Надо – значит надо!
Шрифт:
Он хмурится, сдвигает брови и становится очень похожим на неведомую зверушку. Как и животное, Кухарь не может раскаиваться. Он, конечно, жалеет, но не о чёрных мыслях и злых порывах своей души, а лишь о том, что плохо претворил в жизнь эти чёрные мысли.
— Значит, Пётр Николаевич, вы теперь меня не ненавидите? — усмехаюсь я.
— Нет. Мне кажется, я стал настоящим наёмным убийцей, который не должен испытывать никаких чувств. Скажите, кого надо убить, и я сделаю это, чтобы обрести свободу и уехать отсюда
— Отлично.
— Ну? К-хм… Как э-э-э… дела?
— Всяко было, Леонид Ильич, — улыбаюсь я, — но, чтоб так хорошо ещё ни разу.
— К-хм… почему это? — хмурит генсек лохматые брови.
Выглядит он серьёзно, не улыбается. Не даёт себя развести на мякине и эмпатии.
— Ну, как же, доверие ваше восстанавливаю потихоньку. А значит у нас прекрасные перспективы.
— У кого э-э-э… это у нас?
— У людей советских. Вы же видели, как вас любят, никто ж их на эти мостки не загонял, сами полезли.
— Э-э-это… к-хм… не показатель. Ну, а если так… тогда что… мне, не э-э-э… уходить к-хм… выходит?
— Если силы есть перемены начинать, не уходите. За вами и в снег и в ветер пойдут. Но если устали, уходите. Ибо здесь византийщина нескоро кончится, если вообще кончится когда-нибудь.
Мы сидим в рабочем кабинете на даче. За окном солнце, ручьи журчат, птички чирикают и даже пень, как говорится, в воскресный день мечтает снова стать берёзкой. Нескладно, зато по сути.
Ильич изображает из себя сурового мудреца. Может, он такой и есть, да только мне кажется почему-то, что он хотел бы меня обнять.
— Вот… к-хм… смотрю я на тебя, — скрежещет Ильич, чуть шевеля будто онемевшей верхней губой, — и… к-хм… не понимаю… что… к-хм… у тебя там.
Он несколько раз стукает согнутым указательным пальцем по груди.
— Забота, Леонид Ильич. Мечты, планы, надежды. Любовь, опять же. Так же, как и у вас, да, как и у всех людей.
— К-хм… и какая… к-хм… забота?
— Как в песне, была бы страна родная и нету других забот.
— А… м-м-м… для себя, что ты… хочешь?
— Для себя? Прямо личный вопрос задаёте?
— К-хм… — он кивает.
— Да как и все, Леонид Ильич. Хочу, чтобы дети страной гордились, хочу передать им в руки огромную цветущую и счастливую страну. Детей, правда, ещё нарожать надо, но это уж мы постараемся.
— А… работать где?
— Работать пока в «Факеле» хочу. Там ещё много дел. А потом видно будет. Куда пошлют, туда и пойду.
— Я, кстати… сказал к-хм… Рашидову… что ты приедешь… скоро, чтобы… к-хм… помогал тебе с «Факелом»…
— Спасибо, Леонид Ильич! Это большое дело. Республики не очень хорошо идут на сотрудничество. Ещё бы Азербайджан продавить и Эстонию с Литвой.
— А тебе к-хм… палец не клади… — улыбается он. — Давай… к-хм… загляни в будущее. Чего там? Андропова что ли ставить?
—
— Ротозей, — хмурится Ильич.
— Так он же ещё и сухой закон введёт, лозу вековую всю под нож пустит.
— К-хм… и дурак! Я его… э-э-э… специально на идеологию… к-хм… поставил, чтоб Андропова… у… равно… весить… к-хм… В общем… ухожу… на пенсию.
— В гости-то будете звать, Леонид Ильич? А то сердитесь на меня в последнее время.
— Это э-э-э… я тебя… испытывал. Испытал, но ты к-хм… теперь… и не придёшь поди. Я же э-э-э… пенсионер… буду…
— С удовольствием приду, — улыбаюсь я. — Мне же не должность нужна была. Я, по сути, и не просил ничего. У нас просто взаимная симпатия возникла.
— Ну… смотри… к-хм…
— А вы мне подсказывать будете, как всех этих зубров вокруг пальца обводить?
Он хмыкает.
— Чтоб в воскресенье был. Юра кино… к-хм… новое привёз… Вестерн.
Выйдя из кабинета и проходя через гостиную, я сталкиваюсь с Андроповым.
— Вперёд всех пролез, — качает он головой, отводя меня в сторонку. — Ну, ты и жук. Чего там?
— Кажется, Леонид Ильич принял решение, — негромко говорю я. — По Горби только мне не совсем ясно…
— Юрий Владимирович, — приглашает Андропова помощник. — Проходите, пожалуйста.
— Езжай на Старую площадь и жди меня. Да скажи Гурко, чтобы тоже дождался.
Когда я выхожу, встречаюсь с Устиновым, Громыко, Чурбановым и Чазовым.
— Егор, — окликает меня Чурбанов. — На минутку.
Я подхожу.
— Здравствуйте, Юрий Михайлович. Поздравляю вас. Извините, не успел поздравить. Хотел лично, а не по телефону.
— Да чего там, — отмахивается он. — Но спасибо. Ты в воскресенье занят?
— Да, к сожалению, — развожу я руками.
— Эх! Дед хотел тебя позвать!
— Так Леонид Ильич и позвал, я поэтому и занят, — улыбаюсь я.
— А, ну тогда всё хорошо. Галя тоже приедет. Ты Наталью не забудь прихватить, он про неё спрашивал.
Появляется и Злобин. Он внимательно осматривает диспозицию.
— Здравствуйте, товарищи.
Пожимает всем руки.
— Ну, ладно, потом поговорим, — кивает мне Чурбанов. — Надо идти.
— Ты здесь уже? — бросает мне Де Ниро, провожая брежневского зятя своей фирменной улыбкой.
— Так точно, уже здесь.
— А что за шухер? — пристально вглядывается он в мои глаза.
— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Со мной разговор был частный. Хотя помочь в Азербайджане и Узбекистане Леонид Ильич пообещал.