Надежда
Шрифт:
— Я читала древнюю легенду о лабиринте. Там девушка Ариадна дала клубок ниток своему другу, поэтому он не заблудился и его не съело чудовище. Может, и нам так сделать? — предложила я таким тоном, будто вопрос о моем участии был решен однозначно и бесповоротно.
— Может, веревку принести? — предложил Олег.
— Дурак, где ты столько веревки возьмешь? — засмеялся Венька с улицы Гигант.
А его брат добавил:
— Веревка тяжелая. Сил не хватит волочить ее по земле. Здесь шпагат нужен. Сбегать? Сестренка в магазине работает. Я с отдачей возьму, а?
— Валяй, —
Я принесла домой ведро воды, покрутилась возле бабушки пару минут и выскользнула за ворота.
Решено было втроем пробираться. А остальные будут на контроле, на случай, если нас придется откапывать. Не могу похвалиться отсутствием страха. Где-то под ложечкой заныло, когда прыгнула в траншею, ведущую к темному зеву подземного хода.
— Олег, а шахтеров долго искали после взрыва? — спросила я как бы между прочим.
— Первый раз — три дня. А во второй — целую неделю, — чуть волнуясь, ответил мальчишка.
— Ну, тогда нечего беспокоиться. Вот бы найти что-либо существенное! Это был бы неплохой результат нашей вылазки, — бодро сказала я и опустилась на колени вслед за Вовкой и Леней.
Вова, как собака, понюхал воздух. Я проверила узелок шпагата на ноге. Намертво закреплен. И мы поползли. Фонарик, хоть и очень слабенький, был у Лени. Лаз был узкий, и я не могла повернуться и посмотреть на светлое пятно начала нашего пути. Сначала мне нравилось ползти сзади. Первому страшнее. Но потом стало казаться, что кто-то очень черный и страшный пытается схватить меня сзади за шаровары.
Теснота жуткая. Кромешная темнота давит на мозги и глаза. Даже в ушах почему-то закололо. Натыкаюсь на неровности стен и вздрагиваю. Хотя, казалось бы, с чего? Мальчишки впереди. Ползу, зажмурившись, боюсь засорить глаза. Туннель то сужается, то расширяется. Потом начался весьма ощутимый уклон, который заставил меня заволноваться и окунуться в размышления о причине ухода его на большую глубину. А тут еще фонарик вышел из строя. Пришлось пробираться дальше вслепую.
— Лень, постой, не шурши, дай прислушаться, — попросила я.
— Не тормози, а то воздуха не хватит, — возразил Ленька.
Опять поползла. На память пришел случай, как в детдоме приучала себя к темной комнате и в лесу. «Здесь заблудиться негде», — успокаивала я себя.
Вспомнила, как весной в темном погребе ощупью искала миску с творогом, но почему-то попала совсем не в тот угол, куда требовалось. А потом, когда ляда с пушечным взрывом захлопнулась и пропал слабый серый свет, едва доходивший до пола, я вовсе потеряла ориентацию. Мерещиться всякое стало. Мгновенно охватил жуткий, панический страх, учащенно забилось сердце, сбился ритм дыхания. Я заметалась, пытаясь сообразить, куда идти. «Чего я волнуюсь? Я же в своем подвале. Подпорку плохо закрепила. Торопыга чертова», — ругала я себя тогда.
Еще дрожало сердечко от падения крышки, как новая беда свалилась на голову. Я никак не могла найти деревянную лестницу, ведущую наверх. От этого страх настолько сковал мое тело, что я с трудом переставляла ноги. В который раз я, как мне казалось, обходила весь подвал, но все равно попадала в разные места: то к свекле,
И в городе с Валей тоже в историю попадала. Она боялась одна идти в подвал. А я смелость свою решила показать, и мы пошли вместе. Спускаемся по ступенькам, а старик идет мимо и говорит:
— Девочки, не боитесь одни ходить? Гаражи рядом.
А я ответила весело:
— Волки в городе не водятся!
Мы боком преодолели узкий проход между стеной и канализационной трубой и только подошли к Валиному подвалу, как услышали шум. Валя быстренько открыла замок, мы вскочили в темное помещение и притворили дверь. Стоим, прислушиваемся. О цементный пол застучали сапоги. Грубый мужской голос рявкнул:
— Где же они?
Тихий ответил:
— Сам видел, как входили.
Бесконечно долго грохотали сапоги по лабиринтам коридоров подвала, а мы дрожали с обрезками железного уголка в руках.
— Я записку родителям не оставила. Искать нас здесь не догадаются, — зашептала Валя.
— Заметят, что нет ведра для картошки, — успокоила ее я, пытаясь унять дрожь.
— Не стучи зубами, услышат, — сердилась подруга.
На соседней линии послышался шум отмыкаемой двери. Мы ползком подобрались поближе и спросили:
— Вы из какой квартиры?
— Из пятой, — ответила женщина и посветила в нашу сторону фонарем.
Мы рассказали о происшествии, и она попросила мужа проводить нас до выхода.
Оказывается, мы три часа просидели в напряжении. Боялись, что мужчины спрятались и ожидают нас где-то поблизости от входа.
— Нас спасло то, что бандитам в голову не пришло, что за канализационной трубой может находиться твой подвал, — рассмеялась я.
Только смех получился невеселый.
Валя тогда поклялась, что никогда, никогда в жизни не пойдет в подвал без взрослых...
Старые истории промелькнули в голове как одно мгновение. И почему страшное всегда вспоминается в самый неподходящий момент? Почему в темноте ощущения пространства другие? Когда-то в детдоме, нащупывала ночью лесную тропинку, и мне казалось, что любой шаг в сторону ведет в бездну. Ну, или хотя бы в яму. Все вокруг было чуждым, страшным, неведомым. А когда днем там же пробегала, не замечала ничего особенного. Лес как лес, и тропинка обычная. Как темнота меняет представления! И волк обязательно за деревьями ждет, и ветки, цепляющиеся за одежду, — обязательно гады-разбойники...