Наглец
Шрифт:
— А как насчёт нашего коттеджа? — спрашивает Кир. — Он достаточно далеко от населённой местности.
Мы переглядываемся и дружно киваем — никто из нас о нём почему-то не подумал раньше.
— А ещё неподалёку наша старая трасса, — мечтательно вставляет Лёха.
Действительно. Когда-то очень давно — когда в голове ещё блуждали перекати-поле и завывал ветер пустоши — мы частенько гоняли там на запрещённых скоростях, не задумываясь о том, что нарушаем правила. Нас спасло лишь то, что эта дорога была сто лет заброшена из-за своего неудачного расположения, а мы случайно наткнулись на неё, когда сваливали от
После пар отправляю Полине короткое сообщение о том, что некоторое время меня снова не будет, и ей снова придётся в одиночку вести дела фонда. Ответа от неё не дожидаюсь, но он мне и не нужен: она считает себя слишком гордой, чтобы отвечать какому-то Матвееву.
Фыркаю: посмотрим, как она запоёт, когда я запру её в своём доме.
* * *
В общем, до конца недели ведём себя примерно: ни бухла, ни посиделок, ни шумных сборищ; правда после всё это, скорее всего, выльется в попойку, но честное слово — уже достало вести себя, как того ждут окружающие.
О том, что наши задницы ждут проблемы, я догадался ещё в пятницу, когда увидел загруженный багажник Максовой машины: по ящику коньяка и рома и упаковка пива — видимо, для разогрева. Закатываю глаза: после такого за руль никто из нас точно не сядет — хотя бы потому, что будет не в состоянии дойти до машины. Хотя с Лёхи станется — вон как лихо в прошлый раз на лыжах съехал.
Алкоголь взял на себя Макс, Егор и Кир отвечали за еду, меня как самого ответственного поставили ди-джеем, а Лёху попросили просто без происшествий до коттеджа добраться, потому что этот идиот и в трезвом состоянии — ходячая катастрофа.
Едва осознав, что мы собираемся впятером, до меня дошла простая истина: я охренеть как скучал по тем временам, когда всё было просто; когда не приходилось задумываться над тем, что большинство из нас уже не свободно и, по сути, не принадлежит себе, и о том, что конкретно мне надо завоёвывать одну своенравную девицу, которая больше напоминает пантеру. Просто побыть компанией мажоров, которыми нас все считали, наплевав при этом на весь белый свет.
В коттедж приезжаю первым, хотя мы выехали все одновременно; следом приезжает хмурый Шастинский и в противоположность ему светящийся радостью Макс. За ними подкатывает Егор, а Кир опаздывает практически на час — никак не мог оторваться от беременной жены, видимо. Сдерживаю желание закатить глаза, когда он с улыбкой роняет взгляд на ковёр перед камином — не нужно быть гением, чтобы понять что именно он вспоминает; заставляю себя не злиться, когда выражение лиц Макса и Ёжика становится приторно-ванильным — как у влюблённых идиотов, коими они и являлись.
— Бля, меня щас вырвет, — тут же озвучивает мои мысли Лёха. — Мы сюда мужской компанией собраться приехали, а вы с собой своих баб притащили!
— Не понял, — хмурится Кир. — Это где ж ты их увидел?
— Да на ваших мордах неоновыми буквами светится «Втрескался по самые гланды»! На вас же смотреть противно!
— А ты чего такой колючий? — вскидывает брови Макс. — Опять с
Шастинский лишь машет рукой, подтверждая подозрение Соколовского, и отворачивается к окну, за которым из-за темени уже ни черта не видно. Подсаживаюсь рядом и пихаю его плечом в плечо.
— Где твоё настроение?
— Видишь вон ту щель между полом и плинтусом? — кивает он головой в указанном направлении. Я непонимающе всматриваюсь, куда он показывал, и киваю. — Вот там оно, сволочь, засело — ручкой тебе машет, привет передаёт.
Всё-таки закатываю глаза — его вторая клоунская натура периодически даёт о себе знать.
— Так верни его обратно.
— А ему и там неплохо, — по-прежнему хмурится друг. — Да и похер как-то, если честно.
— Так, парни, — вклинивается между нами Макс и закидывает руки нам с Лёхой на плечи. — Заканчиваем сеанс соплежуйства и айда бухать — сегодня ради этого даже мы сделали исключения.
— Да, а чтобы не было особо плачевных последствий, отключаем телефоны, господа, — протягивает целлофановый пакет Кир, — и складываем их сюда.
— Это ещё зачем? — удивляется Лёха.
— Да чтоб ты спьяну не надумал Кристине звонить и всё не испортил окончательно.
— Можно подумать, там есть, что портить… — бурчит Шастинский себе под нос, но делает как все, и вот пять наших гаджетов отправляются в ящик кухонного гарнитура.
Вначале мы даём по парочке бутылок пива — под песню «LXE, Kavabanga Depo Kolibri — Дикий кайф» — а вот после пары стопок коньяка вроде начало отпускать. Первое, что врезается в память — Лёхина рожа с улыбкой Чеширского кота; а после он поднимается на ноги и, слегка шатаясь, валит в сторону кухни, которая из гостиной просматривается на раз.
— Ты чё делаешь? — тут же реагирует Макс. — Договорились же — телефоны не трогаем!
— Да я только кину Кристюхе сообщение по Вацапу, — отмахивается Лёха.
Соколовский идёт в сторону Шастинского и вырывает у того гаджет из пальцев.
— Я бля тебе на день рождения подарю кнопочную «Мотороллу», — кипятится он. — Чтоб неповадно было соцсетями пользоваться.
— Давай пейджер сразу, — ржёт Егор.
— Не, тогда уж наскальной живописью пусть пользуется, — вставляет пять копеек Кир, а я уже не могу сдержать ржачь.
— Хорошо хоть не сигнальными кострами, — ворчит Лёха и тут же улыбается.
Говорю же — будто пальцами щёлкает.
Ещё после пары стопок я всё же замечаю в руках Шастинского телефон, по которому он что-то ищет в интернете; подсаживаюсь ближе и вижу, как он читает новости про охреневших недолюдей, которые в зоопарке какого-то города издевались над животными. А после, следующее, что я помню — мы впятером пешедралим в сторону зоопарка.
— Схуяли мы тут забыли? — заплетающимся языком интересуется Кир, присосавшись к бутылке рома.
— У нас освободительная миссия, — хмыкает Лёха и спотыкается о собственную ногу.
Спаситель хренов.
— Ты вообще в курсе, что нам светит, если нас поймают? — хватаю его за плечо, которое на поверку оказывается веткой дерева.
— Слушай, Матвеев, тебе не похер? — разводит он руками. — Может хватит постоянно париться о том, что будет, и вместо этого просто плыть по течению?
Резко торможу, при этом умудрившись остаться в вертикальном положении.
А действительно, какого хрена?