Начало тьмы
Шрифт:
— Что-то искали?
— Специально не искал — но нашел немало любопытных совпадений. Вот, послушайте — он профессиональным жестом вытянул из нагрудного кармана тоненькую жилку провода и протянул Отари. — Подсоедините к ретранслятору переводчика… нет, напрямую, без прибора — вот так! — в ладони у него оказался плоский диск диктофона, и в ухе координатора зазвучала какая-то протяжная хоровая песнь. Подождав минуту, Кутюрф выключил запись:
— Ну что, напоминает что-нибудь?
— Да… Это пели во время праздника Ожидания.
— Угу. А теперь послушайте это… — вновь зазвучала та же песнь, только повыше. — Узнаете?
— Конечно. Та же песня.
— Та же… — проворчал Жюль и взорвался — Вы себе и представить не можете, до чего та же! До последнего полутона точно такая же гармония — а пели ее, между прочим, на противоположном конце острова!
— Ну и что? — удивился Отари. — Песни ходят в народе,
— Было бы нормально, хотя и довольно странно, при более или менее постоянных связях между деревнями. Но связь, как таковая, вообще отсутствует — и подобное совпадение бьет наповал! Особенно если оно повторяется еще в десяти поселениях.
— Там, кажется, повыше пели, — вспомнил Отари.
Жюль махнул рукой:
— Просто я ее позже записал. Голоса у них сейчас тоже повышаются, вместе со всем остальным… Того гляди, запищат, как летучие мыши!
Отари замер, пораженный… Медленно протянул Кутюрфу проводок, подумал… Спросил:
— А можно эту запись прокрутить в два раза быстрее?
Жюль хмыкнул:
— Решили в самом деле послушать ультразвук? Попробуйте… Да вы сами отрегулируйте, как надо — он сунул в руки координатору теплый диск. Вновь знакомый хор скрипучих голосов возник в ушах — он забирал все выше, повинуясь движению пальцев… Визгливый тембр резанул по ушам — неосторожно дернув настройку, Отари сразу повысил тон до нестерпимой высоты…
…Он узнал — он не мог не узнать! Даже неопытное ухо способно запомнить сложнейшее созвучие, если его вдалбливают под страхом смерти… Зудящий перегуд мгновенно оживил в памяти вкрадчивое мерцание… «Бронзовая»! — Ило откинулся назад, не в силах сдержать дрожь…
— Что с вами, координатор — очнитесь! — лицо Жюля выглядело скорее удивленным, чем обеспокоенным — нерешительно расталкивая зажмурившегося собеседника, он явно не знал, что предпринять. Отари избавил его от этой заботы, благополучно открыв глаза.
— Что с вами произошло? — встретил его вопросом Кутюрф.
— Ничего особенного… Не переношу такой музыки, — наполовину искренне ответил Ило, осторожно кладя диктофон на столик. Этнограф в сомнении приподнял бровь, но промолчал. Отари думал уже о другом — теперь есть по крайней мере один способ выяснить дату наступления того, что называется «мрог». Старик сказал: «И их голоса смогут поддержать зов…» Этот зов он только что слышал — осталось сделать элементарный расчет, основываясь на скорости повышения… Да только ли голосов? Он может считать прямо от коэффициента g — он уже понял, что все здесь, в этом замкнутом мирке, взаимосвязано и не случайно… Тут Отари осознал, что уставился прямо в лицо Жюлю Кутюрфу тяжелым взглядом — это было по меньшей мере бестактно.
— Извините… Задумался, — пробормотал он смущенно.
— Я понял это. — Жюль продолжал улыбаться, забавляясь, как всегда, чужой неуклюжестью. Легко вскочив, он шагнул к выходу:
— Не буду отвлекать — тем более, мне сейчас срочно нужен сеанс гипносна, чтобы не превратиться в развалину…
Отари тоже встал:
— Спасибо, что зашли, Жюль. Я…
Этнограф дружески похлопал его по предплечью:
— Вам спасибо — иначе куда бы я вообще сунулся со своими проблемами? Теперь я, кажется, понимаю, зачем придумана исповедь — выговоришься, и на душе легче!
— Ага… Скинули груз с души на мои могучие плечи?
Жюль рассмеялся:
— На то вы и координатор — я правильно понял?
— Правильно. До свиданья! Если что, свяжитесь со мной через Инар.
Жюль тонко улыбнулся:
— Через вашу хозяйку? Хорошо… До свиданья!
Собравшись было уже выходить, он вдруг остановился и щелкнул пальцами:
— Ах, да… Я забыл сказать вам еще об одном совпадении… — он повернулся к Отари, слегка наморщив лоб. — Уж не знаю, пригодится ли это вам… Я ведь снимал планы всех строений плонийцев — решил сравнить, знаете ли… — он ткнул пальцем куда-то в стену — по всей видимости, в направлении деревни Унома. Отари внимательно слушал. Этнограф закончил почти весело:
— Сравнить не удалось. Они все одинаковы. Все! Один и тот же лабиринт во всех деревнях этого острова. Не знаю, чему это приписать… — он зевнул, поморгал сонно. — Ну, я пойду…
Махнув на прощанье рукой, он скрылся за дверью, волоча ноги — действие стимулятора, похоже, прекратилось. Отари остался один — с миром по имени Плон.
Глава 26
Биология. В применении к Плону это означало биохимия, биофизика, физиология… Плюс психология. И еще морфология, эволюционное учение, генетика, экология… Уф! Отари стер с экрана устрашающий список — к чему делить предмет? Сейчас все науки объединяются для него в одну — плоноведение. Частный случай ее — плонийцы… В мнемоне Жюля хранились результаты полугодичных наблюдений — ознакомившись с ними, Отари вынужден был признать, что этнограф действительно заменял три института, если не по глубине, то по охвату тем. Похоже, он прогнал бедного Унома через медсистему — прилагаемая подробная анатомическая карта включала в себя несколько уровней, вплоть до клеточного… Отари внимательно разглядывал меняющиеся на экране схемы, пытаясь в пределах своих достаточно общих знаний ухватить ту ниточку, что тянется к организму туземца от океана. То, что у этнографа знаний в биологии тоже было немного, играло Ило на руку, не отвлекая на массу специфических мелочей, присущих исследованиям специалистов. Правда, и назвать это исследованием было нельзя — это была первая его стадия, известная еще Линнею. Усвоив описание, Отари за полчаса прошел весь период наблюдений и запустил в «котел», где варилась информация с кристалла. Все совпадения в заданных пределах рано или поздно всплывут в этом котелке, как клецки. Кажется, кое-что он нашел… Нет, не в графике ускорения физиологических процессов — как раз там все было, как он и ожидал — прямая связь с увеличением «постоянной» ПУВ. Единственно, Жюль не догадался проследить скорость повышения голосов… Впрочем, можно сделать график самому — записи напевов датированы. Десять записей, десять точек… Так или иначе, а дату этого самого мрога он вычислит. И, кажется, он уже знал, что это за чудище такое… При увеличении коэффициента g концентрация ПУВ в океане возрастает и в какой-то момент может стать критической… Впрочем, не дай бог — это ведь все равно, что поджечь океан! Следов подобных потрясений в прошлом не зафиксировано — будем надеяться, что и в будущем их не будет. Будет просто большая масса ПУВ… Да, это вопрос. Туземцы как-то ухитряются беречься контактов — недаром же так лелеют свое драгоценное неведение. Отсутствие насилия в их культуре тоже не случай, а, скорее, результат естественного отбора… Отари вызвал на экран раздел «наследственность». Конечно, он не специалист… Но одна особенность просто бросалась в глаза — наследственность у аборигенов была двойной. Путаясь в малознакомых обозначениях, Ило еще раз проштудировал раздел генетического кода и глубокомысленно покачал головой. Яснее не становилось — но, хотя бы, как-то привычнее… Основу кода плонийцев составляла вполне обычная матрица — один из бесчисленных вариантов всегда уникального вещества наследственности. Но вот оставшийся «хвостик» (как предполагалось, именно информация о половых признаках) был явно нестандартен даже по меркам уникального. Да он мог принадлежать разным биологическим видам! У Отари крепла смутная уверенность, что разобраться с вопросом пола у туземцев будет куда сложнее, чем рассчитывал этнограф — такое впечатление, что у каждого плонийца свой собственный пол! Еще несколько минут недоуменного созерцания ничего не добавили, и Отари слегка замедленным жестом отправил раздел обратно в «котел», исполненный благоговения перед непостижимыми тайнами бытия.
…Были и еще удивительные вещи — но удивительность их была все же какой-то обыденной — ну, как, допустим, третья нога. У плонийцев ее заменяли волосы. Дотошно изучив чуть ли не каждую их клетку, Отари вынужден был примириться с тем, что знает об их предназначении ничуть не больше, чем вначале — тогда, когда впервые увидел Унома. Самое главное, что он узнал о его волосах — то, что это и не волосы вовсе. Подвижная нервная поросль произрастала из внешних покровов мозга и являла собой такую же его часть, как, например, глаза. Когда-то, в незапамятные времена, волосы на голове и впрямь были волосами — шерстью. С тех пор нервные окончания проделали большой путь… Вопроса «Зачем?» Отари уже не задавал, и, после небольшой передышки, перешел к другим вещам — попроще.
…Раздел «Кожный покров» вначале не вызвал особого интереса — Отари с ленцой перечел столбцы данных — упругость, электропроводность, прочность на разрыв («Интересно, а это-то как испытывали?» — подумал он). На экране предстали сложные переплетения каких-то трубочек или волокон — поперечный разрез. Вроде бы ничего особенного — у человека тоже есть система канальцев для потовыделения… У плонийцев не было системы потовыделения. Отари для верности еще раз послал запрос — нет… Ни потовых желез, ни других признаков терморегуляции. В этом климате, не меняющемся миллионы лет, она им просто не нужна. Но зачем тогда эти сосуды? Отари вновь запросил память — на экране выскочило всего несколько строк: «Внутренние каналы кожи. Выводят излишки воды из организма непосредственно из тканей, разветвляясь в глубину до капиллярных сосудов. При наличии обычной системы дефекации представляет собой специфическую деталь организма гуманоидов Плона… Возможно, играет роль в поддержании обмена веществ и местной терморегуляции прямым испарением… Анализ воды во внутренних канальцах выявил отсутствие каких-либо примесей».