На высочайших вершинах Советского Союза
Шрифт:
палатку завалило наглухо. Не могут шевелиться. Задыхаются.
Я вылез из палатки. Сейчас же едва не сбило с ног, а палатку забило
снегом.
Крышкой от кастрюли начинаю кое-как откапывать заживо
погребенных. Освободив пострадавших, откапываю и их оторванную
палатку. С большим трудом натянул ее вновь.
Затем натянул и край своей палатки. Закоченел. Влез в нее. Долой
шекельтоны! Спальный мешок — ледяной. Немного отошел. Принимаюсь
за кухмистерскую.
К вечеру стало стихать, и наконец, прояснилось. Вылез на работу по
раскопке палаток. Работы — жуть! Нас завалило на метр. Кругом
побелело. Выглядит все особенно мощно и как-то призрачно.
Минимальный термометр показывает 45° мороза.
Завтра — последний шанс на восхождение. Продукты кончаются.
Александр Федорович чувствует себя плохо.
3 сентября. Лагерь «6900».
Рассветает. Изредка метет. Дали туманны, но в общем ясно.
Решено: выходим!
До трещины идем не связанные. Я довольно быстро обогнал
Николая Петровича. Старые следы мои замело и надуло глубокого снега.
132
Медленно лезу по колено в снегу. Николай Петрович у трещины сел:
— Посмотрю ногу, не чувствует ничего.
Жду. Разувается страшно долго. Нога оказалась в порядке.
Связались, и я полез. Ноги уходят глубоко в снег. Я весь в снегу, но все же
медленно продвигаюсь вверх. Круто. Николай Петрович с одышкой
медленно пробирается по моим следам.
Крутая часть оказалась длинной и утомительной. Снег необычайно
глубок. Продолжительный отдых на первой вершинке. Дальше
тревоживший нас карнизик оказался очень простым, и мы легко обходим
его по правой стороне. Еще один подъем и опять глубокий снег. Николай
Петрович все чаще садится, видимо, ему тяжело поспевать за мной.
Пологий подъем и гребень пройден. Но сколько времени прошло!
Если и дальше так будем продвигаться, то прощай вершина! До темноты
не добраться.
Предлагаю Николаю Петровичу отвязаться. Пойду вперед до
седловины, а потом прямо на вершину. Николай Петрович пойдет там, где
будет удобно, без большого подъема, и постарается подняться по северо-
восточному гребню, сколько возможно. Предложение принято.
Иду один (Николай Петрович все сидит). Пологий подъем к
траверсу вершинного гребня. Иду легко и быстро, склон 35-40°.
Встретил глубокий снег. Лезу по 15-20 шагов, затем отрыхаю.
Обдумал план траверса. Иду под кубическими сбросами. Из глубокого
снега выхода нет. Резкий поворот вверх вывел, наконец, на жесткий фирн.
Николай Петрович шевелится где-то далеко внизу. Кричит... Что —
понять не могу. Доносятся лишь обрывки фразы: «Буря!.. влево...» По
гривке, действительно, помело здорово и закружились смерчи.
Громадная трещина. По мостику переползаю на противоположную
сторону. Беру резко вправо. Траверсирую над трещиной с большой
осторожностью. Склон 45 градусов. Боюсь делать большие остановки.
133
Солнце уже спустилось низко!
Вот и северо-восточный цирк. Он залит солнцем и в глубоком
снегу. Возникает новый план: затащить рюкзак на северо-восточный
гребень — все равно по пути к вершине.
Тяжело лезть по крутому склону и в глубоком снегу. А вершина
зовет и требует все новых усилий! Но какое облегчение и радость — на
гребне, как фаянс, жесткий наст. Спешу посмотреть на запад — чудесная
картина!
Слева огромная вершина — пик Е. Корженевской — за ней резкое
понижение. Вершины слабо оснежены. На запад тоже массив: гребень с
рядом вершин, уходящий дугой на северо-запад. Меж вершинами пика
Коммунизма и Корженевской целая система красивейших, чешуйчатых
ледников, спадающих в северо-западном направлении, но куда именно,
проследить не удалось — закрыл туман. Поднимаюсь на острый гребень.
Все же высота сказывается: шагов двадцать сделаю — и отдыхаю.
Начал спуск в основную выемку. Гребень, как нож, и небольшие
карнизики. На восток почти полный отвес, около километра.
Последний крутой тяжелый кусочек преодолен. Справа гряда
скалистых более пологих выходов. Первые плиты камней.
Вершина!.. Вот она! Не выдержал, от волнения и радости на
четвереньках вполз и лег на чудесные, чуть тепловатые и защищенные от
холодного ветра плиты.
Первое — вытащил альтиметр. Стрелка прибора ушла на последние
деления — 7700 метров. Это приятно удивило. Если даже взять поправку
(он показывал несколько более), то цифра все же остается солидной,
близкой к 7500. Температура по альтиметру 20 градусов. Это не точно. Он
обычно здорово не дотягивает. При сильном ветре морозит крепко. С моих
усиков свисают две огромные сосульки. Борода тоже стала ледяной.
Дыхание восстановилось. Вытащил из кармана полплитки
134
шоколада, сжевал (рассыпается, как песок, и безвкусный какой-то).
Делаю схемы и зарисовки ледников, вершин и хребтов. Как обидно: