Начальник милиции. Книга 3
Шрифт:
— А давай, — охотно кивнул я и разлил по бокалам неизвестно откуда взявшуюся на столе бутылку «Советского шампанского». Уже начатую, но плотно закупоренную и не выдохшуюся.
Мы встали, скрестили руки с бокалами. Выпили. Ну и, конечно, поцеловались. Крепко поцеловались, совсем не по-дружески.
Утром разбудило меня назойливым лучиком, который щекотал нос. Я открыл глаза, и оказалось, что щекотал не лучик, а прядка волос Аси, ее голова лежала на моей груди, волосы разметались. Обнаженное тело девушки прижалось
Девушка потянулась грациозно, по-кошачьи, открыла глаза и сказала «мур». В ее глазах светилось простое женское счастье.
— Доброе утро, — улыбнулся я, сдувая с носа ее назойливую прядку.
— Привет! — она еще сильнее прижалась ко мне, а ее рука скользнула по моей груди, по животу. — Который час?
— Десять скоро…
— Ой! Я опоздала! — вскрикнула Ася и резвой, но абсолютно голой ланью выпрыгнула из-под одеяла, сверкая обнаженной грудью и другими интересными местами. Я залюбовался и не прятал своего «бесстыжего» взгляда.
Хватая с пола на ходу одежду, девушка принялась спешно одеваться, но при этом не забывала вертеть попкой и выгибать спину, будто бы невзначай, выгодно показывая себя в соблазнительных ракурсах.
— Тебе что, нельзя опаздывать? — спросил я.
Мне захотелось, чтобы она подзадержалась.
— Каждый день — нельзя, — хихикнула она. — Я такая опоздунья. Саша, миленький, я в ванну и на работу. Ты поешь, в холодильнике глянь, что найдешь — бери. Я убежала, целую, вечером увидимся.
— Пока…
Ася остановилась на пороге, развернулась и уставилась на меня:
— Ты же вечером придешь? Не сбежишь?
— Конечно, приду, — я кивнул на сумку со своими вещами. — Ты же меня пожить пустила.
— Вот и ладненько, — улыбнулась она, послав еще и воздушный поцелуйчик, а после скрылась в ванной.
Я вышел из квартиры и запер дверь запасным ключом, который выдала мне Ася. Ну вот… Теперь я живу не в тесной комнате общаги, а в квартире. Но почему-то особой радости от этого не испытываю. И поэтому с невесёлой миной я прошел на остановку, сел в автобус и доехал до нужного адреса. Нужно кое-что прояснить, и начать я решил с коллеги.
Вошел в подъезд и позвонил в нужную квартиру. Дверь распахнулась почти сразу, да и вообще оказалась не заперта. На пороге появился Кулебякин в трусах и майке. Вид он имел грустный, немного помятый, будто его не выписали вчера из больницы, и он не у себя дома.
— Морозов! — вытаращился он на меня, спешно оглядел лестничную площадку, будто чего-то опасался, и, схватив меня за руку, втянул в квартиру.
— Доброе утро, Петр Петрович, — улыбнулся я. — Вас без формы не узнать.
— Не доброе оно, Саша, — пробурчал тот и замкнул дверь на защелку и замок.
— А что так? Вас же выписали… Прогноз хороший, скоро в строй вернетесь.
— Ядрёна сивуха! Морозов! Тебя главк ищет… Ко мне приходили, спрашивали.
— Я
— Пойдем на кухню, расскажу.
Я разулся, и мы прошли в квартиру. Жилище местного начальника ГОВД оказалось скромным и не по должности простеньким. Значит, честно живет Кулебякин, ну или умело скрывает. Для этого времени честно жить при хороших должностях — вовсе не порок. Это потом, в моем времени, помнится, у одного начальника краевого ГИБДД найдут дом с золотым унитазом — буквально.
— Будешь? — Кулебякин выставил на стол бутыль с сомнительной бесцветной жидкостью, заткнутую пожеванной газетой.
На столе уже красовались тарелки с солеными огурцами, кружки ливерной колбасы, редис, еще была вскрытая банка кильки в томатном соусе.
— Это что? — недоуменно повел я бровью на бутыль. — Самогон?
— Сам ты самогон, это лекарство.
— Я не болею…
— Ну дык меня поддержи, я болею, еще как болею… Пей, Саша, это приказ, — начальник разлил по стопкам самогон, одну подвинул ко мне.
— Ну, рассказывайте… — я взял стопку, чтобы не обижать хозяина. — Чего нос повесили? Будто не я в бегах, а вы вне закона.
— А-ай, — отмахнулся Кулебякин и поднял стопку. — Давай не чокаясь, как на похоронах.
Ну точно, кто-то умер будто, никогда я не видел шефа таким расстроенным.
Кулебякин мастерски, практически одним глотком, с выдохом, опустошил стопарик. Поморщился, крякнул, шумно втянув воздух носом и захрустел соленым огурчиком. Усы его зашевелились, кончики чуть приподнялись и теперь не смотрелись такими повислыми, как пару секунд назад, будто поперёк воли хозяина немного повеселели.
— Ты чего напиток греешь? — скосил на меня недовольный взгляд шеф. — Иль правду говорят, шпион ты?
— Кто говорит? Какой еще шпион? — удивился я.
— Как какой? Не зря же под тебя копают, чую, тут не только наши роют, но и коллеги из смежного ведомства подключились. Вот если не выпьешь, то точно шпион. Их готовят хорошо, но вот самогон они пить все одно не умеют.
И я накатил стопку, поморщился, так же крякнул по-Кулебякински и тоже взял огурчик.
— Наш человек, — удовлетворённо кивнул майор. — Огурцом закусил, шпион бы за сыром потянулся. Ну или за колбасой, на крайний случай. Они ж, падлы, соленые огурцы на дух не переносят. И сало не едят.
— Так у вас же нет тут сыра, — хохотнул я.
— Все одно, рука у тебя не дрогнула и не замешкалась, сразу огурчик — цоп, и ухватила. Давай еще по одной, чтобы уж точно убедиться, что ты русский.
— Я с утра не пью, — попробовал протестовать я. — И вообще мало употребляю. Я…
— Так то же лекарство от хандры, — по слогам, с ударением произнёс он — очевидно, чтобы до меня дошло. Обуяла меня, окаянная, ядрён пистон! Поддержи начальника…
— Что случилось-то?
Кулебякин многозначительно хмыкнул и разлил еще по одной, а затем проговорил: