Начало опричнины
Шрифт:
После отставки Сильвестра и Адашева царь постарался искоренить самую память об опальных временщиках [599] . То что считалось при них хорошим тоном, подвергалось теперь безусловному осмеянию. На смену унылому постничеству пришли роскошные пиры и потехи [600] . Царь Иван лукаво объяснял происшедшие при дворе перемены интересами государственной пользы [601] .
Новые сподвижники царя всячески льстили ему, восхваляя его мудрость и величие [602] . Бесконечные славословия, лесть и лицемерие придворных как нельзя более подходили к новым настроениям царя, его требованиям неограниченной власти [603] .
599
Благочестивые наставления Адашева против охоты и прочих поте: были скоро забыты. Теперь царь мог в канун самых ответственных решений и реформ ездить на охоту, осекал «по островом» осеки, «пущал» медведей и так тешился много дней. (ПСРЛ, т. XIII, стр. 391).
600
Бесчинства царя коробили бояр. Но когда ревнители старины отказывались участвовать в царских потехах, их корили тем, что они «недоброхотны» царю, и «еще Селивестров или Алексеев дух, сиречь обычаи, н вышел из них!». (См. Курбский. История. — РИБ, т. XXXI, стр. 267-268).
601
В письмах к Курбскому царь утверждал, будто играми и потехами о хотел добиться популярности среди народа и дворян, «сходя к немощ их (!), точию дабы нас, своих государей, познали, а не вас, изменников! «И
602
Курбский наивно замечает, что царь был «прельщен» новыми любимцами, «ласкателями» и сотрапезниками вроде Басманова. «А еже восхваляше тя, и возношаше и глаголаше тя царя велика, непобедима храбра..? Егда же надут от них и прельщен, что получил еси?» — спрашивал царя его старый советник. (См. Курбский. Сочинения, стр. 269)
603
Перед самой опричниной двор Грозного посетил итальянский купе Барберини. Он нашел, что царь правит государством самопроизвольно и самовластно. По своей воле государь конфискует имущество любого из подданных, «потом уж и не слышно ничего, что с ним (опальным Р. С.) последует, даже о том и говорить никто не смей». Впрочем, чиновники и правители страны столь бессовестны и продажны, что заслуживают строгого наказания. В этом, замечает автор, московиты поступают по мне, преблагоразумно, что слушают царя, если не по доброй воле, по крайней мере, со страха. (См. В. Любич-Романович. Сказания иностранцев, стр. 21, 33).
Примерно через неделю после кончины царицы Анастасии митрополит и епископы обратились к Ивану Васильевичу с неожиданным ходатайством. Они просили царя чтобы он отложил скорбь и «женился ранее, а себе бы нужи не наводил» [604] . Митрополит и стоявшая за его спиной дума руководствовались не только моральными, но и политическими расчетами. Они надеялись, что новый брак ослабит влияние Захарьиных, родственников умершей царицы. По совету с думой и духовенством царь решил искать невесту в иных землях [605] . Но сватовство при польском и шведском дворах не имело успеха [606] . Более удачным оказалось сватовство при дворе мелкого черкесского владетеля, кабардинского князя Темир-Гуки. 15 июня 1561 г. гонцы привезли его дочь, юную княжну Кученей, в Москву. Иван велел черкешенке «быти на своем дворе, смотрел ее и полубил». 21 августа царь обвенчался с Кученей, принявшей в крещении имя Мария. Брачный пир в Кремле продолжался три дня. В течение этого времени все ворота Москвы оставались на запоре. Жителям столицы и иностранцам под страхом наказания запрещено было покидать свои дворы [607] . Власти боялись как бы чернь не омрачила свадебного веселья, как то случилось после первой царской свадьбы в 1547 году.
604
ПСРЛ, т. XIII, стр. 329. Причиной такой поспешности, как пишет С. Б. Веселовский, были обстоятельства самого деликатного свойства. Как передает летописец, «умершей убо царице Анастасие, нача царь яр быти и прелюбодействен зело». На упреки Курбского насчет «кроновых жертв», царь отвечал прямо и откровенно: «А будет молвишь, что яз о том не терпел и чистоты не сохранил, ино вси есмя человецы». (См. С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 95).
605
Первый брак царя шокировал титулованную знать. Бояре с пренебрежением отзывались о «робе» царице. Новый брак отвечал аристократическим традициям в большей мере.
606
В Литве королевский совет требовал лишить прав на престол старших детей царя и объявить наследниками детей от второго брака, а также прекратить военные действия в Ливонии и т. д. (См. Сб. РИО, т. 71, стр. 44). Король Сигизмунд желал выдать за царя свою сестру Катерину, но королевский совет воспротивился браку. (См. Послания Ивана Грозного, стр. 361, 368). В Швецию царские послы прибыли в тот момент, когда умер король Густав и вся страна была в трауре.
607
Причина такого распоряжения, пишет английский купец А. Дженкинсон, находившийся тогда в Москве, до сего дня остается (неизвестной. (См. Английские путешественники в Московском государстве XVI века. Пер. Ю. В. Готье. М., 1937, стр. 199; ПСРЛ, т. XIII, стр. 333).
В дни приготовлений к царской свадьбе в Москву прибыли послы от константинопольского патриарха. Специальной грамотой вселенский собор подтверждал право московита на царский титул [608] . Глава вселенской православной церкви освятил своим авторитетом власть православного московского царя. Затеянные по этому поводу пышные богослужения призваны были поднять престиж монарха и е нового правительства.
Группировка Захарьиных оказалась почти в полной изоляции во время династического кризиса начала 50-х гг. После падения Рады Захарьины оказались в еще более сложном положении. Их противниками выступили не только князья Старицкие, вожди удельной знати, но и могущественный клан Суздальских князей, не примкнувший к Старицким во время династического кризиса 50-х годов. В оппозиции к новым властям оказались все те группировки Боярской думы, которые ранее объединялись вокруг Сильвестра. Возникновение могущественной оппозиции в Боярской думе, а также последующие расколы в думе сузили политическую базу правительства.
608
Патриарх и все его соборы «благословиша боговенчаннаго царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, еже быти и зватися ему царем, законно и благочестно венчанному, вкупе от них... благословение...» (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 334).
Глава II.
Канун опричнины.
Вскоре после свадьбы с Марией Черкасской царь Иван составил новое духовное завещание, желая закрепить престол за детьми от первого брака, определить имущественное положение новой царицы и возможных ее детей [609] . Ввиду того, что наследнику престола царевичу Ивану едва исполнилось семь лет, Грозный приказал в случае собственной кончины образовать при царевиче регентский совет. Бояре-регенты принесли присягу на верность царевичам и царице Марье, а также скрепили подписями специальную запись, служившую приложением к царской духовной. Они поклялись не искать себе государя «мимо» наследника и управлять страной в полном соответствии с царской духовной [610] . В совет вошли главнейшие руководители правительства: удельный князь И. Ф. Мстиславский, бояре Данила Романович (Юрьев-Захарьин), Василий Михайлович (Юрьев-Захарьин), Иван Петрович (Яковлев-Захарьин), Федор Умного (Колычев), думные дворяне князья А. П. Телятевский, П. Горенский и думный дьяк А. Васильев [611] .
609
Около 1563 г. в ближней царской канцелярии был составлен официальный отчет о династическом кризисе 1553 года (приписка к т. н. Царственной книге). В нем мы находим следующие строки: «Дияк Иван Михайлов воспомяну государю о духовной; государь же повеле духовную съвершити, всегда бо бяше у государя сие готово». (ПСРЛ, т. XIII, стр. 523). Последние строки относились и к началу 60-х годов.
610
Текст присяги, принесенной боярами-регентами, содержал прямые ссылки на царскую духовную. «Что еси государь наш царь и великий князь написал в своей духовной грамоте»; «а правити нам сыну твоему государю своему царевичу Ивану... по твоей духовной грамоте...» (См., СГГД, ч. I, № 174, стр. 474).
611
СГГД, ч. I, № 174, стр. 474—475. Известную трудность вызывает расшифровка подписи: Иван Петров. Из двух бояр с этим именем (Яковлев и Федоров) первый находился в Москве в 1561—1562 гг., тогда как второй служил в Юрьеве. А. А. Зимин сравнил подпись грамоты с подписями И. П. Яковлева и И. П. Федорова на приговоре Земского собора 1566 г. и бесспорно установил, что в первом случае «рукоприкладствовал» Яковлев. (См. А. А. Зимин. Опричнина, стр. 88, прим. 3).
Состав регентского совета дает наиболее точное представление относительно перемен, происшедших в ближней думе после опалы на Сильвестра и Адашева.
Старомосковское боярство составило наиболее влиятельную часть регентского совета, но круг его представителей заметно сузился. Из ближней думы были устранены такие влиятельнейшие ее члены, как боярин М. Я. Морозов и И. В. Большой Шереметев. Наибольшие выгоды из переворота извлекла боярская фамилия Захарьиных. Из пятерых бояр, членов регентского совета, трое принадлежали к роду Захарьиных, а четвертый (Ф. И. Колычев) был их однородцем. Семейство Колычевых не играло сколько-нибудь заметной роли в боярской среде в период правления Сильвестра. Член регентского совета Ф. И. Колычев получил окольничество ко
612
Ф. И. Умной привел к присяге бояр, поручившихся за опального главу Боярской думы кн. И. Д. Бельского в 1562 г. В следующем году он отвез опальную тетку царя Старицкую в заточение на Белоозеро. В том же году он участвовал в ответственных переговорах с литовскими послами. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 368; Сб. РИО, т. 71, стр. 121 и др.). В посольских книгах 60-х гг. утрачено начало наказа боярам, ведшим переговоры с литовцами. В тексте наказа упомянуты имена Василия (Юрьева), Алексея (Басманова), Федора Ивановича (Умного), Ивана (Висковатого), Андрея (Васильева) и Андрея Яковлева (Щелкалова). (Там же, стр. 198—202, 208 и др.).
В состав ближней думы начала 60-х гг. вошли молодые друзья царя князья А. П. Телятевский и П. И. Горенский, но они не оказывали решающего влияния на правительственные дела. Оба начали карьеру в 50-х гг. и служили еще в январе 1559 г. оруженосцами (рындами) в царской свите [613] .
Основу новой правительственной коалиции составлял, как и в период после московского восстания, союз между удельно-княжескими элементами и старомосковской нетитулованной знатью. Поэтому пост официального руководителя регентского совета занял знатный удельный князь И. Ф. Мстиславский. Но с начала 60-х гг. союз старомосковского боярства с удельной знатью утратил прежнее значение. Группировка Захарьиных не допустила к участию в новой правительственной коалиции своих давних противников Старицких, обладавших наибольшим политическим весом среди всех удельных князей. Старицким принадлежало самое крупное удельное княжество, в думе их поддерживала многочисленная родня (князья Щенятевы, Куракины, Голицыны и т. д.) и приверженцы (князья Оболенские, Пронские). Показательно, что в состав регентского совета не вошел ни официальный глава Боярской думы удельный князь И. Д. Бельский, ни близкие к правительству удельные князья Воротынские. И только князь И. Ф. Мстиславский, фигура совершенно бесцветная в политическом отношении, был допущен в регентский совет. Устранение из ближней думы наиболее влиятельных удельных князей вызвало резкое недовольство удельной аристократии [614] . Образование удельной фронды явилось важнейшим фактором политической истории начала 60-х годов.
613
Разряды, л. 260 об. Кн. А. П. Телятевский происходил из знатной, но давно обедневшей ветви князей Тверских-Микулинских. Телятевские служили при дворе по спискам «помещиков из Ярославля» и почти вовсе не имели вотчин. (ТКТД, стр. 123; см. также В. Б. Кобрин. Состав опричного двора Ивана Грозного. — «Археографический ежегодник за 1959 год», М., 1960, стр. 75—76). В конце 1560 г. Телятевский получил первое ответственное поручение по службе. Царь желал беспристрастного расследования обстоятельств смерти А. Ф. Адашева, поэтому отказался от мысли поручить розыск кому-либо из старых придворных и послал в Юрьев Телятевского. Последний успешно справился со своей задачей. В Полоцком походе 1562 г. он командовал сторожевым полком, а позже получил думное дворянство. (См. Витебская старина, т. IV, стр. 38). Кн. П. И. Горенский, сын боярина, происходил из первостатейной знати. Своей быстрой карьерой в начале 60-х гг. он был обязан, кажется, тесным связям с Захарьиными (См. ниже).
614
В первый год после падения Рады старшие удельные князья продолжали руководить Боярской думой. Так, в феврале 1561 г. литовских послов приняли от имени думы трое удельных князей: Бельский, Мстиславский, Воротынский. Затем Воротынский возглавил комиссию, руководившую переговорами с литовцами и т. д. (Сб. РИО, т. 71, стр. 26, 33). Однако к 1562 г. влияние удельной знати стало быстро падать.
Прямым следствием победы старомосковской знати было устранение из правительства наиболее авторитетных вождей титулованной знати:прославленного воеводы князя А. Б. Горбатого и руководителя Рады князя Д. И. Курлятева-Оболенского.
В состав регентского совета был допущен только один представитель титулованных князей кравчий П. И. Горенский-Оболенский, но он был человеком совсем молодым и в смысле влияния далеко уступал своим старшим сородичам боярам Д. И. Немому, В. С. Серебряному, М. П. Репнину, Ю. И. Кашину и П. С. Серебряному, не вошедшим в ближнюю думу.
Высшая титулованная знать не могла смириться с тем, что «молодые люди» Захарьины «истеснили» великие и знатные княжеские фамилии. Неудивительно, что с начала 60-х гг. титулованная аристократия оказывается в оппозиции к новому правительству.
Крушение широкой коалиции разнородных боярских группировок, объединившихся в 50-х гг. вокруг Сильвестра, и захват власти Захарьиными положили начало глубокому конфликту между монархией и титулованной знатью, засевшей в Боярской думе. Субъективно весь конфликт был осознан Грозным как великая боярская «измена», как боярское «самовольство», которому царь противопоставил теорию самодовлеющей, неограниченной власти монарха [615] .
615
На протяжении всей жизни царь Иван хранил воспоминания о кровавых боярских смутах, свидетелем которых он был в годы сиротского детства. Достигнув зрелого возраста, Иван не раз выражал глубокое недоверие великим боярам и вельможам. Курбский рассказывает, что на третий день по взятии Казани молодой Иван, разгневавшись на кого-то из своих бояр, в присутствии всех заявил: «Ныне... об(о)ронил мя бог от вас!». (См. Курбский. Сочинения, стр. 205).
Одним из первых практических мероприятий правительства, пришедшего на смену Избранной раде, было образование Углицкого удельного княжества. Великий князь Василий III перед смертью распорядился выделить младшему сыну Юрию удельное княжение со столицей в Угличе. Во все время боярского правления и Избранной рады это его распоряжение не было осуществлено. Одной из причин тому была полная недееспособность князя Юрия, глухонемого от рождения. Для управления территорией удела был образован Углицкий дворец, который возглавлял в начале 50-х гг. И. Г. Выродков [616] . С. Б. Веселовский пишет, что князь Юрий так и не был отпущен на удел, а все управление его уделом осуществляли царские дьяки [617] . Но это неверно. Углицкий удел был образован по личному распоряжению Грозного тотчас после падения правительства Адашева в 1560 г. Как сообщает летопись, в августе 1560 г. царь «учинил» у князя Юрия «особно бояр и дворецкого и дияков и дворян и столников и стряпчих и всякых приказных людей, как довлеет быти всякому государьскому чину...» [618] . Углицкое удельное правительство возглавили знатный боярин князь И. А. Куракин, окольничий князь Д. С. Шестунов и дворецкий князь А. И. Прозоровский [619] . Границы удельного княжества были определены в соответствии с духовным завещанием Василия III. В состав удела вошли города Углич, Малый Ярославец, Калуга, Бежецкий Верх, Медынь, Кременск, Мещерск, несколько крупных сел под Москвой и множество волостей. «От себя» Грозный пожаловал брату город Брянск и приказал выстроить удельному князю двор в Кремле на месте дворов князей Ю. И. Дмитровского и М. Ю. Захарьина, подлежавших сносу [620] . Таким образом князь Юрий получил свою долю в Москве.
616
См. ТКТД, стр. 114. Во время болезни царя в 1553 г. кн. Д. Ф. Палецкий заявил, что поддержит притязания В. А. Старицкого на престол, если тот предоставит удел его слабоумному зятю князю Юрию «по великого князя Василиеве духовной грамоте». (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 523). Однако во время Рады интриги родни Юрия не увенчались успехом.
617
С. Б. Веселовский. Последние уделы Северо-Восточной Руси — «Исторические записки» т. 22, стр. 101—102.
618
ПСРЛ, т. XIII, стр. 329.
619
Разряды, лл. 279—279 об. Интересно, что в походе на Полоцк в 1562—1563 гг. участвовали 205 городовых и 40 дворовых детей боярских из Углича. (См. Витебская старина, т. IV, стр. 34).
620
ДДГ, стр. 440—441; ПСРЛ, т. XIII, стр. 329.
Углицкий удел был крупнейшим удельным княжеством второй половины XVI века. По размерам он никак не уступал Старицкому уделу и далеко превосходил все прочие княжества.
Какие причины побудили правительство реставрировать удельные порядки в центральных уездах государства? Несомненно, что подобной мерой царь желал прежде всего упрочить положение правящей династии. В правление Сильвестра удельная знать постепенно стала утрачивать роль противовеса по отношению к суздальской знати. С падением Избранной рады возникла удельная фронда. Правительство стремилось восстановить поколебленное равновесие и с этой целью образовало Углицкое удельное княжение. Ввиду полной недееспособности глухонемого князя Юрия всеми делами в уделе заправляло боярское правительство во главе с князем И. А. Куракиным, близким родственником княгини Е. Старицкой. Это правительство очень скоро было втянуто в политическую борьбу и поддержало удельную фронду в ее борьбе с монархией.