Надгробие Дэнни Фишеру

Роббинс Гарольд

— Не вздумай, если тебе дорога эта работа!

— Но парень может умереть!

Тут лицо Пола порозовело, он слабо шевельнул ресницами, вздохнул несколько раз и попытался встать, но Готкинс удержал:

— Полежи еще, малыш. Через минуту все будет в порядке. А вы, ребята, — обратился он к моим одноклассникам, — чтоб держали язык за зубами! Я ясно вам сказал?

Все утвердительно закивали головами.

— Фишер, пойдем со мной, — бросил мне тренер, поднимая Пола на руки.

В раздевалке для учителей Готкинс уложил Пола на кушетку, опрыскал водой из графина и, когда тот осмысленно огляделся вокруг, спросил:

— Как дела, боец?

— Меня как будто мул лягнул… — криво усмехнулся Пол.

Готкинс с облегчением рассмеялся. Потом он поднял глаза на меня, и улыбка мигом слетела с его губ.

— Что ж ты, парень, не сказал мне, что умеешь боксировать? Ты ведь меня чуть под монастырь не подвел!

— Я впервые сегодня перчатки надел, мистер Готкинс!

— Да? — с недоверием произнес он. — Ну ладно, ребята, забудем все это. Зато вы теперь знаете, что такое бокс. Ну, живо в зал!

Когда мы с Полом выходили из раздевалки, я заметил, что Готкинс достал что-то из шкафа и, стоя спиной к двери, поднес ко рту, запрокинув голову. Мимо нас пробежал младший физкультурник:

— Не убирай, дай и мне, — услышал я через тонкую дверь. — Нет, и врагу бы не пожелал пережить подобное…

— Этот Фишер, — хрипло произнес Готкинс, — прирожденный боксер. Ты видел, как он его уложил?

Я повернулся и пошел в зал. Рядом со мной брел Пол.

Глава 4

С победоносным видом стоял я на углу Бэдфорд-стрит и Черч-авеню. Несмотря на строгий запрет тренера, весть о бое разнеслась по школе с быстротой пожара. Сверстники поглядывали на меня с уважением, а девчонки бросали любопытные взгляды и перешептывались за спиной.

Небольшой спортивный «Форд» резко затормозил у обочины.

— Эй, Фишер, пойди-ка сюда! — из открытого окна автомобиля высовывалась массивная голова мистера Готкинса. Я медленно подошел и вопросительно взглянул на тренера. Он гостеприимно распахнул дверцу:

— Заскакивай. Подброшу тебя до дому. Все равно по пути.

Некоторое время мы ехали молча. Вдруг он притормозил и взял вправо. Впереди по тротуару шла молодая красивая женщина.

— Хей, Сил! — окликнул ее Готкинс.

Она оглянулась, и я узнал миссис Шиндлер — нашу учительницу рисования. У нее были длинные темно-каштановые волосы (как я потом убедился — натуральные), темно-карие глаза с золотинкой и гладкая загорелая кожа. Она училась в Париже и, если верить мальчишкам, никогда не носила бюстгальтеров. Когда она склонялась над партами, у всех дух захватывало.

— О, это ты, Сэм, — воскликнула она, подходя к машине.

— Садись, Сил, я отвезу тебя домой, — просительно сказал Готкинс. — Подвинься, малыш, освободи место даме.

Я вплотную притиснулся к нему, и миссис Шиндлер села рядом. Я скосил глаза и убедился, что мальчишки были правы.

— Что-то давно я тебя не видел, Сил. Где ты была? — слишком громко спросил тренер.

— Да здесь, неподалеку, — уклончиво ответила она, заинтересованно поглядывая на меня.

Готкинс перехватил ее взгляд.

— Ты знаком с миссис Шиндлер, Фишер?

Я отрицательно помотал головой.

— Это — Дэнни Фишер.

— Так это ты выиграл сегодня бой в школе? — полуутвердительно спросила она меня.

— А ты откуда знаешь? — удивился тренер.

— Сэм, об этом уже говорит вся школа. Сегодня твой парень — самая известная личность. Только как бы эта известность кое-кому не вышла боком.

— В нашем болоте совершенно ничего нельзя скрыть, — проворчал Готкинс. — Если это дойдет до директора, мне несдобровать.

— Именно об этом я тебе постоянно твержу, — заметила миссис Шиндлер. — У учителей не может быть личной жизни. Мы здесь все как на ладони…

Я попытался понять, о чем идет речь, и миссис Шиндлер это заметила:

— Дэнни, я слышала, что это был настоящий бой?

За меня ответил Готкинс:

— Да, Фишер довольно профессионально нокаутировал своего соперника. Даже мне понравилось.

— Ты все не можешь забыть свою молодость, Сэм? — она вновь забыла обо мне. Впрочем, кажется, она не ждала ответа и от Готкинса. — А вот и мой перекресток. Останови-ка, Сэм. Рада была познакомиться с тобой, Дэнни, — сказала она, выйдя. — Только не дерись больше, хорошо? Пока, Сэм.

Она пошла от нас по тротуару. А мы сидели и смотрели ей вслед.

— Слушай, Дэнни, — тренер впервые назвал меня по имени, — если у тебя есть немного времени, давай заскочим ко мне в берлогу, я хочу тебе кое-что показать.

— О’кей, мистер Готкинс! — согласился я.

Мы остановились у аккуратного двухэтажного коттеджа на две семьи. Готкинс показал рукой на входную дверь.

— Заходи, там открыто. Я сейчас.

Он начал подниматься на второй этаж, а я вошел в комнату, и открыл от удивления рот. Здесь все было оборудовано, как в маленьком спортивном зале. Тут было все: боксерская груша, параллельные брусья, шведская стенка, конь, перекладина и штанга с полным набором блинов. На небольшой кожаной кушетке лежало несколько пар боксерских перчаток. На стенах было много фотографий, с которых смотрел на меня мистер Готкинс. Особенно хороша была фотография, где он снят во время боксерского поединка. Я не знал, что он раньше был боксером.

Вдруг резко зазвонил телефон. Машинально я поднял трубку и услышал голос тренера. Мне раньше никогда не приходилось иметь дело с параллельным телефоном, поэтому я замешкался, боясь, что линия разъединится, если я положу трубку. Потом до меня донесся женский голос, это была миссис Шиндлер.

— Сэм, чего это тебе взбрело в голову посадить меня в машину, когда там был этот парнишка?

— Но, детка, я так обрадовался, когда увидел тебя. Я больше так не могу, ты мне нужна, иначе я сойду с ума!