Нация и сталь
Шрифт:
Здесь следует вспомнить о знаменитых "Генеральных предписаниях", разработанных Альфредом Круппом, и внедренных в экономику Германии ещё при Бисмарке. Благодаря этим предписаниям Германия как никакая другая страна Европы была готова к ведению продолжительных боевых действий. Фирма "Фридрих Крупп" уже задолго до глобального политического кризиса сумела создать основу для скорой милитаризации всей экономики, что лишь углубляло и затягивало конфликт, а не способствовало быстрому его разрешению. Именно военно-промышленная программа и позволила немцам продолжать войну, несмотря на явное превосходство союзников. Немцы, да и весь мир вместе с ними в какой-то мере стали заложниками промышленной стратегии гигантского концерна. Работая на войну, он должен был всеми силами способствовать тому, чтобы эта война длилась как можно дольше.
Зима 1914/1915 годов оказалась на редкость сырой. Поэтому одной из основных задач являлось сохранение окопов от затопления. Немцы старались устроиться поудобнее. Командиры союзных соединений, полагая, что их долг с началом весны перейти в наступление и прогнать захватчиков, опасались, что слишком удобная зимовка приведет к утрате бойцами наступательного духа. Cистема окопов и укреплений союзников носила более примитивный характер.
На первый план вышло умение нести патрульную службу, вести снайперскую стрельбу, устанавливать заграждения из колючей проволоки и рыть траншеи. Появились и новые виды оружия - минометы, способные вести навесную стрельбу фугасными минами по укрытым целям, а также гранаты, первые образцы которых изготавливались из простых консервных банок и бутылок. Бывшие тогда на вооружении пулеметы оказались малопригодными для стрельбы из узких траншей, и им на смену пришли такие легкие модели, как пулемет "Льюиса" у англичан и "Шоша" у французов. Порой расстояние между окопами противников не превышало ста шагов, и любые перемещения в дневное время мгновенно вызывали огонь. Поэтому активные военные действия начинались с наступлением темноты. По ничейной земле осторожно ползком передвигались патрули, пытаясь разведать, что происходит в окопах противника и как надежно они охраняются. Иногда высылались диверсионные группы для захвата "языков" в целях получения достоверной информации. Много времени тратилось солдатами на восстановление проволочных заграждений и укреплений окопов. Запасы воды, продовольствия, боеприпасы приходилось тащить на себе по бесконечным ходам сообщения, тянувшимся далеко от передовой. Почти не смолкал грохот пушек, а ночное небо над окопами часто освещали ракеты.
Однако военное руководство союзников в феврале 1915 года отдало приказ о крупномасштабном наступлении. Французская армия должна была одновременно нанести три удара. Два - в Артуа и Шампани, с двух сторон внушительного германского Клина, а третий - в Лотарингии, создав тем самым угрозу немцам с тыла. Британские части должны были оказать французам содействие в Артуа. Наступление французов по грязи, а в горах Вогез и по снегу, и англичан в районе Нев-Шапель являло собой прообраз основных сражений последующих трех лет. Сначала была проведена мощная артиллерийская подготовка, затем осуществлялись преодоления нейтральной полосы и прорыв проволочных заграждений перед траншеями противника. Огонь из пулеметов и винтовок косил наступавших, часть из них все же достигла неприятельских окопов, где началась отчаянная рукопашная. В дело шли штыки, кулаки и приклады винтовок. Уцелевшим при наступлении приходилось быстро перестраивать свои боевые порядки в ожидании неизбежной контратаки. Призывы прислать подкрепление, чтобы удержать захваченные окопы, часто оставались неуслышанными. Попытки установить телефонную связь сплошь и рядом заканчивались неудачей, так как из-за жестоких артобстрелов кабель быстро оказывался поврежденным. В результате приходилось отправлять посыльных, но далеко не всем из них удавалось благополучно пробраться через ничейную территорию. Поэтому командиры, с тревогой ожидавшие известий о ходе боя, порой, теряли контроль над обстановкой в этом "тумане войны", а сильно поредевшим подразделениям наступавших приходилось удерживать захваченные окопы собственными силами - и порой все они погибали. Очень часто подкрепление опаздывало и было вынуждено прорывать оборону заново. Так повторялось по нескольку раз. Отныне несколько траншей длиной в 700 ярдов могли стоить атакующей стороне 26 000 жизней, а затем все должно было повториться вновь. Дома газеты писали о таких атаках, называя их "ударами молота" или "большим броском", но солдаты, эти окопные черви, знали обо всем гораздо лучше. Воюющие и с той и с другой стороны были уверены, что война может продлиться целые 100 лет. Из них пять понадобиться для того, чтобы в конец убить друг друга, а девяносто пять должно уйти на то, чтобы размотать бесконечную колючую проволоку, которой, казалось, был опутан весь земной шар.
В конце апреля 1915 года немцы применили новое и страшное оружие отравляющий газ. Это случилось в сражении у того же многострадального Ипра. Против алжирских частей французской армии был использован хлор. В дальнейшем бесцветная жидкость, представляющая из себя протоплазматический яд, поражающий глаза, кожу, верхние дыхательные пути и легкие получил название иприт в честь того места, где он впервые был испытан на людях в качестве экспериментального оружия.
Алжирцы в панике бежали, многие скончались от удушья. Но немцы провели лишь эксперимент и поэтому не были готовы к полномасштабным военным действиям. Вот почему и не попытались развить неожиданно достигнутый успех. В противном случае могла бы произойти страшная трагедия, и фронт бы полностью оголился, но подошедшие на помощь канадцы проявили необычайную находчивость: они начали мочиться в носовые платки и использовать их в качестве примитивных противогазов. Бои под Ипром в 1915 году продолжались около четырех недель, и лишь в самом конце этого периода начали поступать настоящие противогазы.
Но Жоффру по-прежнему не давал покоя германский клин между Артуа и Шампанью. Он снова приказал начать массированное наступление в этих районах, отведя англичанам вспомогательную роль. К этому времени британские войска ухитрились израсходовать почти весь наличный запас снарядов, и артиллерия англичан оказалась на голодном пайке. На каждое орудие приходилось в среднем по два выстрела в день.
Однако после четырехдневного артобстрела, который вели в основном французские батареи, 25 сентября началось новое наступление. Но и эта попытка прорвать оборону противника оказалась также неудачной. Осенняя кампания 1915 года дорого обошлась союзникам - они потеряли 250 000 человек. Потери немцев составили 140 000. Войскам предстояла ещё одна зимовка в окопах, и центр активности переместился в штабы.
Но окопная война начала постепенно диктовать свои условия и влиять на психологию людей. Кампании 1914/1915 годов привели к огромным потерям в кадровых армиях. На смену профессиональным военным пришла армия массовая, которая начала жить по закону больших чисел. Этот закон предполагал жизнь по инерции и стремление устроиться, приспособиться к любым условиям, ибо, как сказал Ф. М. Достоевский: "Ко всему-то подлец человек привыкает". Так, мирная жизнь проникла в войну, лишив её романтической героики и сделав будничной, а война приобрела в сознании людей перманентный характер. До 1914 года война в европейском сознании была возведена на некий пьедестал. Она была отгорожена от простой повседневности ореолом жертвенности и небывалого героизма, на который были способны лишь исключительные личности в силу своих особых душевных качеств. Сейчас же военным мог стать любой. Просто у обыкновенного человека не оставалось никакого выбора.
И люди погибали, чтобы захватить десяток метров чужой территории, сменить одну траншею с болотной грязью на другую. И каждую новую траншею надо было обживать как собственный дом, как единственное надежное прибежище в этом сумасшедшем мире. Такое ведение войны оскорбляло здравый смысл и достоинство человека, превращая его в червя.
Э. М. Ремарк в своем романе "На западном фронте без перемен" таким образом описал чувства простого солдата: "Фронт представляется мне зловещим водоворотом. Еще вдалеке от его центра, в спокойных водах уже начинаешь ощущать ту силу, с которой он всасывает тебя в свою воронку, медленно, неотвратимо, почти полностью парализуя всякое сопротивление...
Когда мы выезжаем, мы просто солдаты, порой угрюмые, порой веселые, но как только мы добираемся до полосы, где начинается фронт, мы становимся полулюдьми - полуживотными...
Мы превращаемся в опасных зверей. Мы не сражаемся, мы спасаем себя от уничтожения. Мы швыряем наши гранаты не в людей, - какое нам сейчас дело до того, люди или не люди эти существа с человеческими руками и в касках? В их облике за нами гонится сама смерть...
Мы укрываемся за каждым выступом, за каждым столбом, швыряя под ноги наступающим снопы осколков, и снова молниеносно делаем перебежку. Грохот рвущихся гранат с силой отдается в наших руках, в наших ногах. Сжавшись в комочек, как кошки, мы бежим, подхваченные этой неудержимо увлекающей нас волной, которая делает нас жестокими, превращает нас в бандитов, убийц, я сказал бы - в дьяволов..."
Происходил страшный процесс разрушения самого понятия личности. Именно в этой огромной гангренозной ране, называемой Западным фронтом, и развивалась бактерия, которая должна была в недалеком будущем обрушиться на мир в виде эпидемии немецкого фашизма.
"У нашего поколения не осталось великих слов", - обращался Д. Лоуренс к современникам. Эмиль Верхарн говорил с болью о "человеке, которым он был...". Смысл великих слов и светлых идеалов был окончательно потерян вместе с 1914 годом. Изменилась сама природа человека. Выражаясь терминологией Э. Фрейда, человек из страха перед чем-то огромным, воплощающим результат коллективного труда безликой массы, например, перед полутонными снарядами Круппа и, вообще, артиллерии, решил пойти по пути "идентификации себя с агрессором".
Гигантская оружейная корпорация Круппа, несмотря на мировую войну, была теснейшим образом связана нерасторжимыми деловыми обязательствами с английской оружейной компанией Альберта Виккера. Дело в том, что фирма "Фридрих Крупп" считалась основным поставщиком бронированных щитов и пластин как для артиллерии Её Величества, так и для королевского флота. Так, в бумагах английской фирмы "Виккерс" значились особые статьи расхода с краткой пометкой "К". По этим документам выходило, что Густаву Круппу англичане должны были платить приблизительно 60 марок за каждого погибшего немецкого солдата. Мужество, страдания, кровь - все превращалось в сухие цифры бухучета. По закону больших величин, человек становился в буквальном смысле числом.