Начало пути
Шрифт:
– Братан, эй, не дури! Чего с тобой?
Стрелок высунулся из-за бурелома, метя Радовану в голову, тогда как серб, расстроенный ранением товарища, на какое-то время забыл, что вокруг идет бой, аккуратно уложил товарища и сорвал с того гимнастерку, чтобы оценить серьезность раны.
Архангелец выстрелить не успел - выручил подоспевший Головачев, успевший опередить противника и давший очередь первым. Мельком Радован оглядел товарища, заметил у него кровь на щеке, но ничего не сказал. Гораздо больше его озаботила размазанная по васькиной левой штанине кровь, еле заметная на форменной одежде. Но серб обратил на это внимание, потому что Васька заметно прихрамывал.
– Зацепили, мрази!
– пояснил Васька, заметивший, что от Радована
– Потом перевяжу.
– Смотри не затягивай, а то без ноги останешься! А пока помоги мне затащить обратно в дом Витальку. Парни, эй, наверху! Прикройте, если что!
Оставалось надеяться, что гранатами их больше не потревожат. Тащить парня в лазарет Радован пока не рискнул - он не знал, что происходит в том месте, и не исключал, что туда могли прорваться архангельцы, хотя медпомощь была бы как нельзя кстати - Мамонтову прострелили бок, к счастью, вроде бы навылет, а Васька нездорово побледнел, скорее всего, сказывалась новая кровопотеря, да и пулю, угодившую товарищу в бедро, следовало в ближайшее время вытащить. У самого Радована сильно болела ушибленная после прыжка из окна спина, но он старался не обращать на это внимание.
Зато Васька, как ни хорохорился, чувствовал себя все хуже. С трудом он помог Радовану затащить Виталика в комнату, расстелить плащ-палатку и уложить на нее раненого. Но было видно, что Головачев уже вышел из строя, и рассчитывать на него в бою уже не стоит.
– Леня, Тимоха, что там у вас?
– Все путем, Радик! Никого не видно, вроде отбились пока.
– Вот именно, что пока. Хрен с ними, слезайте, надо выяснить, что с остальными нашими.
Ребята молодцевато, в несколько прыжков спустились по лестнице вниз. Прислушались. Где-то справа от них то и дело раздавалась густая стрельба, но гранаты уже не взрывались. Равномерно распределив на троих остатки боезапаса, парни осторожно выбрались из дома на сумрачную улицу, густо усеянную убитыми балтийцами вперемешку с архангельскими, и не спеша направились к командирской квартире, где, как и в прошлый раз, снова было жарко. Но на этот раз все было опаснее - сколько бойцов их роты еще осталось в живых - двадцать, пятнадцать, десять? А сколько из них сможет продолжать бой? Вполне возможно, они трое на всю часть остались целыми и невредимыми. Да и то - надолго ли?
Радован, заметив возле одного из трупов валявшийся фонарик, подобрал находку, щелкнул включателем. Парень рисковал выдать себя вспышкой света, но терять было нечего - двигаясь в такой темноте, они рисковали ничуть не меньше. Подобравшись к жилищу капитана Васильева, они осмотрели дом - тот оказался пуст. Перестрелка же шла где-то дальше, уже за окраиной поселка. Куда подевался ротный и остальные, было непонятно.
– Тимоха! Сгоняй в лазарет, посмотри, что там!
Прохорчук потрусил в сторону медпункта, а Радован и Мухин решили спуститься в подвал, который оказался заперт, причем изнутри. Ленька несколько раз ударил в дверь прикладом своего автомата - после третьего толчка послышался шепот:
– Кто там?
– голос показался парням знакомым.
– Свои, - проговорил приглушенно Радован, - где Васильев? Что с остальными?
– Архангельцы прорвались. Капитан опасно ранен, он здесь, со мной вместе с радистом Пашкой.
– Понятно, ты-то сам кто? Я Рома Горенко, из первого взвода, был направлен к ротному с докладом - меня взводный Матвеев послал.
– Тогда дверь-то открой, Ромка! Мы ж свои, не чужие.
Дверь со скрипом распахнулась, и показался Рома Горенко - солдат не старше двадцати лет, с разорванной на предплечье гимнастеркой. Рваная ткань и окровавленные бинты прикрывали сильнейший порез на руке балтийца.
– А сам взводный где?
В случае ранения Васильева единственным из уцелевших офицеров оставался младший лейтенант Кирилл Матвеев, и в отсутствие капитана именно он должен был возглавить роту, вернее, то, что от нее осталось.
– Понятия не
– Что хотел доложить?
– Мы услышали примерно в паре километров к югу от поселка перестрелку. И это были не автоматы и даже не гранатометы - похоже, что бронетранспортеры или БМП, слишком отчетливо моторы ревели. Матвеев решил, что это наши - если бы у противника была в распоряжении такая техника, рассудил он, мы бы уже давно об этом знали. И отправил меня докладывать Васильеву, что помощь близко. Когда я сюда прибежал, капитан истекал кровью, а рядом был вырубленный Пашка с ногой в лубке, и валялась на полу сломанная рация. Я наскоро перевязал капитана, затем затащил его и Пашку по очереди сюда, и заперся здесь, ожидая, что балтийцы вернутся. Оставить капитана я не мог ...
– И решил отсидеться, да?
– Да пошел ты, герой долбаный! У меня выбора не было, да и если б сюда заявились архангельцы, что тогда? Уж если б я всерьез струсил, я бы в лес побежал и там схоронился.
– Скорее, тебя бы там схоронили! Ты ж прекрасно знаешь, что архангельцев в окрестностях пруд пруди, а тут была возможность пересидеть.
– До тебя что, не довели информацию, что они хотят здесь закрепиться? И долго, по-твоему, я бы пропрятался, да еще с двумя тяжелыми ранеными на руках? И ни воды, ни еды у меня здесь нет. А вот дожидаться помощи - это было разумнее, да и командира я уже как-никак, перевязал, а то, бедный, кровью бы тут истек.
– Ладно, проехали.
Какое-то время Радован провозился с телом командира - нужно было сменить набухшие кровью бинты и произвести дезинфекцию открытой раны, благо фляжку со спиртом запасливый Ромка не забыл прихватить из личных запасов капитана.
Послышались приближающиеся шаги - снаружи кто- то трусцой подбегал к дому. Все трое - Радован, Ления и Рома - схватились за автоматы, нацелившись на входную дверь. Однако вошедший оказался Тимохой Прохорчуком.
– Был я в лазарете, - объявил он.
– В живых осталось всего одиннадцать наших, те, кто уже идут на поправку. И фельдшера они не тронули, только повязали. Остальных пристрелили, а наших поручили охранять какому-то задохлику. Я его быстро вырубил и на тот свет спровадил! Наших, короче, кто поцелее был, просто к койкам веревками привязали и бросили. Благо, нож с собой был, разрезать смог.
– Москаленко как?
– Жив, что с ним-то станется. Он толком-то и ранен не был, его просто тот амбал, которого мы с тобой завалили, хорошо помял, да голову в кровь разбил, вроде бы, сотрясение мозга у него или что-то там еще в таком роде. Я в медицине не силен, сам знаешь!
– Зато на кулаках силен!
– Что есть, то есть.
Значит, вместе с фельдшером двенадцать человек. Плюс здесь их шестеро, вместе с Васильевым и Пашкой. Да еще Васька с Виталиком, оба раненые. Есть еще Матвеев с четверкой оставшихся бойцов его взвода. Двадцать пять человек, из них продолжать бой может менее десяти! А ведь их было больше ста семидесяти, когда они, отделившись от основных сил, выдвигались к Сямже.
От этих невеселых подсчетов Радована отвлек рев моторов. Подбежав к окну, он увидел, как в поселок въезжало не меньше десятка БТРов. Свои! Родимые! Положив почти всю роту, они все-таки смогли удержать поселок. Как бы грустно им сейчас не было, но поставленную задачу они выполнили. Удалось!
Глава 17.
Полевой госпиталь.
Капитан Андрей Васильев лежал на койке в лазарете, на чистой простыне, укрытый теплым ватным одеялом. Ранение оказалось неопасным, легкое не было задето, но сильная кровопотеря и последовавшая лихорадка сильно ослабили организм.