Нация веганов
Шрифт:
Человек в черной толстовке положил наполненный шприц на стол и подошел к Лисбергер. Он произвел какие-то манипуляции у края клетки, и одна из стен начала придвигать женщину к другой стене. Она уперлась спиной в одну стену и ногами в другую, но не пересилила движение механизма и в конечном счете оказалась зажата между стенами.
Человек подошел к ней, держа шприц. Как только он сделал Лисбергер укол, она ощутила действие кетамина, широко применяемого в лабораториях по всему миру парализующего препарата. Однажды, лишь однажды, она и еще два аспиранта вкололи себе
Как только тело Лисбергер расслабилось, человек вернул движущуюся стену в исходное положение. Он открыл дверь клетки и перевернул Лисбергер на спину. Она переживала из-за своей наготы и беспомощности, но человек, похоже, не обращал на этот аспект особого внимания. Он подошел к столу, выбрал шприц с длинной иглой, набрал что-то из одного пузырька, после чего добавил адъюванта Фрейнда и энергично встряхнул шприц. Он подошел и сделал укол в брюшную полость Лисбергер. Она сочла это возбуждающей дозой. Сильное жжение в желудке началось почти мгновенно. Человек закрыл дверь клетки, положил инструменты на стол и вышел из номера.
Желудок Лисбергер пылал. Когда кетамин начал заканчивать свое действие, она принялась корчиться и извиваться, пытаясь избавиться от боли. Агонию удваивало обильное потоотделение. Со временем у нее появились силы сделать небольшой глоток воды из бутылки, прикрепленный к стене клетки. В конце концов она погрузилась в судорожный сон. Когда она проснулась, она почувствовала, что ее желудок раздуло. Она поняла, что ее иммунная система производила сыворотку в ответ на адъювант Фрейнда и то, что ей вкололи вместе с ним. Боль не уходила, а на месте укола образовался отвратительный, ярко-красный клочок ткани, дотрагиваться до которого было запредельно больно.
Когда Лисбергер очнулась в следующий раз, она увидела человека сидящим в кресле и наблюдающим за ней. Ее желудок раздулся еще больше, кишечник нестерпимо болел. Когда человек увидел, что она очнулась, он пошел к столу и снова наполнил шприц кетамином. Лисбергер начала стонать своим тихим, хриплым, болезненным голосом.
Одна стена вновь прижала ее к другой. Ее опять обездвижили химическим путем. На сей раз человек ввел ей в желудок большую иглу и наполнил шприц жидкостью, которой полнилась ее брюшная полость. Жидкость была прозрачной, розоватой, с желтыми и красными сгустками. Человек дважды наполнял шприц таким образом, оба раза опорожняя его в какую-то емкость. Как только он закончил, он набрал в шприц неизвестное вещество и адъювант Фрейнда, встряхнул и вколол в желудок Лисбергер. Потом он запер дверь клетки и вышел из номера.
ЧАСТЬ XI
Хуанита Гонзалес занималась уборкой номеров Capital Court Motor Inn уже девять лет. Она гордилась безукоризненным состоянием, в котором она всегда оставляла комнаты. Хуанита знала, что некоторые девушки срезают углы, спеша разделаться с мытьем полов, споласкивали санузлы вместо того, чтобы скрести их, иногда даже заправляют постель, не меняя белье. Хуанита никогда так не поступала. Она считала, что даже несмотря на низкие цены мотеля, постояльцы имеют право жить в чистых номерах.
Мужчина, живший в номере 289, дал ей $50 чаевых неделю назад и попросил не убирать его комнату. Он сказал, что не любит, когда посторонние заходят туда, где он живет. Каждое утро, убирая другие номера, проходя мимо 289-го, она подносила ухо к двери. Иногда она слышала тихие шорохи, а однажды ей даже показалось, что она различила приглушенный стон, но Хуанита считала себя профессионалом и табличка «НЕ БЕСПОКОИТЬ» (не говоря уже о подаренных $50) была для нее достаточным основанием, чтобы невозмутимо двигаться к следующему номеру.
Но этим утром табличка пропала. Мистер Я-не-люблю-посторонних, очевидно, выписался. Хуанита беспокоилась, что после недели без уборки у нее существенно прибавится работы, если мужчина окажется таким же, как большинство тех, за кем она обычно убирала.
Хуанита вошла в номер. Внутри было очень темно и, судя по запаху, ей предстояло хорошенько потрудиться. Хуанита включила свет. Прежде чем она смогла в полной мере осознать то, что предстало ее взору, прошли долгие несколько секунд. Крестясь и приговаривая что-то про Деву Марию, Хуанита попятилась к двери, захлопнула ее за собой с другой стороны и поспешила разыскать заместителя управляющего.
Три часа спустя прибыли Роб, Мэтт и Браун. Парковка была оцеплена, все другие номера в мотеле освобождены. Местное отделение Бюро держало ситуацию под контролем.
Мэтт показал свой бейдж и удостоверение личности ответственному агенту и вошел в номер. Температура внутри была, как в холодильнике. Кондиционер все еще работал на полную мощность. Двое людей, мужчина и женщина, фотографировали различные предметы и помещали их в пластиковые пакеты с этикетками, записывали что-то в блокнот и клали в белые картонные коробки.
Труп обнаженной женщины в клетке невероятно раздуло. На ее теле виднелось множество язв, из которых все еще сочилось нечто похожее на гной. Во лбу женщины торчал гвоздь.
— Что думаете об этом? — спросил Браун Мэтта и Роба.
— Похоже, она мертва уже какое-то время, учитывая, как ее раздуло, — сказал Роб. — По крайней мере, она еще не начала слишком сильно вонять.
И, действительно, в комнате стоял лишь запах испражнений и мочи. Это не вызывало удивления, учитывая, что пол клетки был покрыт их плотным слоем.
— Не думаю, что она давно мертва, — сказал Мэтт.
— Слушайте, — ответил Браун. — Тело не начнет раздувать до такой степени, пока в нем не образуются газы, а на это уходит несколько дней. В этой комнате, со шпарящим кондиционером, возможно, трупу потребовалось чуть больше, чтобы так распухнуть.
Мэтт подошел к тумбочке, возле которой два криминалиста по-прежнему каталогизировали каждую найденную мелочь. Мэтт взглянул на коробку и вынул из нее пластиковый пакет. Один из криминалистов посмотрел на Роба, и тот ответил легким кивком.