Над кем не властно время
Шрифт:
Этого человека звали Бланш Ла-Сурс, но звонившая женщина ею не была.
– Мистер Кинг?
– спросила она.
– Фрэнсис Кинг?
– Да, это я.
– Здравствуйте. Меня зовут Джессика Готторн. Мы с вами однажды уже разговаривали. Это было в девяностом году.
– Погодите, - Кинг наморщил лоб и вспомнил.
– Вы дочь Билли Ковальски, верно?
– Да, вы правы. У вас хорошая память. Боялась, что вы не вспомните. Все-таки пять лет прошло.
– Вы звонили мне тогда, чтобы сообщить о кончине отца.
– К сожалению, это было именно так. Вы
– О каком-то пакете, который ваш отец хотел передать мне?
– обмениваясь репликами по телефону, Кинг поглядывал на экран телевизора, пытаясь одновременно прислушиваться к диктору программы новостей.
– Признаться, я тогда не понял, о чем идет речь.
– Я вам говорила, - голос Джессики Готторн отвлекал его от телевизора, - что перед смертью отец несколько раз вспоминал тот случай, когда вы в Италии спасли его от смерти.
Кинг в ответ только кашлянул. По экрану ползли танки. Надпись в углу оповещала, что репортаж посвящен событиям в Руанде.
– Он очень хотел передать вам один пакет, - продолжала собеседница, - но не мог вспомнить, куда его подевал.
– Да, я помню, вы говорили, что искали пакет, но не смогли найти.
– Совершенно верно. У вас действительно отличная память. Да и голос у вас такой молодой!
Кинг подумал, что уже второй человек упоминал сегодня его молодость. Может быть, это означает, что пришло время готовиться к переезду?
– Некоторые голоса с возрастом не меняются, - сказал он, стараясь говорить уверенно. Собственная убежденность часто действует на слушателей лучше, чем слова и формулировки.
– Мистер Кинг, - в голосе Джессики послышалось оживление, - я звоню вам потому, что мы с мужем нашли этот пакет! Мы готовимся к переезду, собираем вещи. Дом вверх дном. И вот вчера на антресолях, за разным барахлом, обнаружился пакет, на котором рукой отца написано, что содержимое предназначается вам.
– Вот как! Очень любезно с вашей стороны сообщить мне об этом. Но вам, вероятно, некогда ходить на почту, ведь переезд - такая морока. Представляю себе, сколько у вас сейчас хлопот!
Он нажал на кнопку пульта дистанционного управления, чтобы немного прибавить звук. Говорили что-то про Испанию. Содержимое пакета, который в приступе сентиментальности оставил ему старина Билли, не слишком интересовало Кинга.
– Нет, сходить на почту совсем не сложно. Только я не знаю, что внутри пакета. Вдруг что-то ценное...
– Вы не могли бы открыть его и посмотреть?
– попросил Кинг.
– Конечно, мы просто не решались сделать это без вашего разрешения.
Последовала пауза, после которой Джессика сообщила:
– Тут шкатулка. Непонятно, как ее открыть. По виду - старинная. Я сейчас вспомнила: отец говорил, что нашел ее в руинах какого-то дома после бомбежки. Это было в сорок пятом, когда вы с ним уже были на разных участках фронта.
– Скажите, завтра вы еще не переезжаете?
– спросил Кинг. Ему вдруг захотелось сменить обстановку, а тут как раз подворачивался повод для непродолжительной поездки на Запад.
– Нет, только через три дня.
–
– Правда? Чудесно!
– обрадовалась Джессика.
Уладить внезапный выходной за свой счет было несложно. Как всегда в таких ситуациях, Фрэнсис сказал Джеку:
– Если тебя это не устраивает, можешь уволить меня и даже лишить последней зарплаты. Я судиться с тобой не буду, - и повесил трубку. Он прекрасно понимал, что Холдинг от такого работника не откажется. А если и откажется, то уж работу дворника Кинг всегда найдет. Если вообще захочет. Можно было какое-то время просто побездельничать где-нибудь во Флориде.
В Калифорнии оказалось заметно теплее, чем в Нью-Йорке. В отеле Кинг потратил какое-то время, чтобы основательно поработать с гримом. Этим искусством он уже давно овладел в совершенстве. Сидя перед зеркалом, Фрэнсис медленно и со вкусом превращал себя в старика. Все-таки ему предстояло отправиться к дочери фронтового товарища, а с окончания Второй мировой войны прошло уже пятьдесят лет. Выглядеть на двадцать пять было бы просто неприлично.
С наслаждением вдыхая воздух, но и не забывая сутулиться и старчески пришаркивать ногой, Фрэнсис Кинг приближался к дому, где жило семейство Готторнов. Резкий, знакомый, дымный запах вдруг ворвался в его сознание и на несколько мгновений безраздельно завладел им. Удивленно обернувшись, Кинг поискал глазами источник запаха. Тот обнаружился не сразу. Пришлось зайти за угол, на соседнюю улицу, и там глазам состоятельного нью-йоркского дворника предстала небольшая кучка тлеющих листьев и ватага десятилетних поджигателей, которые, завидев Кинга, тут же дали деру.
– Жгут опавшие листья, сорванцы, - пробормотал Кинг. Аромат был знаком ему с детства, и на мгновение Фрэнсис почувствовал себя ребенком. Такого чувства он не испытывал уже очень много лет. Так много, что, назови он их количество кому-нибудь - скажем, своему работодателю, брокеру или хоть той же миссис Готторн, - любой из них решил бы, что такая шутка нелепа.
Джессика Готторн оказалась высокой, нескладной женщиной лет тридцати пяти. Похоже, она стеснялась собственного роста и оттого сутулилась.
– Выпьете чаю, кофе? Может быть, воды?
– спросила она, проводя гостя к дивану через наваленные друг на друга чемоданы и перевязанные саквояжи и коробки.
– О нет, благодарю вас!
– Тогда давайте сразу перейдем к делу, - предложила хозяйка и принесла из соседней комнаты небольшую керамическую шкатулку оттенка светлого обсидиана. Увидев изображение на ее крышке, Фрэнсис оторопел. Это была распластанная черепаха с торчащими во все стороны лапами.
– Вы не помните, - изумленно спросил он, пряча указательный палец, чтобы Джессика не увидела перстень с печаткой, на котором красовалось маленькая черепашка, - где именно ваш отец нашел этот предмет? И почему не сдал его командованию? Я полагаю, он должен был это сделать, ведь коробочка или ее содержимое могли представлять художественную ценность.