Набег
Шрифт:
Сегодня же бой без помилования — сине миссио. Наш отряд первым вышел на песок, который служители сполиария, мертвецкой, спешно привели в порядок, кое-как присыпав пятна крови. До нас выступали цестиарии, кулачные бойцы. Я всегда считал и считаю, что кулак, утяжеленный свинцовой накладкой, цестой, может нанести порой куда более серьезные увечья, чем холодное оружие. Не зря век кулачника еще короче жизни гладиатора. Иногда он выходил всего на один поединок, и редко кто из них выдерживал на арене пять-шесть боев. Беззубые, с раздробленными лицевыми костями, они внушали чувство жалости, к которому примешивалась брезгливость. Еще они вызывали грубые насмешки со стороны неблагодарной черни. Вообще надо сказать, участь этих несчастных была горька. Даже грегарии — беглые рабы, преступники, военнопленные, идущие на верную смерть, пользовались большим уважением. В конце концов, любой грегарий мог получить от зрителей миссио — помилование. А о кулачниках никто не хотел вспоминать.
Вновь песок арены, пропитанный кровью людей и животных, заскрипел под босыми ступнями. Командование нашим отрядом взял на себя сорокалетний Гермаиск, в прошлом гладиатор-фракиец, проведший более шестидесяти боев, получивший рудий, но вновь вернувшийся в амфитеатр по причине тяжелого материального положения. Была и другая причина: он просто не смог жить без разрывающего сосуды адреналина. Вооружение фракийца более легкое, чем у мирмиллона, поэтому он должен всегда вести поединок первым номером, то есть нападать, маневрировать, кружить — как говорят сами гладиаторы, танцевать. Фракийцу нужны невероятная скорость, выносливость и хорошее дыхание. Как правило, после тридцати, если, конечно, удавалось дожить до этого срока, гладиаторы меняли стиль и тактику ведения боя. Поэтому Гермаиск поменял вооружение фракийца на мирмиллона.
Я, пожалуй, был первым мирмиллоном, который обескураживал противника именно скоростью, так как такие бойцы считаются неповоротливыми и предпочитают действовать от обороны. Посему тот план, который предложил Гермаиск, меня совсем не устраивал: построиться в каре и отражать атаки гопломахов, стоя практически на месте, дожидаясь, пока те, нанося удары, целясь за линию щита, не начнут открывать незащищенные места. Нет!
Вооружение гопломахов коренным образом отличается от экипировки мирмиллонов. Прообразом этих гладиаторов послужили знаменитые греческие гоплиты. У гопломаха тяжелый бронзовый щит небольшого диаметра, но зато снабженный выпуклой частью, умбоном. В ближнем бою этот щит становится грозным оружием нападения. Рука продевается в этот щит через две петли, но кисть при этом остается свободной, может сжимать кинжал. Другая рука снабжена кастой — двухметровым копьем. Ноги прикрыты поножами от голеностопа до нижней части бедра. На голове шлем с широкими полями, забралом и специальным навершием, куда вставляются яркие павлиньи перья.
Мирмиллон-спатарий имеет меч — спату, длиннее обычного гладиуса примерно на два средних пальца. С одной стороны, это преимущество, когда бьешься на дистанции, но в ближнем бою он почти непригоден. Тогда приходится пытаться завладеть оружием соперника.
Поножи только на левой ноге и прикрывает ногу ниже колена. Главное преимущество мирмиллона — это щит-скутум, который защищает человека от верхнего края поножи до подбородка. Но скутум слишком тяжел и весит больше всего остального снаряжения. Если мирмиллон теряет в бою по каким-то причинам щит, то может стать очень легкой добычей. Не зря же нас называют щитоносцами.
Шлемы у нас такие же, как и у гопломахов, — с широкими полями и забралом, небольшая разница лишь в навершии: у них перья — у нас рыбий хвост. Из-за этих самых перьев гопломахов иногда называют петухами.
В бою один на один у меня, безусловно, появилось бы преимущество перед любым из тех гопломахов, что вышли против нас этим вечером, потому что я двигался действительно быстро, кажется, даже чересчур быстро, чем вызывал неоднократно смех с трибун. Но такая тактика полностью оправдывала себя. У меня появились даже свои поклонники, кричавшие «Давай, Белка! Мы с тобой, Белка! Надери ему тестикулы!»
Как я уже говорил, от мирмиллона ни один соперник не ожидает такой прыти. В схватке же отряд на отряд гопломахи имеют ощутимый тактический перевес и возможность стратегической инициативы, так как одинаково хорошо экипированы как для ближней, так и дальней дистанции. И мы, и они сражались обнаженными по пояс. Руку с мечом защищала маника, а нижнюю часть живота — балтей с металлической бляхой.
Гермаиск построил нас следующим образом: двое закрывают тыл, трое держат фронт, при этом центральный чуть выдвинут вперед.
Едва глашатай успел зачитать наши имена, а сумма-рудис махнул рукой в знак начала поединка, гопломахи бросились в атаку.
Р-раз! Все пятеро сделали одновременный выпад в нашу сторону. Пять наконечников копий ударили в щиты. Наш строй чуть качнулся и подался на полшага назад. Еще! Они били на уровне глаз, заставляя нас высоко поднимать скутумы. Но я чувствовал, что в тактике гопломахов кроется какой-то прием. Так оно и вышло. Во время восьмого выпада в наши щиты ударилось не пять наконечников, а четыре. Пятый прошел снизу за линию щита и поразил в колено выдвинутого вперед Гермаиска. Он вскрикнул и осел на колено, всего лишь на два мига опустив спату. Этого было достаточно.
Тут же последовал удар в голову умбоном. Командир нашего отряда рухнул на бок оглушенным. Каре распалось на две двойки. Теперь противник имел численный перевес. Я понял его расчет: вначале одну нашу двойку атаковать втроем и побыстрее расправиться, имея превосходство, а другую просто удерживать на расстоянии. Затем уже впятером напасть на оставшихся и довершить начатое. Судьба вновь дала мне шанс. Мы с напарником были не первыми, кого выбрал соперник. Итак, пара на пару.
Следить за тем, как наши товарищи, прижавшись к стене арены, отбиваются от трех копьеносцев, не было возможности, да и не имело смысла. Нужно попытаться сделать все, чтобы перехватить инициативу. Но, имея двухметровые копья, гопломахи не подпускали нас на расстояние удара меча. Минута-другая — и противников будет как минимум больше вдвое! И тогда я пошел на хитрость. Когда-то ей научил меня старый мудрый Чарг. Нужно сделать вид, что оступился. Экх! Все получилось: и выдох боли, и вполне смачные проклятия. Даже рука со скутумом заколебалась и чуть пошла вниз. Главное — не переборщить. Враг поверил и всей массой качнулся на меня, стараясь вложить в удар копьем всю силу.
Тело мое сделало шаг навстречу, ставя щит так, чтобы копье прошло по нему вскользь, при этом забирая левее, подальше от руки. Мы оказались так близко, что поля шлемов встретились с глухим звоном. Чарг называл этот удар — из-за пояса. Ты должен быстро завести руку с мечом себе за поясницу и нанести удар. Спата вошла в плоть гопломаха на ширину ладони и выше балтея на толщину пальца. Я тут же вернул клинок, совершил поворот вокруг оси и ушел за спину, а затем нанес косой удар сверху вниз под линию полей шлема, туда, где находится одна из главных артерий жизни. Когда соперник опускает руку со щитом, то зазор между шлемом и наплечником увеличивается, и при необходимом умении можно поразить эту цель. Существует масса комбинаций, как вынудить человека обнажить те или иные участки тела. Чарг многому меня научил. Благодаря его школе я имел некоторые преимущества в фехтовании. Например, почти все гладиаторы предпочитали колющие удары, а не рубящие, при которых страдает защита, я не боялся рубить, делая ставку в первую очередь на скорость ног.
И вот мой соперник падает сначала на колени, а потом всем корпусом ничком в песок. Сверху, из сектора, кто-то крикнул: «Белка! Давай еще, Белка!» К сожалению, один из наших, кто сражался с тремя гопломахами, пропустил прямой удар копьем в живот. Двое остались теснить моего товарища, а третий устремился на меня, чтобы не допустить численного перевеса в другом месте. Я стал убегать, но при этом делая вид крайне усталого человека. И вновь соперник поверил. Когда от копейного жала преследователя до моей обнаженной спины оставалось метра три, я высвободил руку из петель скутума. Затем, пробежав еще несколько шагов, резко затормозил, пригнулся к земле и, развернувшись, метнул щит ребром прямо в сверкающие на солнце поножи. Спата повисла на перевязи, поэтому снаряд я отправил двумя руками. Удар оказался такой силы, что гопломаха буквально срезало на месте. Он как раз собирался сделать черную брешь в моей спине. Я оттолкнулся от песка, подпрыгнул и всей массой закованного тела, подогнув ноги в коленях, опустился ему на спину. Реберный корсет с хрустом провалился подо мной. Поняв, что гопломах не сможет продолжать бой, я не стал добивать его, ибо дорог'a была каждая секунда. Но в то же самое время еще один гладиатор-мирмиллон упал замертво.