Начало нас
Шрифт:
Он говорит, что Джонсоны никогда не унижаются, никогда не убегают и никогда не терпят неудачу.
Но я Джонсон.
Райли Джонсон сейчас почти не уважают.
Я до сих пор помню тот день, когда рассказала отцу о предательстве Джаспера.
— Он удалил фото и видео, и все? Никаких последствий? — недоверчиво спрашиваю я. — Он поделился ими публично без моего согласия. Он взял их без согласия. Он должен понести какие-то последствия. Это не пустяк!
Глаза моего
— Ты хочешь, чтобы я возбудил дело против сына начальника полиции? Ты еще более бредовая, чем я думал, Райли. Ты понимаешь, какой властью обладают Джаспер и его отец? Я отказываюсь стать врагом Мэтью Бейкера из-за тебя. Я говорил и с ним, и с Джейкобом. Мэтью пообещал, что его сын удалит фотографии и видео, которые он снял с тобой. И дело сделано. Нам нет необходимости продолжать ходить с ними взад и вперед.
— Но моя репутация…
— Не была бы запятнана, если бы ты с самого начала не развратилась! — Мой отец ревет.
Я вздрагиваю, ошарашенная его неприкрытой яростью. Почему он злится на меня?
Я ничего... не делала. Сердце колотится в груди, боль сжимает живот, вызывая отвращение, и я напрягаюсь.
— Я не распутничала, — шепчу я, одновременно обиженная и смущенная. — Ты сказал мне доставить удовольствие Джасперу, чтобы он был счастлив и интересовался мной.
Ублажать Джаспера, ублажать моего отца.
Чтобы он был счастлив, чтобы мой отец был счастлив.
Отец бросается мне прямо в лицо, и я откидываюсь на спинку стула, пытаясь создать между нами немного пространства. Но он не дает мне такой отсрочки. Его рука держит мое лицо, его пальцы впиваются в мои щеки так больно, что мне приходится сморгивать слезы. Задняя часть моих глаз горит, а плоть, в которую впиваются его ногти, сильно щиплет.
— Ты хочешь сказать, что я заставил тебя стать шлюхой Джаспера? — угрожающе шипит он, его слюна попадает мне на лицо. — Ты сделала это с собой, Райли. Ты безответственная, маленькая сучка. Ты запятнала свою репутацию, а вместе с ней и мою. Джаспер не должен нести ответственность за последствия этого. Ты виновата. И это ты будешь нести ответственность.
Он грубо отпускает мое лицо, и моя голова откидывается назад. Всхлипывая, я смотрю на свои колени.
Это то, что думает обо мне мой отец?
Шлюха...?
Кто-то настолько недостойный?
Поверженная, я закрываю глаза, когда звук его шагов удаляется, и я остаюсь одна, сижу в этом темном, холодном доме.
Люди говорят, что твой дом и твоя семья — это место, где ты чувствуешь себя в большей безопасности, где ты принадлежишь. Место, куда бежишь, чтобы спрятаться от бури, пережить ураган.
Но это не дом.
Это гробница — изысканная, гламурная гробница, поддерживающая иллюзию. Но все равно это могила. А меня просто превратили в живой труп, ожидающий похорон под этой проклятой землей.
— О, посмотрите, кто прячется в ванной. Вонючая, скользкая Райли.
Насмешливые голоса вырывают меня из моих блуждающих
Они думают, что я ем.
Но я научилась притворяться.
Когда Джейкоб слил мои фотографии и видео, до конца второго курса оставался всего месяц. Поэтому, хотя слухи распространялись как лесной пожар, травля была не такой уж страшной. Мне удалось избежать этого, насколько я могла. В любом случае, на моей стороне по-прежнему были Элейн и Блайт.
А когда наступило лето, я пряталась. В моей спальне, выживая в своих четырех стенах.
Если меня не было дома, мама тащила меня на любой модельный концерт, который ей попадался, или она могла дать мне несколько случайных эпизодических ролей в телешоу.
Мое лето было насыщенным и вдали от хулиганов из Беркшира. На короткое время все было почти спокойно.
Вот только это длилось недолго.
Нам пришлось снова вернуться в школу, и тогда начались настоящие издевательства. Распространялись обзывательства, новые слухи — все они были фальшивыми, а затем то, что начиналось как словесное, вскоре перешло в физическое. Мой мизинец все еще пульсирует от фантомной боли, напоминая о том, как он был сломан. Гипс сняли две недели назад.
Через некоторое время это были не только студенты. Преподаватели Беркширской академии тоже отвернулись от меня. И именно тогда я поняла, что как только число хулиганов становится достаточно большим, преподавателям становится легко обвинять жертву как по психологическим, так и по практическим причинам.
В конце концов, я являюсь виновником всех бед, вызванных издевательствами, и независимо от того, виновата я в этом или нет, легко обвинить меня, того, кто всегда рядом, когда случаются неприятности. Особенно, когда большинство студентов настаивают на том, что именно я являюсь причиной проблем.
Поэтому в какой-то момент я перестала сообщать о хулиганах.
Я перестала сопротивляться.
Когда четыре месяца назад я пошла в первый год обучения, я стала социальным изгоем в Беркширской академии. Но я также была отвергнутой в своем собственном доме, в своей семье.
Изгой, насквозь.
— На этот раз ты как следует очистила влагалище? — Рита усмехается, на ее лице читается презрение.
— Это уже надоело. Сделай себе одолжение и найди новый слух, — огрызаюсь я, глядя на Дженни и ее "новых" друзей.
Несколько недель назад Джаспер сказал своим друзьям-футболистам, что единственная причина, по которой он не может снова заняться со мной сексом, — это ужасный запах из влагалища.
Отсюда и прозвище: Вонючая, скользкая Райли.