Наемница из клана Прайд
Шрифт:
У каждого гостя (даже у меня) было свое личное место — имена с табличками в изящных рамках висели на спинках высоких кресел. Чем выше у тебя статус или у твоего спутника, тем ближе ты сидишь к помосту и, соответственно, к императору. И к сожалению, мы с Инари сидели почти вплотную к нему, как и все остальные члены Верховного Конгресса со своими спутницами.
Я расположилась в высоком кресле с обивкой из синего бархата, саарга сел по правую руку от меня, а по левую — Глава Внешней Безопасности с супругой. К счастью, этому тысячелетнему я была абсолютно безразлична. Ашкар расположился напротив нас вместе с другими «привилегированными» слугами дворца, а вот место младшего советника было за самым дальним столом.
Пока гости рассаживались по своим местам — ушло на это минут пятнадцать —
Все мужчины семьи Иара, кроме старших архидемонов, пришли на празднование в строгих черных костюмах, а женщины в идентичных платьях небесного цвета, скрывающих и руки до запястий, и ноги до самых щиколоток, и шеи до подбородка… видимо, так принято и всех это устраивает.
Среди архидемонов я заметила детей. Не думала, что здесь будут дети… меня об этом никто не предупредил (ничего бы не изменилось, но я бы предпочла заранее быть в курсе всех нюансов, даже незначительных). Получается, что, помимо архидемонов, тысячелетних и безумных существ, поддерживающих возрождение Большой Луны, рунический взрыв унесет жизни многих невинных существ (ну или не совсем невинных, но явно смерти не заслуживающих). Это и слуги дворца — их здесь не меньше трех сотен, а в самом дворце, наверное, и вовсе под тысячу. Это и супруги тысячелетних, которые не имеют никакого отношения к власти или к будущему империи. Это и некоторые члены семьи Иара, которые подчиняются Кларэлю из страха или ради выживания. Это и дети архидемонов… Трое мальчишек-близнецов лет семи-восьми сидели за столом рядом с матерью (одной из средних дочерей Кларэля) и о чем-то шептались, посмеиваясь. По-детски непринужденные, веселые, совсем на безжалостных чудовищ непохожие… даже милые отчасти. Еще одну девочку с золотистыми кудряшками лет пяти я заприметила в самом конце стола рядом с Эйрионом, и на Эйриона же она была очень похожа, наверное его сестра, значит, одна из младших дочерей Тимуэля. Оба они смуглые, оба с черными глазами, оба высокие. Она капризничала и, судя по всему, хотела отсюда уйти (понимаю ее!). А еще рядом с женой Кларэля расположились два непослушных архидемона-подростка — девочка лет пятнадцати и мальчик чуть постарше ее. Они толкали друг друга и то и дело норовили подраться. Эдакие озорники, но опять же не чудовища.
— Здесь много невинных детей. — Повернувшись к саарга, я неодобрительно поджала губы, не понимая, по какому принципу оппозиция выбрала, кого из детей архидемонов спасти, а кого уничтожить. — Почему вы спасаете Саймона, но не спасаете всех остальных? Маленькие дети не выбирают сторону, они слепо следуют за теми, кто о них заботится.
Инари скользнул безразличным взглядом по архидемонам, пожал плечами и честно ответил естественно на гритъярском:
— Все эти дети — бомбы замедленного действия. Сейчас не представляют угрозы, но пройдут годы и, поверь, все изменится. Такая же ситуация была и с Кларэлем. Мне бы не хотелось каждые два-три столетия устраивать перевороты в империи, а тебе?
— Но они же дети. Разве нельзя их правильно воспитать?
Пожиратель пристально посмотрел на меня.
— Ты видишь их души? — осведомился он. — А я вот вижу! И в них света нет. Один мрак. А все, в ком нет света, сегодня умрут. Без вариантов и исключений. Еще вопросы?
Угу, есть один.
— А в моей душе вы видите свет? — даже интересно.
Дитя Тьмы в принципе света должно быть лишено от рождения, но мало ли…
Пожиратель уже открыл рот, собираясь ответить, но внезапно его планы изменились, и, к моему ужасу, изменились они кардинально. Инари без предупреждений подался ко мне
В горле запершило от отвращения.
Я уже давно перестала испытывать к Инари неприязнь (даже и не помню, когда именно он начал вызывать у меня странное чувство, граничащее с симпатией), но близость с ним — это табу, как и близость с любым другим мужчиной… кроме Ройза, поэтому я представила, что целуюсь с охотником, и отталкивать своего пожирающего души «любовника», разумеется, не стала, но все внутри меня покрылось холодной коркой льда. Губы саарга были горячими, но при этом мое тело охватил жуткий холод. И даже когда Инари отпрянул, холод не ушел. О-о-о… и снова здравствуйте! Этот холод мне знаком, после него обычно наступает ментальная нагрузка. Не слишком сильная, но крайне изнуряющая.
— Что это было? — спросила я в смятении, уставившись на саарга. Смятение было внутренним, внешне же я усиленно демонстрировала радость и возбуждение. Голос Хелен с его многообразием интонаций прекрасно подходил для соблазнения. Любые слова на гритъярском, сказанные ее низким голосом, похожи на эротичные фразы. Впрочем, на это и был расчет. Саарга настолько странный, что даже Кларэль не обращает внимания на его выходки. Если пожиратель хочет говорить с кем-то на «мертвом» языке Луны, то пусть говорит себе на здоровье.
Инари клыкасто мне улыбнулся.
— Это было показное выступление перед императором, — пояснил он, — который прямо сейчас наблюдает за нами. Только не поворачивайся, иначе он поймет, что мы говорим о нем.
Конечно, я не повернулась. Я подняла руку и нежно погладила саарга по щеке, благо перчатки защищали от смертельного яда, а потом тоже улыбнулась — тепло и искренне — и так нежно ему прошептала:
— Меня сейчас стошнит. Фу.
— Пожалуйста, только не на меня, — ответил он страстным шепотом, — костюм был слишком дорогим.
— Император разве не знает, — продолжая улыбаться, мило поинтересовалась, так чтобы со стороны наша беседа была похожа на разговор влюбленных, — что вы не любите нежности? А поцелуи — это нежность.
Даже такие жесткие…
— В данный период жизни нежность меня не возбуждает, — перехватив мою руку, Инари поцеловал запястье и отстранился, — но это не значит, что я ее не проявляю к тем, кто мне сильно нравится. Кларэлю интересны все мои женщины, и многих он…. заимствует… дабы «попробовать» и понять, чем они меня зацепили. Его привлекает бессмертие и мои вкусы соответственно. Но обычно он не претендует на тех, кто мне по-настоящему дорог. Ты мне якобы дорога, что я и пытаюсь ему показать, поэтому, надеюсь, он тебя не тронет. Можешь выдыхать, — позволил пожиратель. — Больше на нас никто не смотрит.
Я как бы невзначай бросила «случайный» взгляд на стол архидемонов. Кларэль и правда на нас больше не смотрел, все его внимание было обращено на девочку-подростка из своей семьи, которая что-то недовольно бормотала, ругаясь с императрицей (вероятно, это ее мать). Непродолжительное время Кларэль наблюдал за девочкой и все больше и больше хмурился, но затем ему, видимо, надоело такое непозволительное поведение, и он переплел пальцы, создавая незнакомое мне заклинание. Через мгновение бормотания девочки прекратились. Она вся окаменела от ужаса, когда почувствовала, что ее губы сшивают магические нити. Но Кларэль на этом не остановился. Девочка также лишилась еще и глаз — нити сшили и их тоже. Заклинание наверняка временное, и нити спадут рано или поздно, но все равно я могу представить насколько это неприятно.