Начало пути
Шрифт:
Дозорные из четвертого взвода, чья очередь выпала на утреннюю смену, внезапно засекли среди редколесья, покрывавшего полуразрушенные постройки поселковой окраины, заметили несколько групп, продвигавшихся но направлению к позициям роты. Балтийцы были разбужены резкими звуками автоматных залпов, поскольку Васильев отдал приказ стрелять без предупреждения. Полусонные солдаты, хватая оружие, вскакивали с постелей, в которых лежали одетыми, и бегом бежали к импровизированным бойницам, которыми служили давным-давно лишенные стекол и рам оконные проемы. В результате первые враги были скошены автоматным огнем, остальные наступавшие ненадолго откатились
Первый штурм был отбит, причем без потерь, но это был повод скорее для беспокойства, чем для радости. Теперь противник убедился, что в Сямже засел крепкий вооруженный отряд, явно не намеренный добровольно оставить занятый населенный пункт, а значит, недооценивать балтийцев архангельцы уже вряд ли станут. Информацией о подкреплении Васильев по-прежнему не располагал, а очередной сеанс связи вряд ли что-то изменил бы. Приходилось смириться с мыслью, что предстоит по меньшей мере трое суток действовать своими ограниченными силами и держаться до последней капли крови.
А пока бойцы, разгоняя остатки сна, бойцы дозаряжали опустевшие обоймы и готовились завтракать. Сухпайки доставать не стали, решили поесть полноценно - кто знает, когда в следующий раз представится такая возможность. Продуктов в поселке даже без учета запасов его немногочисленных жителей хватило бы на неделю - Васильев, выдвигаясь с ротой из лагеря, набрал провианта с запасом. Так что экономить на рационах смысла не было - через неделю их либо перебьют, либо они все же дождутся подмоги. И спустя четверть часа в больших котлах сварилась сытная гречневая каша с кусочками жирной свинины, и бойцы, размазывая по кусочкам хлеба золотистое масло, принялись за обе щеки уплетать сытное кушанье, запивая еду сладким чаем.
Васька Головачев задумчиво ковырялся ложкой в своей миске, не выказывая ни малейших признаков аппетита, хотя выглядел вполне здоровым. Радован, уже расправившийся со своей порцией, подсел поближе к другу.
– Ты случаем не заболел?
– Да нет, Радик, я в норме. Просто как-то ... не по себе мне.
– А что не так? Мы в бою уже побывали, еще там, в лесу, - Радован махнул рукой в сторону шелестевших невдалеке густых древесных веток, - теперь полегче должно быть.
– То не в счет - там я просто расстрелял половину обоймы, но уверяю тебя, я ни в кого не попал, я стрелял, даже не целясь, просто выполнял приказ взводного открыть огонь.
– Нашел чем хвалиться - кругом вражин непочатый край, а он боеприпасами разбрасывается. Теперь вот еще и продукты вовсю переводишь!
– Радован говорил вроде бы полушутя, но в его голосе все четче прорезался командирский металл, и Васька невольно почувствовал это, и не преминул отметить:
– А ты растешь, прямо атаман!
– Да не обо мне речь - ты скажи, зачем ты по воробьям палить-то начал? И чем тогдашний бой отличался от сегодняшнего?
– Тогда я просто не смог ... не смог ... заставить себя палить по людям. Ты пойми - они же свои, такие же русские, как я, как ..., - Васька хотел добавить "как ты", но вспомнил о сербском происхождении Радована и запнулся на полуслове. Радован, впрочем, понял его и без слов.
– У меня, чтоб ты знал, мама русская. А отец не только серб, но и славянин. Так что если ты о том, что бить своих нехорошо, то они по крови и мне далеко не чужие. Украинцы, белорусы, да даже татары с башкирами - тебе, Васька, что, легче было бы их убивать только потому, что они не русские?
– То-то и оно, что не легче. Но тогда, в лесу, убивать никого не пришлось, товарищи сами все за меня сделали, я и оглянуться не успел. А сегодня, - Васька опять запнулся, сглатывая подступивший к горлу комок, - сегодня я автоматной очередью срезал двоих архангельцев, а потом ... потом я просто продолжил стрелять. Представляешь, вот так ... хладнокровно, будто в тире! Как будто не я это был, а какой-то робот-двойник мой! Я, похоже, еще кого-то зацепить успел!
Василий замолчал, а Радован вспомнил свое первое убийство. В отличие от Васьки, он убивал не за родину и не за государственные интересы. Он просто завалил подлеца, желавшего убрать свидетеля, который помог ему найти схрон с брюликами и золотишком. Радован тогда спасал свою шкуру, а Васька ... В принципе, Васька тоже спасал свою жизнь, но он оказался в это время и в этом месте, потому что родное государство в лице отцов-командиров ему это приказало. А самому Радовану пришлось убить, потому что он оказался в том лесу, привлеченный шальными деньгами легкого заработка, пусть он и был тогда не в том положении, чтобы решать, что хорошо, а что плохо, что благородно, а что безнравственно. Радован даже и не помнил, рассуждал ли он когда-нибудь наедине с самим собой о таких абстрактных вещах, как нравственность или благородство. Он считал это чем-то отвлеченным, вычитанным из книжек, но не имеющим к реальной жизни серьезного отношения. И сейчас, спросив себя впервые за долгое время, оставил ли он бы жизнь Михаилу, если бы можно было вернуться в прошлое и все переиграть сначала, он твердо и честно ответил себе, что не стал бы поступать иначе.
– Значит, батальонные прапорщики хоть чему-то научили тебя, раз ты стал метко палить из АКМ. Хм, если каждый из нас будет, как ты сегодня, одной очередью срезать двоих, то мы еще до подхода подкреплений сами всех архангельских перебьем!
– Радован попытался приободрить товарища, но черный юмор друга Ваську не развеселил.
– Как ты можешь шутить о таких вещах? Там же люди, с которыми мы могли бы жить в одной стране, мирно работать, торговать, дружить, ходить друг к другу в гости ...
– Мы и так пришли к ним в гости, если ты еще не заметил, - перебил философствующего Ваську Радован, - просто традиции гостеприимства в этом краю отсутствуют, судя по всему.
– Опять ты шутишь!
– А чего мне, плакать, что ли? Не усложняй все, просто поменьше думай и почаще стреляй. Только целься получше, вот хотя бы так, как сегодня, и не переводи больше патроны в молоко. Слушай, - Радован лукаво прищурился, - а тебе слабо в следующий раз троих одной очередью вальнуть? Ну, длинной, понятное дело, но все-таки?
– Да иди ты!
– Ты не поверишь, я б с удовольствием сейчас ушел бы отсюда, да кто ж меня выпустит? И тебя, кстати, тоже! Так что давай лучше решим, на что мы будем спорить насчет твоей стрелковой результативности. Предлагаю такой вариант - если ты каким-то чудом это сумеешь, я в следующий раз съедаю твой завтрак, раз ты у нас на диете. А если не сдюжишь, будешь ближайшую неделю за меня завтраки сжирать! Годится?
– Радик, да отстань ты от меня!
– И Васька, немного отодвинувшись от Радована, продолжил ковыряться в миске, правда, несколько ложек каши с кусочками свинины он все же проглотил.