Начало нас
Шрифт:
Черти на моих плечах молчат. Но голоса вокруг меня… все слишком громко.
Помогите…
Мой желудок бунтует, и нарастает тошнота.
Мое учащенное сердцебиение сопровождается холодным потом, и мое тело начинает дрожать. Задыхаясь, я слабо кричу, но думаю, что меня никто не слышит.
— Папочка…
Я издала сдавленный всхлип.
— Помоги мне, пожалуйста.
Мой полный желудок снова урчит, и я борюсь с желанием заткнуться. Слезы
Нет, мне следовало избавиться от всего, что я ела раньше. Если я этого не сделаю… я стану толстой и уродливой. Люди это увидят. Они увидят, как у меня раздувается живот. Они увидят складки на моих бедрах. Они увидят… все, что я пытаюсь скрыть.
Я больше не буду красивой.
Нет…
Мне нужно быть красивой. Я дочь моей матери.
Я сильная. Я дочь моего отца.
Это моя ценность.
Мне нужно…
О Боже, я не могу.
Я не могу… сделать это.
Голос Джаспера, насмешки Дженни — насмешки и все остальное заполняют мою голову. Мои уши эхом отражаются от них, настолько громко, что это почти оглушительно.
Мир вращается.
Стук. Стук. Стук.
Отец хватает меня за руку и трясет.
Время замедляется.
— Райли! Райли, возьми себя в руки!
Сквозь размытие лиц я вижу, как моя мать смотрит на меня. Выражение ее лица шокировано, встревожено и смущено.
Уравновешенная и уверенная в себе. Спокойная, хладнокровная и собранная — я не из таких.
Это последняя мысль в моей голове, прежде чем у меня начинаются такие ужасные спазмы в животе, что я горблюсь. С моих губ срывается болезненный звук, а затем меня начинает рвать на блестящие туфли отца.
Как только проклятие сломается, оно не остановится.
Я не могу остановиться.
Я рыдаю. Моя мать визжит от позора. Я слышу, как мой отец ругается.
Розовое стекло, окружавшее меня с детства, разбивается. Внутри я просто сломленная, отвратительная девчонка. Я больше не могу прятаться за иллюзией, которая была Райли Джонсон.
Все видят катастрофическую правду.
Они видят меня.
Уродливую и разрушенную. Полностью опустошенную.
Мои колени слабеют, и я падаю на землю, прежде чем мои глаза закатываются, и мир становится черным.
Полная, абсолютная тьма окружает меня, увлекая в пропасть, которая уже давно зовет меня, но я так упорно с ней боролась.
Я проиграла битву.
Я погибла на войне, мое тело превратилось в ничто.
А потом…
Тишина.
В следующий раз, когда я просыпаюсь, я слышу голоса вокруг себя. Знакомые. Мои отец и мать спорят. Я держу глаза закрытыми, едва скрывая вздрагивание, поскольку голова болезненно пульсирует. Такое ощущение,
Воспоминания о сегодняшней ночи нападают на меня со всех сторон.
От меня до сих пор пахнет рвотой, а во рту горький привкус.
— Как ты не знала об этом? — Мой отец задает вопросы, его тон наполнен обвинениями.
— Ты тоже не знал! О Боже, я уже вижу тему завтрашних таблоидов. Это будет во всех социальных сетях. Ты не сможешь остановить это или держать это в тайне, тише.
Мой отец рычит, а затем я слышу, как разбивается стекло.
— Публичное унижение, с которым мне пришлось столкнуться из-за этой глупой девчонки.
— Что мы собираемся делать сейчас? – бормочет моя мать. Я чувствую, как она ходит взад и вперед, и почти представляю, как она в напряжении заламывает руки.
— Я не хочу, чтобы она была рядом с нами. Ей нужно уйти. Она больна!
Он хочет, чтобы я ушла? Что это значит?
Страх заставляет меня сесть, и меня охватывает головокружение. Мой отец замечает, что я проснулась, и его глаза… ох, его глаза темные и мертвенно-бледные.
Я облизываю пересохшие губы.
— Мне очень жаль. — Мой голос почти шепот, но они его слышат.
Они это слышат, но им все равно.
Мое сердце колотится в груди, когда я снова пытаюсь заговорить. Мое тело слабое, сломленное травмирующими событиями сегодняшнего вечера, но я держу позвоночник прямо.
— Я могу получить помощь. Есть терапевт, которого я исследовала...
— Собирай чемоданы, — грубо говорит отец, перебивая меня, — ты уезжаешь сегодня вечером.
Мои легкие болезненно сжимаются.
— Ч-что ты имеешь в виду? — Я беспомощно заикаюсь. — Я не понимаю.
— Я отправляю тебя в реабилитационный центр, который я знаю.
Реабилитация?
Мои глаза расширяются, и я вскакиваю на ноги.
— Подожди, а что насчет школы? Я не могу просто уйти.
Я знаю, что мне нужна помощь…
Я всегда это знала, но каким-то образом решила промолчать, сознательно решила остаться слепой. Потому что так было проще. Лучше.
Это была иллюзия, которую я создала вокруг себя.
Мой отец подходит ко мне и поднимает руку. Он хватает меня за лицо, его пальцы впиваются в мою плоть.
— Ты понимаешь, что ты сделала сегодня вечером? Ты понимаешь, какой беспорядок ты оставила после себя, чтобы мне пришлось его убирать? Ты действительно думаешь, что я позволю тебе остаться здесь после того отвратительного хаоса, который ты устроила сегодня вечером?
— Это не моя вина, — кричу я срываясь. — Джа-Джаспер, он пытался…
Отец так сильно бьет меня слева, что у меня кружится голова, и я задыхаюсь, дыхание застревает в горле.