Начальник милиции 2
Шрифт:
— А-а, — понимающе закивал я. — Сделаем, конечно… если что, я могу потом и вправду тебя расстрелять. После того, как выполнишь работу. Повесим на тебя что-нибудь тяжкое и при попытке бегства — пух! — я пальцем изобразил пистолет и выстрел. — Шлепнем. А что? Я слышал, что гениев вообще признают после смерти, в основном.
— А вот это лишнее, — замотал головой художник, испуганно моргнув. — Понимаете, мне умирать никак нельзя… Еще многое не сделано, много картин не написано, мир может лишиться шедевров… а даже, если я и не стану писать, —
— Согласен, женщины — это святое, куда они без тебя… — я защелкнул на его запястьях наручники. — Пошли.
Я откинул шпингалет, распахнул дверь и демонстративно вытолкнул в коридор «задержанного». Тот чуть не врезался в ушлую бабулю-соседку. Она, конечно, стояла совсем рядом и не думала уходить. Так и знал, что под дверью трется, поэтому в комнате художника я потише разговаривал.
— Есть боженька на свете! — трясла старушка морщинистым кулаком вслед чинно вышагивающему «арестанту». — Прижали тебя, Огородников! Я ведь сон сегодня видела, как тебя арестовывают. Вещий, получается. Товарищ мильцанер! Вы его только из казематов не выпущайте!
— Не беспокойтесь, гражданочка, да мы его вообще расстреляем, — заверил я. — А вам премию выпишем. За бдительность, так сказать, и гражданский долг.
— Как расстреляете? — охнула бабушка и чуть осела. — За что?
Такого расклада она не ожидала, все же в ней проснулось немного сочувствия к алкашику. Но и ответа не получила. Теперь есть ей над чем подумать.
Мы вышли во двор. Там возле машины курил «Мальборо» фарцовщик. Стоял козырно так, оперевшись о капот, оттопырив ногу в крутой джинсе, а рукой уперевшись в ремень на поясе и удерживая чуть на весу и у всех на виду полу модного кожаного пиджака. Несмотря на июньскую жару, модник пиджачка не снимал. Терпел, мол, жар мозгов не плавит.
— О! — воскликнул Эдик, завидев нас. Сигарета чуть не выпала изо рта, прилипнув к нижней губе, так и застыла. — Это что за чучело? Ха! Это и есть?.. Э-э…
Последнее слово Эдик не проговорил. Помог его сдержать рукой, зажав собственный рот.
— Тихо, тихо, — прошипел я, оглядываясь. — В машину — и едем…
Ко мне в кабинет пришла Мария и принесла тот самый документ, который следовало подделать. Справка об отгулянных отпусках, выданная мне по месту прошлой работы в УВД Угледарского облисполкома.
— Короче, вот, — я кивнул на Огородникова. — Специалист в своем деле. Он нам поможет…
— Кто? Этот? — кадровичка застыла на пороге.
— Здравствуйте, Мария Антиповна, — улыбнулся «специалист».
— Привет, Огородников, — фыркнула та.
— Я не понял, вы что, знакомы? — я с недоумением смотрел то на Марию, то на алкаша.
— К сожалению, знакомы, — поджала та губки.
— Вы простите меня, Мария Антиповна, — блеял приглашенный гость. — Я ему не наливал. Он сам… И вообще, это он меня спаивал. Да, да, да… Красками клянусь.
— Кто кого спаивал? — я продолжал непонимающе вертеть головой.
— Этот алкаш, — Мария презрительно повела головой в сторону художника. — Сосед по гаражу моего бывшего мужа. Это он его и споил. Так споил, что до развода довел.
— Ей-богу, Мария Антиповна! Чтоб у меня мольберт сломался, ваш благоверный сам уже был подсажен на такое непотребство, как выпивка чрезмерная. Я лишь предоставлял ему для вкушения напитков кооперативное помещение, которое находится в моем личном пользовании. Гараж, то бишь.
— Дело прошлое, мне уже все равно, — надула губы Мария. А потом повернулась ко мне и добавила: — Смотри, Саша, чтобы этот хмырь документ не испортил. Как когда-то жизнь мне…
— А что у тебя с жизнью? — прищурился я. — Вроде все нормально. Молодая, красивая, свободная.
— А толку-то, что я свободная? — тоже хитро прищурилась Мария, ничуть не смущаясь присутствия Огородникова. — Замуж хорошие парни не зовут, а которые зовут, так те не парни вовсе, а лысые и нехорошие.
— И много у тебя таких звальщиков? — поинтересовался я с подвохом в голосе.
— Больше, чем нужно одинокой женщине, — в свою очередь едко улыбнулась кадровичка.
— Ну почему же сразу «одинокой»? Если много — значит, ты уже не одинока…
— Может, и не одинока, — тряхнула бронзой роскошных волос птичка. — Кто бы пришел домой да проверил…
— А чего проверять? Мы, вроде, не помолвлены, обязательствами не связаны, все понимаем, в личную жизнь друг к дружке не лезем.
Мечты мечтами, но и о реальности небольшого служебного романчика забывать не стоит.
— Извините, — пробормотал Огородников, подняв руку, как в школе. — Я вам не сильно мешаю?
— Заткнись! — крикнули мы с Марией одновременно на него и продолжили дебаты.
— А ты бы все-таки пришел и проверил, — напряженно хихикнула Мария. — Рожки, знаешь ли, никого еще не украшали.
— Рожки не носил и не буду носить, — старался улыбаться я. — Зачем тогда вообще эти наши… Э-э… Ну ты поняла…
— Не поняла! — уже повысила голос Маша. — Я, может, большего хочу…
— А ты попроси своих воздыхателей сделать большее, намекни им, — тоже распалялся я и начинал уже язвить. — Им-то рожки не впадлу носить и ромашки дарить.
— Да что ты вообще знаешь?
Ага, задел я её ромашками.
— Ваня Гужевой, например, чем тебя не устраивает? Парень хороший, работящий.
— Дурак! — уже выкрикнула птичка-кадровичка. — Нет у меня никого!
— Чего? — опешил я.
— Что слышал!
— Как нет?.. А зачем тогда врала? — озадаченно пробормотал я.
— За тем!
— Простите! — снова поднял руку художник. — Может, я выйду пока?..
— Выйди!!! — рявкнули мы враз на него.
Тот послушно соскочил со стула и засеменил на выход. Выскочил из кабинета и прикрыл за собой дверь — конечно, ведь его тут ничего не держало, кроме наших незавершенных договоренностей.