На заре земли русской
Шрифт:
На какое-то мгновение Злата взглянула в глаза Всеслава – серые, задумчивые, совершенно спокойные, но и этого мгновения хватило, чтобы сердце пропустило один удар. Посмотрев в глаза девушки секунду-другую, он молча и сосредоточенно продолжил перевязывать ей руку, и только когда он закончил, их взгляды снова встретились.
– Спасибо, – едва слышно прошептала Злата, смущаясь и понимая, что краснеет.
– Не тебе благодарить, – князь чуть заметно улыбнулся. – Я с какой-то поры совсем иной стал. Только об одном и думаю…
Об одном… Огромного усилия воли Злате стоило удержать себя от напрашивавшегося
День выдался прохладный и серый. Пронизывающий ветер гонял тяжёлые тучи по небу, казалось, вот-вот польётся дождь, но тот всё не начинался и не начинался. Возле конюшни крутился Димитрий, судя по всему, в весьма расстроенных чувствах; на удивлённый вопрос Всеслава нервно усмехнулся, не ответил ничего толкового и с досады разломал странную конструкцию из брёвен неловким ударом меча.
– Да что с тобою? – изумился Полоцкий, отбирая у своего стольника оружие. Тот молча нагнулся и начал скатывать брёвна обратно. Отложив меч, Всеслав помог ему, и несколько минут они работали в молчании, пока наконец Димитрий, выпрямившись и облокотившись спиной на стену конюшни, не спросил:
– Любишь ли ты кого-нибудь, княже? Прости меня за вопрос сей, но…
Всеслав задумался. Занятый делами городскими и политическими, он не задумывался о таких простых и, казалось бы, не особенно важных вещах. Он знал, что не одна девушка заглядывалась на него, но не до этого ему было. Однако он думал и о том, что однажды полоцкий престол придётся кому-то отдавать, но наследников и младших братьев у него не было.
– Не могу сказать, – смутился Всеслав. Невинный, казалось бы вопрос, поставил его в тупик. – Почему ты спрашиваешь?
– Так, – вздохнул юноша. – Просто.
Очевидно, это было не «просто», Димитрия что-то интересовало, но что именно – князь не мог понять. Он и сам не любил недосказанность, старался всегда довести разговор до конца, даже если финал этого самого разговора был бы плох.
– И всё же?
– Знаешь, мне кажется, есть человек, который полюбил тебя, – тихонько промолвил Димитрий, оглянувшись и посмотрев, не слышит ли их кто ещё. – И я знаю этого человека.
– Ты можешь говорить прямо? – наконец не выдержал Всеслав, поднимая с земли брошенный меч и отдавая его юноше. Тот улыбнулся, чуть покраснел.
– Мне кажется, Злата…
Вот оно что.
Князь даже и не знал, что ответить. Он чувствовал какую-то особенную симпатию к этой молчаливой девушке с красивыми глазами цвета земли, но и самому себе в том не признавался. Невольно встало в памяти сегодняшнее раннее утро, случай со свечой. Перевязывая девушке обожжённую ладонь, Всеслав боялся случайно причинить ей боль. Боялся, что его рука дрогнет, что он что-то сделает не так. И чувствовал неясную тревогу, когда их взгляды встречались, и не мог себе дать отчёт в том, отчего это происходит. Может быть, он влюблён? Но разве ж так… можно?
Димитрий, старательно пряча улыбку, юркнул в полуоткрытую дверь и нарочито долго возился с привязью лошади. Не дожидаясь его, Всеслав вывел своего коня за ворота. Вскоре Димитрий, отчего-то притихший и немного суровый, нагнал его, но дальнейшую дорогу они продолжали в молчании: каждый думал о своём. На условленном месте за городскими воротами дружина уже ждала князя, и после недолгих сборов город был оставлен далеко позади.
Путь в земли новгородские был неблизок. Не одну сотню вёрст за четыре ночи оставили позади порядком уставшие лошади, не единожды кто-то хотел воротиться домой, забыв о возможной войне, но ни разу никто ни единым словом не высказал своего желания бросить всё. Димитрий, который впервые оказался в такой дали от дома, боялся лишь одного – что обернётся битва поражением, что не оправдается клятва полочан защитить родной город.
Дело близилось к ночи. Когда совсем стемнело, на берегу реки сделали остановку. В необитаемом месте посреди степи, куда почти не ступала нога человека, где только копыта лошадей кочевников волновали дикие травы, вспыхнула жизнь, хоть и временная. То тут, то там золотистыми снопами запылали костры, на скорую руку были сооружены навесы, вокруг на расстоянии нескольких десятков метров расставлены караульные. Через какое-то время ничто не нарушало ночной тишины: лагерь погрузился в сон. Где-то в траве стрекотали сверчки, одиноко кричала ночная горлица, несколько раз тяжело ухнула сова.
Димитрию не спалось. Он лежал на спине, закинув руки за голову и положив меч рядом так, чтобы его было удобно схватить в случае чего, и смотрел в небо. Глубокий, тёмный, почти чёрный купол был расшит звёздами, словно россыпью золота. Пахло травой и рекой, полевыми цветами. Из-за лёгкого, почти незаметного ветерка над головой Димитрия качались тоненькие стебельки ковыля, щекотали лицо и шею. Земля, вся потрескавшаяся от невыносимой дневной жары, медленно остывала, отдавая тепло густому, влажному воздуху. Неожиданно кто-то тронул молодого человека за плечо; он вскочил, инстинктивно схватился за рукоять меча, но тут же выдохнул и опустил оружие.
– Не спишь? – полушёпотом спросил Всеслав.
Димитрий покачал головой. А то и так не видно! Растрепавшиеся от долгого лежания в траве волосы спутались и мешались на лице, и он смахнул их локтем. Вновь запрокинув голову и вглядевшись в высокий небесный свод, юноша вдруг удивлённо воскликнул:
– Смотри! Иль мне привиделось?
Всеслав посмотрел в ту сторону, куда указывал Димитрий, прищурился, стараясь разглядеть что-нибудь в почти полной темноте. На тёмных небесах среди всех золотистых звёзд одна была ярко-алой, точно капля крови. Выделялась из других она ещё и тем, что изредка будто бы подмигивала, то исчезая на секунду-другую, то появляясь снова. Немало суеверий и преданий в народе существовало насчёт необычных явлений, особенно ночью. Луна росла; тоненький, хрупкий, словно выкованный из льда двурогий серп то скрывался облаком, то выплывал из-за него, и алую звезду было почти всё время видно.