Нация веганов
Шрифт:
— Я, э-э…
— Не спешите создать шум. Будьте уверены в ваших мыслях и чувствах. Просто называйте их. Чувствуйте ваше дыхание.
— Я нервничаю. Я волновался, что вы можете подумать. Я не знаю, как много могу вам сказать.
— Хорошо. Давайте пройдемся.
С этими словами женщина встала, взяла Стива за руку и повела его по тропе, уходившей в чащу.
Десять-пятнадцать минут они шли в молчании. Сосны и ели озонировали воздух ароматом гор и лесов. Стива изумлял темп, который поддерживала женщина. Он заметил, что она шла босиком. Она вела его по сужающейся тропинке, которая в конце концов вышла к утесу, возвышавшемуся над бьющимися волнами и морскими
— Здесь мы можем разговаривать, не рискуя быть случайно подслушанными, что часто бывает в монастыре, — сказала женщина, легко и с улыбкой. — Давайте обсудим злополучный вопрос, который вы задали мне в письме.
Вдруг женщина перестала быть легендарным учителем или автором стольких книг на полках в доме Стивена. Она превратилась в обычную женщину средних лет, попросившую его сесть на камень и поболтать. Она полностью его умиротворила.
— Причинить вред живому существу равнозначно тому, чтобы позволить кому-то еще сделать это? — спросил Стивен.
— А теперь расскажи мне то, что ты чувствовал, но что не мог написать в письме.
И Стив начал говорить о том, что знал об обращении с животными в лабораториях. Он говорил несколько часов, солнце садилось, а он все говорил. Он в тончайших и мучительных подробностях описывал способы, которыми миллионы животных пытали до смерти.
Временами эмоции настолько захлестывали его, что ему приходилось останавливаться и ждать, когда вернется самообладание. Он приводил оправдания, которыми использовали лаборатории, университеты и Национальный институт здравоохранения. Он озвучивал научные аргументы как за вивисекцию, так и против. Он рассказывал об использовании животных в лабораториях на протяжении всей истории, о медицинских достижениях чемпионов этой практики и о доводах противников. Он говорил о разуме и эмоциях, о боли, страхе и страданиях животных.
Когда солнце появилось вновь, и звезды начали исчезать, знаменуя начало нового дня, женщина сказала:
— А почему вы думаете, что можете что-то сделать с этими безмерными страданиями?
И Стив поведал о деньгах, которые выиграл в лотерею, о своем плане, о том, что он уже сделал для подготовки почвы для будущих свершений, но остановился, едва не сказав о видео, которое снял.
Стив посмотрел на океан и заметил вдалеке рыбацкую лодку.
— Я устал, — сказал он.
Женщина встала с места, на котором так долго просидела, слушая в молчании и без движения, и сказала:
— Давайте вернемся в монастырь, чтобы вы могли отдохнуть. Я подумаю над вашим вопросом.
Стив постепенно начал различать медленные удары, монотонные и плотные, частота которых постепенно усиливалась. Они побудили его выпасть из глубокого сна. Когда он, наконец, открыл один глаз, он понял, что на улице все еще темно; часы сообщили ему, что было 4:30. Звон колокола усиливался, и Стив понял, что это сбор на утреннюю медитацию.
Войдя в холодный зал для медитаций, Стив был препровожден к группе из двадцати или около того людей и сел на подушку. В зале стоял сильный аромат. На этот раз Стив не смог разгадать, что это было.
Женщина, с которой Стив так долго беседовал накануне, тоже сидела на подушке; спутник вновь находился слева чуть за ней. В молитвенный дом вошли еще несколько человек. Они нашли подушки и сели в той же позе с перекрещенными ногами, что и все остальные в зале.
На протяжении двадцати-тридцати минут никто не произнес ни единого слова. В зале стояла полнейшая тишина, изредка нарушаемая чьим-то вздохом и двумя птицами, которые общались друг с другом снаружи. Стив заметил, что может видеть собственное дыхание всякий раз, как выдыхал. Его разум успокоился, когда он вошел в состояние сознания, которое парадоксальным образом позволяло ему быть более осведомленным относительно всего, что происходило вокруг него, и при этом блуждать по закоулкам его собственного вибрирующего внутреннего мира.
— У меня для вас вопрос, — послышался голос женщины, обращавшейся к Стиву и, как ему показалось, людям, которые сидели поблизости и бросали короткие взгляды в стороны на своих соседей.
— Вы видите ребенка, который избивает собаку, привязанную поводком к стене. Какое ваше действие будет правильным? Избранная?
Женщина, сидевшая рядом со Стивом, которую, как он понял, называли Избранной, ответила:
— Жизнь — это страдание, Учитель. Мы видим страдания каждый день. Правильным действием в данном случае будет оставаться непричастным и следить за своим дыханием.
— Дайдо?
Мужчина ответил:
— Майя [2] рождается. Распри вечны. Избранная ответила верно.
— Кэбот?
— Истинно так, Учитель. Разум и тело едины. Путь вымощен из множества страданий.
— Стивен?
Позы присутствующих в зале изменились. Все повернулись, чтобы посмотреть, кто такой Стивен.
— Думаю, я бы попросил ребенка перестать избивать собаку. И отвязал бы ее.
Когда люди обернулись, чтобы посмотреть на незнакомца, который дает такие наивные ответы, между ними начались оживленные разговоры. Стив бросался в глаза и выглядел аутсайдером.
2
Майя — индуистская и буддистская философская категория, согласно которой материальный мир — это всего лишь иллюзия, созданная Творцом череда перемен и цепь страданий.
— Но зачем такое усилие? Разве ты не понимаешь, что оно создаст препятствие на пути к просветлению? — слова женщины были как стрелы, пущенные в мишени, только что нарисованные ее учениками. — Что если ребенок не перестанет избивать собаку?
Стив на секунду задумался, его мозг признавал мудрость слов женщины. Но его сердце, полное сострадания, воспринимало голос разума лишь как шум.
— Нет, — ответил он. — Настоящее препятствие — это сосредоточенность на себе, разум, который требует, чтобы я хранил хладнокровие, держался пути непричастности. Но это неправильное действие. Силой помешав ребенку избивать собаку, я беру кармический долг, которые заплачу позже, но жизнь — это страдание, и сколько бы я ни жил, я буду страдать. Я выбрал, я дал обет помогать всем созданиям, облегчать страдания живых существ. Игнорировать страдания собаки, игнорировать тот вред, что ребенок причиняет себе, избивая эту собаку, значит действовать глупо, ставя собственное просветление выше страданий окружающих.
Зал погрузился в гробовую тишину. Аутсайдер бросил вызов заключениям самых выдающихся учеников, учеников с глубочайшими знаниями и самым большим опытом.
Женщина встала и подошла к месту, где сидел Стив. Она наклонилась и взяла его руку. Посмотрев ему в глаза, она сказала:
— Этот монах ответил верно. Этот монах поступил правильно. Его понимание истинно.
А потом добавила только для него одного:
— Пойдем со мной.
Они вышли из здания, держась за руки.
Женщина отпустила его руку и сказала: