увести разговор в другое русло.
— Так дело не пойдёт, я вызову врача, пусть посмотрит.
— Ой, не надо. Посмотрит, ничего не увидит и уедет, — бабушка оживилась и продолжила возмущаться: — Шарлатаны они
Борис, не сходя с места, стоял в туалете и смотрел на бабушку через приоткрытую дверь.
— Твоё здоровье на то и твоё здоровье, ничего я делать не буду, — соврал он и оборвал себя на этой фразе.
Когда-то давно Виктор объяснил ему, что распознать хинта или унта можно тремя способами: спросить напрямую, увидеть те самые глаза или стать свидетелем применения магии. Никаких других способов отличить их от обычных людей, кроме наглядных и очевидных, нет. Бабушка ведёт себя как обычная человеческая женщина, а если Борис будет вслух говорить такие ужасные вещи о её здоровье, даже если лжёт, ему не уйти от наказания за нарушение первого правила (не вредить людям).
Бабушка обхватила пальцами его левый рукав и сказала:
— Ты уже закончил? Пусти меня в туалет, — а затем она специально подняла рукав и обнажила татуировки Бориса.
Борис естественно не собирался выходить из туалета, пока не заберёт браслет, он нежно отдёрнул руку и натянул рукав обратно.
Бабушка обалдело смотрела на внука, она переводила взгляд с руки, уже закрытой рукавом, на его неподвижное лицо и пустые глаза. Борис выставил раскрытую ладонь перед бабушкой, тем самым, намекая, чтобы она отошла, а затем закрыл дверь на щёколду. Он не увидел браслета ни в унитазе, ни где-либо ещё, и принялся рыскать в сливе, стоя на коленях. Его ладонь возилась в холодной воде и даже протиснулась в узкую трубу. Но всё тщетно, видимо, кожаный бублик слился с неблагородной жидкостью.
— Борис, выходи немедленно! — говорила бабушка, повышая голос, — Что ты с собой сделал? — тут послышались кашель, а после него всхлипывания.
Тревога давно перестала быть его спутником, Борис точно знал, что нужно делать. Поразительно, как за последнее время прочистилось сознание. Идеи начали приходить быстрее. Раньше он соображал гораздо медленнее, хотя без ущерба для эффективности. Теперь же юноша углублялся в вопрос за доли секунды. Он открыл бачок унитаза и скинул туда по одному всё оружие, живности приказал спрятаться в вентиляции.
— Бабушка, не пугай меня и не нервничай, — сказал Борис, выходя из туалета и снимая батник, — Видишь, всё нормально, — он даже показал, хоть это было необязательно, отсутствие следов уколов на локтевых сгибах.
Бабушка осмотрела его внимательно, а затем властно и с нажимом принялась вертеть внука по кругу. Она сделала шаг назад, смерила его серьёзным взглядом и после продолжительной паузы направилась в туалет. Борис надел батник и пошёл звонить в скорую. Когда он набирал номер, подушечки его пальцев зудели от онемения. Внук закончил описывать состояние бабушки, положил трубку, и у него закружилась голова. Дежурная сообщила, что машина приедет через полчаса. Он пошёл
Борис дёрнул за ручку, дверь была закрыта, но свет виднелся в щелях. Внизу потекли полоски тёмных струек.
— Бабушка, ты там? Отзовись, — его голос начал слабеть, — Мне нужно…
В глазах помутилось, колени подкосились, и он упал навзничь ногами к двери туалета.
Глава 7. Часть 3
— Эх, какой же невыносимый этот Виктор. Душный мужчина, — сказала Консуэла после того, как зашла в своё ателье.
Ирина тем временем приводила дела в порядок и уже хотела отправиться на встречу. На ней были только спортивные чёрные туфли, обтягивающие джинсы и белый джемпер.
— Что опять он натворил? — Ирина облокотилась на стойку и приготовилась выслушать всё негодование хозяйки ателье.
Консуэла присела на диванчик для посетителей и продолжила:
— Я хотела до него достучатся, объяснить, что пора уже действовать, а он всё талдычит про доказательства, которых нам прям очень сильно не хватает.
— Может в этом есть смысл, всегда хорошо перестраховаться.
— Вот Боря хороший, но он бунтарь, хоть и скрывает это, даже от самого себя. Представляешь?! Эх, не к тому он попал, со мной он бы раскрылся, а с правильным Виктором он рано или поздно свернёт с этого истинного пути. Помяни моё слово. Тут надо клин клином вышибать, а не тушить огонь бензином.
— Ваш огонь заберёт весь воздух и его пожар не разгорится. Я уловила вашу мысль?
Консуэла довольно кивнула.
— В том-то и дело, что в такой ситуации не нужно быть правильным. Если Аристократ нарушает правила, почему нам нельзя? Все об этом болтают, всё про его тёмные дела знают, а ему этого недостаточно.
— Что вы предлагаете?
— Во-первых, если ты собралась идти в этом, я бы посоветовала подняться наверх и надеть кожаную курточку кофейного цвета, ту, на которой заклёпки.
— Да, в этом что-то есть. Я подумывала, не надеть ли мне пальто. На улице прохладно?
— Во-вторых, надо сильно и больно дать Аристократу по рукам. Заставить раскаяться и вернуть территорию владельцам.
— Но наказаниями ведает ТОТ, если он не даёт нам знаков, тогда и любые наказания бессмысленны. Может опросить его окружение? Им наверняка есть, что сказать.
— Нет. Это привлечёт его внимание.
— А если ненавязчиво загнать их в словесную ловушку? Так они всё выдадут и даже ничего не заметят.
Консуэла кинула на стол пять предметов, которые с металлическим лязгом ударились о стекло. Это были расплавленные серебристые диски, из которых местами торчали иглы или их подобие. Консуэла обвела каждый из них по кругу. Её грудь вздымалась всё активнее, пока она смотрела на металлические пластинки и, с надрывом вдохнув, продолжила:
— Он очень осторожный. Не знаю как, но ближе десяти метров к нему не подойти. Даже если объект крошечный, эта скотина его вычисляет. Видит на все триста шестьдесят, без слепых зон. Если он об этом позаботился, то о подчинённых подавно