Начало пути
Шрифт:
Прохорчук и Мухин стреляли вместе с остальными, правда, Тимоха так и остался наверху в мансарде, тогда как Радован присоединился к своей команде внизу. Опустошая магазины, они стреляли, почти не пригибаясь, потому что ответных выстрелов в их сторону пока не было. Радована это немало удивило, но он отогнал сомнения и продолжил стрельбу, уложив еще одного архангельца, неосторожно высунувшегося из-под полуразрушенной стены, служившей тому укрытием.
"Странно, что на других направлениях как-то тихо. Я не слышу выстрелов. Похоже, отрядами противника командует полный идиот".
И тут же Радовану вспомнились слова отца, говорившего, что в бою нужно следить только за своим участком, не
"К тому же, может так статься, что идиот не их командир, а я."
Словно в подтверждение этой мысли Радована в дверном проходе возникла чья-то фигура в униформе пехоты Архангельского княжества. Первым вошедшего краем глаза заметил Головачев. Быстро развернувшись, парень хотел дать очередь по незваному гостю, словно (и как нельзя более вовремя!) забыв о своих недавних нравственно-философских страданиях и душевных муках. Но АКМ в его руках сухо щелкнул - магазин был пуст. То ли запамятовав, что рядом у стенки прислонен запасной автомат, то ли этот автомат уже тоже расстрелял свой боезапас, разгоряченный Васька отшвырнул бесполезное оружие и бросился на вошедшего архангельца, в руках которого тоже не было огнестрела. Зато был острый нож для резки картона, который архангелец резко выхватил из кармана и что было сил ударил Головачева наотмашь и ... поскользнулся. Случайность спасла Василию жизнь - острое лезвие, которое должно было рассечь ему горло, лишь полоснуло парня по руке, а архангелец, не удержав равновесия, выронил нож и упал на деревянный пол.
Недолго думая, Радован, не помня, остались ли еще патроны в магазине его АКМ, быстро поменял рожок и выпустил три выстрела в голову упавшему архангельцу, после чего бросился к Головачеву, зажимавшему кровоточащую резаную рану. Он не кричал и не стонал, но по стиснутым зубам Радован видел, как больно было юноше, и как тяжело и непривычно видеть медленно вытекающую собственную кровь тому, кто еще вчера брезговал пролить чужую. Радован помог парню снять гимнастерку, протянул ему бинт.
– Попробуй самостоятельно перевязаться, времени в обрез!
– крикнул он Ваське.
– Мухин, прикрой, если что!
И с этими словами Радован, сжимая в руках АКМ, бросился наружу, чуя неладное. Выскочив на улицу, он понял, как вражеский боец оказался в их доме - соседний дом, обороняемый пятеркой из другого взвода, кажется, потрепанного прошлым штурмом четвертого, уже был занят архангельцами. О судьбе защитников дома можно было только догадываться, но в их долголетии Радован сильно сомневался.
Чиркнул рикошет одинокого выстрела, затем другого, заставив Радована упасть на одно колено и оглядеться. В дверном проеме захваченного противником дома он заметил двух бойцов. Они явно мешали друг другу, и это спасло Радовану жизнь, потому что ни первый, ни второй из архангельцев, стрелявших в него, не смогли как следует прицелиться.
Зато Радован выпустил почти не целясь едва ли не половину автоматного рожка, наповал убив одного из стрелявших, и сильно задев второго - как бы там ни было, оба рухнули навзничь, но один из них затих сразу, а его товарищ принялся истошно орать - не иначе как выстрелы Радована серьезно прострочили воина.
Серб оглянулся и заметил Мухина, засевшего возле входа в их дом с автоматом наизготовку, подмигнул Леньке и, в несколько скачков преодолев улочку, прыжком взлетел по трехступенчатому крыльцу, с которого в него только что стреляли, и тут же добил искалеченного им солдата, продолжавшего истошно вопить, пока последняя пуля Радована его окончательно не успокоила.
В комнате валялись еще три тела, одетые в балтийские гимнастерки, и до Радована дошло, что прорваться в городок противники смогли именно через этот дом. Парень быстро огляделся, заметив возле одного из убитых сослуживцев ... пулемет!
Забросив автомат за спину, Радован перебежал через горницу и подхватил тяжелое оружие обеими руками. Металл был довольно горячим - значит, из него еще недавно стреляли. Оставалось надеяться, что балтийский пулеметчик разменял свою жизнь по меньшей мере на несколько вражеских - и за себя б отомстил, и бой друзьям упростил. Отметив, что получился неплохой экспромт, и что можно будет когда-нибудь заняться сочинительством стихов, Радован вдруг услышал топот бегущих людей. Бросив пулемет и подбежав к небольшому окошку, он заметил, как целый отряд врага числом не менее полутора-двух усиленных взводов высыпал на улицу, на которой он только что завалил двух противников.
На счастье Радована, из этого окошка улица превосходно простреливалась. Снова подобрав только что брошенный им пулемет и надеясь, что в коробе еще остались патроны, Радован принялся стрелять длинными очередями по густой толпе архангельцев, не успевавших осознать, откуда на них обрушился свинцовый смерч, и валившихся один за другим на пыльную землю.
– П...ц вам, суки! Порву е...ных пидоров! Еб...ки раскурочу, твари!
– срывая голос, ревел Радован.
Упиваясь зрелищем падающих, как колосья под серпом, архангельцев, Радован словно не заметил, как большая часть бойцов вражеского отряда оказалась на земле, а немногочисленные уцелевшие либо попрятались по ближайшим укрытиям, либо вернулись под защиту дома, из которого только что выбежали, развивая наступление. И лишь закончившаяся в коробе лента с трудом привела парня в чувство. Он вел обстрел не более двух минут .но казалось, будто прошла целая вечность. Пулемет замолк, и юноша устало опустился на пол, опираясь на кирпичную стену вспотевшей спиной.
И как нельзя более вовремя - спустя считанные мгновенья автоматная очередь просвистела над его головой. Кто-то зряче целился в окно, из которого только что стрелял Радован, и этот кто-то явно был намерен отомстить за своих товарищей, столь жестоко и столь внезапно отправленных на тот свет кровожадным балтийцем.
Сняв с плеча верный АКМ, серб ползком двинулся к выходу. Послышался новый треск автоматной стрельбы. Выглянув наружу, Радован с удовлетворением отметил, что стрелял Ленька Мухин, судя по довольной улыбке, снявший архангельского воина.
Осторожно выбравшись на улицу, Радован перемигнулся с Мухиным и, доставая на ходу одну из двух оставшихся у него гранат, пригнулся и направился к крыльцу очередного дома, где лежал подстреленный Мухиным архангельский боец, и откуда несколькими минутами ранее высыпала перестрелянная им самим толпа. Подобравшись к крыльцу, серб выдернул чеку и бросил гранату в дверной проем, подождал, пока граната взорвется. Но за взрывом криков не последовало, значит, дом уже был пуст, или враги засели на втором этаже.
Немного расстроившись из-за потраченной впустую гранаты, юноша тем не менее вошел в дом, заметив, что противоположная стена практически снесена - очевидно, сработала взрывчатка, чего в горячке боя ему не удалось заметить. Где были сейчас защищавшие дом балтийцы, Радован так и не узнал - трупов в доме не было, если не считать сваленного Мухиным покойника на крыльце.
Радован, уже не таясь, крикнул Мухину:
– Ленька, как там у вас?
– В порядке, - откликнулся боец, - Ваську перевязали, он ослабел, много крови потерял, но рукой двигать может. Стрелять, хоть и с трудом, скорее всего, тоже.