Наедине с собой
Шрифт:
дефицит, вот и куплю подарок супруге. Да, поскольку билет я брал буквально перед отходом
поезда, то в кассе нашелся лишь плацкартный.
Попутчиками оказались майор и капитанша из МВД и какой-то парень. С первыми двумя у нас
сразу завязался непринужденный разговор, в том и числе и об общих знакомых, которые, конечно
же, нашлись. Да и дело, по которому служивые направлялись в Чарджоу, оказалось более чем
интересным (особенно для журналиста): в тамошней тюрьме некий рецидивист, отбывая срок, женился, родил с супругой ребенка и, по оперативной информации, время от времени даже
посещал рестораны. Я сразу же загорелся идеей написать материал. Однако попутчики несколько
охладили мой пыл: вряд ли такую информацию захотят засветить в прессе.
Выпили мы и по маленькой. Четвертый пассажир практически сразу же забрался на верхнюю
полку и уснул. Около полуночи улеглись и все остальные.
Глядя на два кителя с милицейскими погонами, висящими в нашем закутке, я расслабился: кто
сюда ночью, мол, сунется? И, в нарушение сложившейся традиции, прятать портмоне в подушку, оставил его в пиджаке. Утром проснулся от того, что сей предмет одежды накрывал мою голову и
стало трудно дышать. «От дерганий поезда сорвался с крючка» – подумал я. Но на всякий случай
сунул руку в карман. Увы, портмоне там не было. Хотел сунуть ноги в сапожки и… не обнаружил
и их. Внутри все оборвалось: зимой, пусть и туркменской, добираться с вокзала босиком –
перспектива не из самых приятных. К счастью, обувь обнаружилась: ее закрывал сползший с
полки матрас.
Когда я поделился «радостной» новостью с работниками МВД, то заметил, что к этой информации
они отнеслись несколько скептически. В смысле, безоговорочно в нее не поверили. Впрочем, я их
понимал: им ли не знать ловкачей, которые под таким вот предлогом одалживаются у попутчиков.
Поэтому просить у них в долг не стал, хотя в Чарджоу ехал впервые в жизни. Кстати, в одном из
боковых карманов я обнаружил четыре монеты по 20 копеек, так что совсем без денег не был.
Ребят из МВД, само собой, встречали из областного управления.
– Ты сейчас куда? – спросил меня майор.
– Да в обком!
– Тогда садись, подвезем!
Подхожу к главному зданию областного центра. И чувствую – здесь что-то не то: ни машин, ни
охраны, ни прилично одетого народа. Шляются люди, похожие на грузчиков. Спрашиваю, это ли
обком партии?
– С вчерашнего дня – нет! – радостно так отвечают.
– Как это? – опешил я.
– А строители новогодний подарок подготовили – новое здание.
– И где оно находится?
– Да удобным местом не назовешь – на самой окраине города. Но по проекту Чарджоу именно в ту
сторону будет застраиваться, так что начальство уже переехало на передовые позиции. А мы вот
остатки мебели перевозим.
Настроение мое подупало. Что делать? Узнаю, где находится редакция «Чарджоуской правды». К
счастью, недалеко. Иду туда: чтобы позвонить нашему собкору. Прихожу, звоню. Никто нет
отвечает. Ребята из местной газеты говорят, что он сегодня уехал в Ашхабад. Круг замкнулся? Но
ведь не выполнить задание я не могу. Узнаю у местных журналистов координаты
домостроительного комбината, каким транспортом туда добираться. По дороге покупаю два
беляша (со вчерашнего дня ничего не ел), ровно наполовину уменьшив сумму оставшегося
капитала, и отправляюсь собирать материал для… праздничного репортажа.
Слава богу, хоть с этим оказалось все в порядке. У меня никто не требовал удостоверения – его
ведь тоже утащили. Везде повозили, все показали и даже накормили. Расставаясь, я попросил
подбросить меня снова к редакции: у кого, как не у коллег, искать поддержки? В этот раз
рассказал им правду и попросил одолжить от четверного до сорока рублей. Мне их вскоре
вручили, взяв из партийных взносов. Теперь оставалось организовать ночлег. Попасть в гостиницу
без брони да еще без каких-либо документов (Чарджоу – город приграничный) – нечего было и
надеяться. Поэтому я позвонил из редакции в обком к заведующему отделом строительства.
Ответственный секретарь издания подтвердила в трубку, что на проводе – не какой-то
проходимец, а журналист из республиканской партийной газеты, попавший в такую вот
неприятную ситуацию. Я, в свою очередь, попросил его позвонить в гостиницу, чтобы меня
поселили по обкомовской брони. Он пообещал. У меня, что называется, гора свалилась с плеч: материал, по сути, взят (осталось получить комментарии), место ночевки определено, в кармане
деньги, в том числе, и на обратный билет. Так что я со спокойно душой провел пару часов в
небесполезных беседах с коллегами.
Уже вечером подтянулся в гостиницу. Занимаю место у стойки. Подходит очередь. Называю
фамилию, ссылаясь на обкомовскую бронь. Увы, таковой… не оказывается. Просьба проверить
еще раз успехом не увенчивается: того, чего нет в природе, не найти. Как быть? Можно было бы
попытаться сунуть администратору барашка в бумажке, упросить ее поселить всего до утра. Да
ведь у меня нет никакого документа. А без него, в припограничье нечего рассчитывать на
полукриминальную услугу: а ну, как я впоследствии окажусь шпионом?
– Ты что, тоже поселяешься? – трогает кто-то меня за плечо.