На высочайших вершинах Советского Союза
Шрифт:
— Ну, как видите, и мы живы, и вершину взяли!..
Пока говорили, подошел и Николай Петрович. Опять поток
взаимных расспросов.
«Хорошее самочувствие, очень удачно спустились», — говорит
137
Николай Петрович и разуваясь, и вдруг замолк, пощупал ноги — они
ледяшки и носки к пальцам примерзли. Вот так удачно!..
Сейчас же (о чае уже некогда думать) перетащился Николай
Петрович в мою палатку и пошла работа оттирания. Одну ногу тру снегом
и рукавицей. Другая одета в носок и сам Николай Петрович трет ее. И так
по очереди — бесконечная, нудная, но необходимая работа. Постепенно
разминаются пальцы, появляется гибкость. Пальцы уже сами гнутся, но
чувствительность никак не возвращается. Прошло много времени. Высоко
взошла луна — я все тер. Наконец, пальцы пришли в приличное состояние,
совсем оттаяли, но чувствительности добиться так и не удалось. Решили
кончить. Спать клонит (о чае уже забыли думать).
Скорее в мешок. Влез в него во всем снаряжении, исключая
ботинки. Ноги оказались тоже чуток подморожены, однако оттирать не
стал. Попробовал — гнутся, ну и ладно, отогреются сами. Заснул быстро и
спал здорово.
4 сентября. Лагерь «6900».
Встали не рано. Чудесное ясное утро. Принимаюсь за
приготовление чая. На магги что-то не тянет.
Ноги
Николая
Петровича
двигаются
нормально,
но
чувствительность, увы, не вернулась.
Занялся сборкой станции, Николай Петрович — кухней.
Беспрерывный чай — это почти единственное, что у нас осталось. Есть
еще банка шпрот (порция Николая Петровича). Но вот и она дружно
опорожнена. Осталось немного шоколада — доели и его. В общем
подчистили все остатки, а чай разливался рекой на все лады. Так часа два и
прочаевничали.
Начали сборы. Пока вытряхивали все из палаток, да укладывались
— времени прошло уйма. Все мокрое, все в снегу, все обледенелое. Нужно
немного подсушить (с трудом свертывается), да и больным нужно помочь
138
уложиться.
Сборы закончились, когда солнце сильно склонилось к вершине. Я
навьючил на себя огромный рюкзак, захватил остатки деталей к станции и
отправился кончать установку.
Радиостанцию подтянуть — дело нескольких минут. Соединил
контакты, затем начал заклепывать пропеллер, чтобы не сорвало. При
помощи кусачек довольно добросовестно укрепил его. Осталось подтянуть
растяжку, установить стойку по отвесу, надеть тормозной винт.
Я уже кончал работу, когда со склона раздались крики.
Приподнявшись, я увидел Николая Петровича и Александра Федоровича.
Они беспомощно сидели и усиленно звали меня. Поспешил скорее собрать
разбросанные инструменты, привел в порядок станцию и, вскинув свой
рюкзак, быстро двинулся к ним.
Состояние Александра Федоровича тяжелое. Связались. Впереди я,
затем Николая Петрович, последним Александр Федорович. Часто
отдыхаем. Александр Федорович дышит страшно тяжело. Бледный, как
мертвец, и странно заострился весь, смотреть жутко. Тут и поспешить не
мешало бы: вечер скоро и ноги Николая Петровича опять могут
замерзнуть, но никак нельзя!
Пошли трещины. Следы во многих местах передуло и намело целые
сугробы, что еще больше затрудняет передвижение.
Александр Федорович опять свалился. Терпеливо ждем. До
каменистых выходов еще три раза отдыхаем, а на оных расположились
всерьез. Целая процедура поднять Александра Федоровича: ослаб он
страшно.
Солнце уже зашло за вершинный гребень пика. Длинная тень
закрыла Бивачный ледник, лишь гребни соседних вершин еще ярко сияют.
Александр Федорович жалуется:
— Николай Петрович, идите ровнее, вы сейчас меня свалите...
139
Еле тащу связку. Наконец последний снежный бугор. Еще
немного... Вот последняя гривка, а вон и палатки лагеря «6400» венчают
скалистую гривку.
Но что это? Из палатки кто-то выходит. Кричу:
—Антон!..
Незнакомая фигура в гольфах спешит навстречу. Фигура
приблизилась. Носильщик? Нишан! Вот так щеголь! И где это он гольфы
достал? Пока он обходит камни, по огромной заплате сзади на гольфах
узнаю свои. Ну, хорошо, носи, да лазай только получше!
С его помощью довольно успешно транспортируем вниз
Александра Федоровича. На мои плечи легли все вещи. Груз получился
увесистый, но плечи выдерживали, в помощи не нуждались, и все
довольно быстро дошли до лагеря.
Трогательная встреча. Расцеловались с Антоном и Зекиром. Они,
оказывается, поднялись совсем недавно, за полчаса до нас и подтащили
продукты.
Уложили Александра Федоровича и Николая Петровича в палатку.
Я устроился в нижней палатке с уртаками, и они сразу же
принялись меня угощать. Язык, колбаса, сыр, печенье, чай... С жадностью
навалился на все сразу. Даже спать тяжело.
Увы, не все хорошо кончается. Часа через три характерная боль в