Наемник. Рожденный в огне
Шрифт:
Глава 2
–Вот это место вполне сгодиться,– выдохнул от облегчения Норен, спускаясь по довольно крутому склону к шумной реке.
Держа следующего за ним Велеса за поводья, наемник свернул направо.
–Как ты думаешь, нас будут искать?– спросил у него Калюс, держащийся на полшага позади.
–Если тот мужик выживет, возможно и нет, а если умрет, то наверняка будут, но мы все равно уже слишком далеко. И почему ты постоянно во все ввязываешься? Он же ее не насиловал, а просто шлепнул по заднице. Может, этим бы все и кончилось, но нет, ты вновь полез в драку, и
–Я не мог стоять в стороне, видя, что оскорбляют ее честь. Неужели ты думаешь, что защиты достойны лишь благородные дамы?
–Нет, не думаю,– не оборачиваясь и идя в сторону выемки в отвесной скале, словно нарочно выдолбленной для проезжающих путников.– Но нельзя вмешиваться и совать свой нос во все подряд, иначе тебе его когда-нибудь отсекут. Мир полон несправедливости, Калюс, она – неотъемлемая часть жизни. Ты вроде взрослый уже, но до сих пор этого не понял. Если будешь все время мешать несправедливости, то она тебя убьет. Быстрее всех умирают трусы и чрезмерные храбрецы, лезущие во все, что их касается, и не касается. Выживают лучше всех те, кто нашел золотую середину.
–Как ты, что ли?– вздернул бровь изобретатель, привязывая своего Шестеренка к тонкому стволу дерева.– Неужели если ты увидишь человека, которому требуется твоя помощь, и ты при этом можешь ее оказать, но не станешь, гордо вздернув нос и проехав мимо со словами «Это не мое дело»?
–Все зависит от ситуации, и какое у меня настроение,– затянув узел, Норен повернулся к другу и увидел его скептическое выражение лица.– В моем ремесле нельзя быть героем, Калюс. Если я буду уверен, что могу спасти кого-то и желательно еще и заработать, я это сделаю, а рисковать жизнью за каждого встреченного угнетенного – это прямая дорога в могилу.
–Но меня же ты спасаешь,– самодовольно улыбнулся изобретатель,– и тоже извлекаешь из этого выгоду. Верный друг – одна из лучших привилегий, которой везет обладать отнюдь не многим счастливчикам. А особенно, если их друг – гениальный человек, изобретатель, который скоро прославиться и даже поделиться с тобой своими лаврами.
–У меня нет друзей, Калюс. Лишь мой Велес и дорога. С тобой мы просто изредка встречаемся на пути, не боле. А теперь давай разведем огонь.
Наблюдая за уходящими в темное небо красными искорками, Норен попивал горячий чай «Четыре Травы» из оловянной кружки. В животе неприятно заурчало и закрутило. Есть хотелось жутко, но провизии у них не было. Норен хотел купить еды в той таверне в Шорцере, но не успел из-за благородного приятеля.
–Кстати, а что ты делаешь на востоке, тем более в военное время?– спросил у Калюса наемник, пытаясь хоть разговором отвлечься от чувства голода.– Я думал, что когда ты не в Слиянии, то живешь в Таниоле.
–Да, все так,– как всегда с задорной полуулыбкой на губах ответил Калюс.– Я был здесь по работе. Одному лорду – ты вряд ли его знаешь, он не слишком могущественен – понадобилась моя помощь. Я делал протез, его сыну на одной из небольших стычек с бандитами Хавам отрубили ногу чуть ниже колена…
–О, наисквернейшие люди среди всех бандитских семей,– покачал головой Норен, после чего еще отхлебнул чаю и выплюнул маленький кусочек листика травы в костер.– Из всех кланов, с которыми я имел дело, они самые жестокие. Я как-то раз взял заказ найти одного пропавшего вельможу, за которого требовали выкуп в размере трех тысяч серебряных, представляешь?
Калюс изумился, но ничего не сказал. Ему не хотелось перебивать Норена, потому что он очень редко был так разговорчив. И тут изобретатель понял почему (а точнее вспомнил). Чай «Четыре Травы» действует на человека, как алкоголь, развязывая язык и расслабляя, но не опьяняя при этом его мозг.
–Обнаружив на дороге следы боя – кровь там, и тому подобное – я пошел по следам и обнаружил у реки брошенную стоянку и изувеченный труп этого бедолаги мужика. У него были отрезаны обе руки, а на лбу вырезан крест с насечкой, знаком их банды. Погрузив мертвеца на круп Велеса, я отвез его к его семье и сразу же уехал, хоть они и пытались предложить мне сумму в разы больше обещанной, чтобы я нашел убийцу и линчевал…
–Ты чего?– ковыряя горящую толстую ветку сучком, спросил Калюс.
–Сиди тихо и не двигайся,– шепнул Норен, а затем потихоньку убрал руку себе за пояс и почувствовал, как пальцы коснулись рукояти.
Медленно и плавно вытащив небольшой метательный нож, наемник аккуратно поднял его, занес над ухом, и резким движением метнул. Оружие просвистело в дюйме от уха Калюса, и шокированный изобретатель резко отпрянул в сторону и упал на бок. Послышался глухой звук, чей-то визг и шуршание. Быстро вскочив на ноги, Норен выхватил стилет и гепардом ринулся в сторону жалостливого звука.
Обернувшись, Калюс увидел, что наемник склонился над чьей-то тушей.
–А вот и наш ужин на сегодня,– провозгласил Норен, отходя чуть в сторону и демонстрируя небольшую самку оленя.– Хоть голодными не будем.
–Ух ты, здоровая какая!– обрадовано вскрикнул Калюс и, вскочив на ноги, подбежал к другу, который как раз в этот момент вытащил метательный нож из шеи животного.– Мы будем в Слиянии завтра под вечер, так что можно будет продать оставшееся мясо и шкуру.
Когда Калюс ушел, Норен перевернул олениху с правого бока на левый, но, посмотрев на животное, почувствовал жалость. Ему всегда было тяжело убивать зверей, иногда даже тяжелее, чем людей. В особенности травоядных, ведь они абсолютно не виновны и никого не убивают. Но тут в желудке вновь заурчало, и Норен мотнул головой, вытряхивая из нее ненужные мысли. Подняв переднюю ногу оленихи, он с небольшого размаха рывком вонзил окровавленный нож в ее тело.
Утро выдалось довольно-таки приятным. Быстро позавтракав холодным мясом, оставшимся после вчерашней сытной трапезы, путешественники собрались в дорогу. Поправив шкуру, Норен похлопал Велеса, который за время стоянки успел на пару с Шестеренком ощипать всю траву вокруг дерева, к которому они были привязаны. Скормив ему еще несколько сочных красных яблок и три морковки, Норен оседлал коня.
Полдня они скакали почти без остановки, и все это время наемник почти беспрерывно слушал болтовню Калюса. Остановившись в одной небольшой деревеньке, которая не имела даже определенного названия (кто-то называл ее «Сучья», кто «Волчья Лапа»), они – на этот раз без происшествий – отобедали в таверне, закупили у худощавого хозяина провизии себе и лошадям, а после двинулись дальше.