Начало опричнины
Шрифт:
5 января 1563 г. в Великие Луки прибыл Грозный. Через неделю многочисленная русская рать выступила к Полоцку. Из-за отвратительного состояния дорог армия подвигалась вперед невероятно медленно [712] . Чтобы преодолеть расстояние в 150—180 км, ей понадобилось более двух недель. Неширокая полоцкая дорога не могла вместить всей массы войск и обозов. Армия ежечасно застревала в лесных теснинах среди болот. Под конец полки утратили всякий порядок, пехота, конница и обозы перемешались между собой, и движение вовсе застопорилось. Порядок был восстановлен с большим трудом. Царь с приближенными самолично разъезжал по дороге и «разбирал» людей в заторах. Самым деятельным его помощником был расторопный обозный воевода князь А. И. Вяземский, впервые обративший на себя внимание царя.
712
Даже в победных русских реляциях отмечено, что «путное шествие» к Полоцку было «нужным и тихим». (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 350).
В первых числах февраля русская армия приступила к правильной осаде Полоцка. Полоцкий гарнизон насчитывал около двух тысяч человек при 20 орудиях. В помощь Полоцку литовское правительство спешно, направило гетмана Н. Радзивила с 3 400 жолнерами. Радзивил остановился в 7 милях от города, но оказать помощь осажденным не решился [713] .
Огнем тяжелой артиллерии воеводы разрушили укрепления полоцкого острога и вынудили литовцев отвести все свои силы в Верхний замок. Ночью 10 февраля полоцкий гарнизон предпринял вылазку и попытался захватить русские батареи. Однако боярин И. В. Большой Шереметев с передовым полком отбил вылазку и «втоптал» литовцев в замок. Во время перестрелки Шереметев был контужен и его место занял боярин князь Ю. И. Кашин [714] . 11 февраля князь В. С. Серебряный, в подчинение которого была передана вся тяжелая артиллерия, приступил к расстановке батарей внутри сожженного
713
Витебская старина, т. IV, стр. 121, 122; М. Любавский. Литовско-русский сейм. М., 1901, стр. 637.
714
Витебская старина, т. IV, стр. 53.
715
В ведении Серебряного находился «весь наряд стенной» (стенобитные орудия) и «верхний» (мортиры), включая Кашпарову пушку, Павлин, Орел и т. д. Некоторые из осадных пушек стреляли ядрами весом до 20 пудов. Из всех больших пушек только две были переданы в полк И. В. Меньшому Шереметеву и одна, старая, — кн. Ю. И. Кашину.
Польские и немецкие артиллеристы, бывшие в Полоцке, утверждали, что за всю свою жизнь ни в одном государстве они не видели таких больших орудий, какие были у царя. По их словам, в осаде участвовало 150 орудий, из них 36 метали зажигательные смеси. (Витебская старина, т. IV, стр. 122). Самую большую стенобитную пушку тащили будто бы 1040 посошных людей. (Там же, стр. 119).
716
Согласно Разрядам, воевода кн. В. С. Серебряный ночью 13 февраля начал «бити по городу по всему не с одново места изо всего наряду и из верхних пушек из вогненых». (См. Витебская старина, т. IV, стр. 54).
717
«И из наряду, — отмечает летописец, — во многих местех вкруз города стены пробили, и ворота выбили, и обламки з города позбили и людей из наряду побили, якоже ото многаго пушечнего и пищального стреляния земле дрогати и в царевых... полкех». (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 356).
718
Витебская старина, т. IV, стр. 54. Согласно летописи, в ночь перед капитуляцией Полоцка царь послал к городу стрельцов, которые подожгли крепостную стену, после чего полочане сдались. (См. ПСРЛ, т. XIII, стр. 357). Официозный летописный рассказ составлен был так, чтобы приписать победу царю. Решительное предпочтение следует отдать подлинным документальным записям Разрядного приказа, сделанным во время похода. Решающую роль под стенами Полоцка бесспорно сыграла артиллерия. Этим обстоятельством объясняется то, что потери русской армии были ничтожны: 4 сына боярских, 15 вооруженных слуг, 66 стрельцов.
719
См. Сб. РИО, т. 71, стр. 368.
На третьи сутки после капитуляции царь Иван торжественно въехал в Полоцк. Не желая ссориться с Польшей, он щедро одарил и отпустил на родину четырех пленных польских капитанов и 500 польских солдат [720] .
Русские не тронули православное население Полоцка. Зато все горожане литовского происхождения были уведены пленными в Россию. Самая жалкая участь постигла местное еврейское население. Благочестивый царь, отслужив молебен в честь победы над безбожными «люторами», велел истребить всех полоцких евреев [721] . В Литве первоначально отказывались верить сообщениям о таком невероятном варварстве [722] .
720
ПСРЛ, т. XIII, стр. 364; Витебская старина, ч. IV. стр. 122.
721
Как передает летописец, «которые были в городе (Полоцке. — Р. С.) жили люди жидове, и князь велики велел их и с семьями в воду в речноую въметати, и оутопил их». (См. Псковские летописи, т. II, стр. 244). В те же дни татары рубили головы монахам-монахам-бернардинцам(См. Донесение 9 марта 1563 г. — Витебская старина, т. IV, стр. 122).
722
Хроника Бельского. — Витебская старина, т. IV, стр. 157.
Падение Полоцка было крупнейшим событием Ливонской войны. Русская армия заняла ключевую крепость на Западной Двине, в устье которой находился крупнейший ливонский порт Рига. Успешное наступление в Литву царь намерен был использовать, чтобы продиктовать литовцам условия мира и добиться от них уступок в Ливонии. На первых порах расчеты Грозного как будто бы начали оправдываться. 21 февраля в царский лагерь под Полоцком прибыли литовские послы с предложением о мире. Войска были утомлены осадой, и царь поспешил заключить перемирие, продолжавшееся в течение почти целого года. В марте дворянское ополчение вернулось из Полоцка в Луки, откуда было распущено по домам [723] . Во вновь завоеванной крепости оставлены были воеводами князь П. И. Шуйский, герой полоцкой осады князь В. С. Серебряный и родня Басманова 3. И. Плещеев.
723
ПСРЛ, т. XIII, стр. 365.
Победоносный поход на Полоцк упрочил престиж и влияние правительства Грозного, которое тотчас после завершения похода стало готовить новые репрессии против недовольных бояр [724] .
С началом русско-литовской войны власти все чаще подвергали преследованиям членов боярской оппозиции и дворянской фронды. В дни осады Тарваста в 1561 г. литовский гетман Радзивил обратился к тарвастским воеводам кн. Т. А. Кропоткину, кн. М. Путятину и Г. Трусову с предложением изменить «окрутному и несправедливому государю» Ивану и перейти на королевскую службу, «з неволи до вольности» [725] . Царь подозревал, что его воеводы сдали Тарваст вследствие увещеваний гетмана, и по возвращении их из литовского плена велел расследовать их прошлое и родственные связи. В царском архиве хранилось «дело Тарваское про тарваское взятье, как приходил под Тарвас троетцкой воевода и сыск детей боярских родства, которые были в Тарвасе во взятье» [726] . После розыска опальные воеводы были засажены в тюрьму, их вотчины и поместья конфискованы [727] . Князь Кропоткин и его друзья сидели в тюрьме около года. Во время похода на Полоцк царь «пожаловал» их и велел освободить, «вымать» из тюрьмы [728] .
724
Шлихтинг. Новое известие, стр. 16.
725
Свое предположение гетман подкреплял ссылкой на произвол и жестокость царя Ивана: «Да которые вас самих, жены и дети ваши Иван Васильевич, бездушный государь ваш, великий князь московский, — писал он, — прислушает безо всякого милосердия и права, а з неизбежною опалою своею горла ваша берет и брати завжды, коли похочет, может» и т. д. (См. Сб. РИО, т. 71, стр. 235).
726
Описи царского архива, стр. 41. (Курсив наш. — Р. С.)
727
«..А поместья их и вотчины велел государь поймать и в роздачу роздать». (Разряды, л. 279).
728
Разряды, л. 279.
Количество «изменных» дел, подобных тарвастскому, заметно возросло в годы русско-литовской войны. В начале полоцкого похода на сторону литовцев перешел знатный дворянин Б. Н. Хлызнев-Колычев, предупредивший врагов о грозившей им опасности [729] . В дни похода, при остановке в Невеле (19—20 января 1563 г.) царь собственноручно казнил князя И. Шаховского-Ярославского [730] . Сразу после окончания Полоцкого похода в Литву отъехал служилый (удельный) князь Кудадек (Александр) Черкасский [731] . После 21 февраля 1563 г. к литовцам перебежал дворянский голова князь Г. К. Черкасский [732] .
729
ПСРЛ, т. XIII, стр. 350.
730
Курбский.
731
Сын западночеркасского князя Сибока князь Александр провел на Руси семь лет, воспитывался при дворе Грозного. Во время полоцкого похода княжич исполнял службу второго оруженосца у большого копья. (См. Витебская старина, т. IV, стр. 39).
732
Витебская старина, т. IV, стр. 51, 53, 56, 62. В апреле 1563 I, царь наказал своему послу в Крыму выяснить причины отъезда черкесских князей и добиться их возвращения на Русь. Царский наказ гласил: «И что Олешкино (А. С. Черкасского. — Р. С.) царю... и всей Руской земли измена, о том ему о всем проведывати про Олешку и про князя Гаврила Черкасского подлинно». (ЦГАДА. Крымские дела, № 10, л. 57 об).
Среди многочисленных измен и заговоров наибольшую тревогу правительства вызвало дело о заговоре стародубских воевод. В начале марта 1563 г. к царю в Великие Луки была привезена вестовая отписка от смоленского воеводы М. Я. Морозова, бывшего члена Избранной рады. Отписка М. Я. Морозова, сохранившаяся в книгах Разрядного приказа, лишена тенденциозности, неизбежной при летописной обработке. «Прислал к ним, — писали смоленские воеводы, — казачей атаман Олексей Тухачевский литвина Курняка Созонова, а взяли его за пяти верст от Мстиславля, и Курьянко сказал: король в Польше, а Зиновьевич (литовский воевода.— Р. С.) пошел к Стародубу в чистой понедельник (21 февраля 1563 г. — Р. С.) и с ним литовские люди изо Мстиславля, из Могилева, из Пропойска, из Кричева, из Радомля, из Чечерска, из Гоим, а пошел по ссылке стародубского наместника — хотят город сдати» [733] .
733
Витебская старина, т. IV, стр. 65 (Курсив наш. — Р.С.)
По Разрядам, в Стародубе служили наместник князь В. С. Фуников-Белозерский и воевода «для осадного времени» И. Ф. Шишкин [734] . Родня Адашева Шишкин был единственным из Ольговых, дослужившимся до воеводских чинов [735] . По словам Курбского, «сродник Алексеев» был «муж воистинну праведный и зело разумный, в роде (Ольговых.— Р. С.) благороден и богат» [736] .
Царь придал отписке Морозову самое серьезное значение и «наспех» на подводах послал в Стародуб воеводу Д. Г. Плещеева, родню Басманова [737] . Заподозренные в измене стародубские воеводы Шишкин и Фуников были арестованы и под конвоем отправлены в Москву. Началось расследование, которое привело к аресту почти всех родственников бывшего главы правительства А. Адашева. Под стражу были взяты окольничий Д. Ф. Адашев, его тесть П. Туров, воевода А. П. Сатин, шурин А. Ф. Адашева и т. д. [738]
734
Разряды, л. 282 об. На воеводских службах кн. Фуников провел более двадцати лет. Он служил воеводой в Василеве (1549 г.), городничим в Казани (1553 г.), воеводой в Чебоксарах (1555 г.) и т. д. (Разряды лл. 169, 201, 220 об).
735
В 1551 году И. Ф. Шишкин ездил в Москву из Свияжска в качестве гонца от окольничего Ф. Г. Адашева. Незадолго до того он был зачислен в тысячу лучших слуг в III-й статье из Галича. В 1553 г. Шишкин руководил поисками серебряных руд на Севере. «Прислал царь князь великий, — рассказывает холмогорский летописец, — Ивана Федоровича Шишкина на Двину, а здесь людей взели итти на Цилму руду копали; он же шед и руду копал и недоброе бысть». (См. Я. С. Л у р ь е. О неизданной Холмогорской летописи. — Сб. Исследования по отечественному источниковедению. Изд. АН СССР, М., 1964, стр. 455). В 1560 году Шишкин служил вторым воеводой в небольшом Апсельском городке. (ПСРЛ, т. XIII, стр. 162; ТКТД, стр. 70; Разряды, л. 270 об
736
Курбский. Сочинения, стр. 278.
737
Вдогонку Д. Г. Плещееву были направлены еще несколько воевод, среди них С. А. Аксаков. Плещеев назначен был в Стародуб «воеводой на вылазке», остальные дворяне—воеводами «для осадного дела». (См. Витебская старина, т. IV, стр. 65).
738
А. П. Сатин служил вторым воеводой в Мценске в 1560 г. (Разряды, л. 267). П. Туров присутствовал на приемах литовских послов в Кремле в декабре 1558 г. и январе 1560 г., а затем служил писцом в Н. Новгороде. (См. Сб. РИО, т. 59, стр. 594, 601; С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 458).
Суд над стародубскими изменниками наэлектризовал политическую атмосферу до крайних пределов и вызвал первую крупную вспышку террора.
В дни, когда был раскрыт стародубский «заговор», боярин князь Курбский получил назначение- на воеводство в Юрьев, что означало для него почетную ссылку. Прежде чем отправиться в Юрьев, Курбский заехал за семьей в Москву. Там он виделся со своим приятелем П. И. Туровым, вскоре арестованным по делу о стародубской измене [739] . Туров рассказал боярину о своих мрачных предчувствиях и «исповедал» ему «видение божественное дивное..., проповедающее (ему. — Р. С.) смерть мученическую...» [740] . Через месяц «видение» сбылось: тесть Адашева сложил голову на плахе. Туров погиб примерно в одно время с И. Ф. Шишкиным. Тогда же казни подверглись брат А. Ф. Адашева — окольничий Д. Ф. Адашев с сыном Тархом и Алексей, Федор и Андрей Сатины с семьями [741] .
739
П. И. Туров записан в списки дворовых детей боярских по Костроме. В основном тексте Дворовой тетради ошибочно напечатано - П. И. Гуров. (См. ТКТД, стр. 149, прим. 2).
740
Курбский. Сочинения, стр. 278.
741
Курбский приводит довольно сбивчивую хронологию репрессий против родни Адашевых. По его словам, Д. Ф. Адашев и Туров погибли «по летех двух, або трех» после казни Шишкина, т. е. самое раннее весной 1565 г. или даже в 1566 г. В то же время он сообщает, что виделся с Туровым за месяц до казни последнего. Это могло произойти лишь весною 1563 г., когда Курбский последний раз побывал в Москве. Затем он уехал в Юрьев, откуда бежал в Литву. Указание Курбского надо понимать иначе. Казни произошли через два-три года после начала великих гонений, т. е. после 1560 года. (См. Курбский. Сочинения, стр. 278). В синодике Сатиных записаны «убиенные» Алексей, Варвара, Андрей, Иван, Неронтий, Макарий и Ферапонт. (См. С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 442).
Розыск о стародубском заговоре положил начало длительной цепи репрессий против уцелевших членов кружка А. Ф. Адашева и приверженцев Сильвестра.
Многие сторонники павшего правительства понимали роковое значение «стародубского дела» и старались помешать готовившейся расправе с адашевскими родственниками. К числу лиц, пытавшихся заступиться за «изменников», принадлежал, по-видимому, боярин князь А. М. Курбский [742] . Сразу после Полоцкого похода он попал в опалу и был сослан на воеводство в Юрьев [743] . По пути к месту назначения Курбский заезжал в Псково-Печорский монастырь, где долго беседовал со старцем Васьяном и игуменом Корнилием. Весною 1563 г. опальный юрьевский воевода обратился к Васьяну с посланием. Он испрашивал у старца помощи и заступничества [744] . «И многожды много вам челом бью, — писал он,— помолитеся о мне окаянном, понеже паки напасти и беды от Вавилона на нас кипети многи начинают» [745] . Упоминание о Вавилоне имело аллегорическое значение. В повести о Вавилонском царстве, получившей распространение на Руси в конце XV—XVI вв., обосновывалась идея преемственности царской власти в Византии от повелителя Вавилона [746] . Под напастями и бедами «от Вавилона» Курбский подразумевал гонения со стороны царя.
742
Царь Иван не раз заявлял, что рассматривает ссылку Курбского как наказание за согласие его с изменниками. «Зла же и гонения безлепа от мене не приял еси, — писал Иван Курбскому, — и бед и напастей на тебя не подвигли есми; а кое и наказание малое бывало на тебя и то за твое преступление, понеже согласился еси с нашими изменники». (Послания Ивана Грозного, стр. 54).
743
Витебская старина, т. IV, стр. 66. Вместе с Курбским в Юрьев были назначены его зять кн. М. Ф. Прозоровский, кн. А. Д. Дашков, М. А. Карпов и Г. П. Сабуров. Под их начальством было 355 детей боярских из Новгорода и 110 из Юрьева. Курбский должен был явиться в Юрьев к Вербному воскресенью, т. е. к 3 апреля 1563 года. (Там же.).
744
Подробнее о датировке письма см. Р. Г. Скрынников. Курбский и его письма в Псково-Печорский монастырь.—ТОДРЛ т. XVIII АН СССР, М.—Л., 1961, стр. 102—103.
745
Курбский. Сочинения, стр. 381.
746
См. М. О. Скрипиль. Сказание о Вавилоне-граде. — ТОДРЛ, т. IX, Изд. АН СССР, М.—Л., 1953, стр. 142—144.