Нагорная проповедь Христианская контркультура
Шрифт:
Далее, при сравнении открывается нам кое–что об обоих сообществах. Мир, очевидно, является темным местом, имеющим мало или вообще не имеющим собственного света, так как необходим внешний источник света для его освещения. Правда, он «всегда говорит о своей просвещенности» [66] , но большая часть его хваленого света является в действительности тьмой. В мире также постоянно проявляется тенденция к деградации. Дело не в том, что мир «безвкусен» и христиане могут сделать его менее пресным («мысль сделать мир приятным Богу совершенно невозможна» [67] ), а в том, что он загнивает. Он не может предохранить сам себя от порчи. Лишь соль, добавленная извне, сможет это сделать. Церковь, с другой стороны, играет
66
Ллойд–Джонс, с. 164.
67
Ленски, с. 199.
Рассматривая более подробно обе метафоры, убеждаемся, что в них специально используется принцип параллелизма. В обоих случаях Иисус вначале нечто утверждает («Вы — соль земли», «Вы — свет мира»). Затем Он что–то добавляет: условие, на котором основано это утверждение (соль должна сохранять свою соленость, свет должен сиять). Соль не годится ни на что, если она лишилась солености; свет ни на что не годен, если он спрятан.
1. Соль земли (ст. 13)
Утверждение является прямым: «Вы — соль земли». Это значит, что если каждое сообщество остается самим собой, то мир разлагается, подобно гнилой рыбе или мясу, церковь же может препятствовать его разложению.
Конечно, Бог предусмотрел и иные стабилизирующие механизмы для общества. Руководствуясь Своей благодатью, Он Сам установил определенные институты, ограничивающие эгоистические тенденции человека и удерживающие общество от анархии. Основные среди них — это государство (имеющее авторитет издавать и вводить в действие законы) и дом (включая брак и семейную жизнь). Они действуют в совокупности. И тем не менее Бог предполагает, что наиболее предохраняющим фактором в грешном обществе будет Его собственный, искупленный, возрожденный и праведный народ. Как отмечает Р. В. Д. Таскер, ученики «должны быть моральным дезинфицирующим средством в мире, где нравственные стандарты низки, постоянно изменяются или вообще не существуют» [68] .
68
Таскер, с. 63.
Эффективность соли, однако, возможна лишь при условии: она должна сохранять свою соленость. Конечно, строго говоря, соль никогда не может лишиться солености. Мне объяснили, что хлорид натрия — очень стабильное химическое соединение, устойчивое почти к каждому воздействию. Тем не менее, смешанное с нечистотами, оно может быть испорчено и стать бесполезным, даже опасным.
Соль, лишенная своей силы, не годится даже на удобрение, то есть для кучи компоста. Доктор Дэвид Терк сообщил мне, что обычно в те времена так называемая «соль» представляла собой белый порошок (возможно, из окрестностей Мертвого моря), содержащий хлорид натрия, и много другого вдобавок, так как тогда не было очистителей. Хлорид натрия, вероятно, был наиболее легкорастворимым компонентом этой смеси и, таким образом, наиболее легко вымываемым. Остаток белого порошка все еще выглядел как соль и, несомненно, все еще назывался солью, но ни по вкусу, ни по действию солью не был. Это была просто дорожная пыль.
Так же и христианин. «Имейте в себе соль», — сказал Иисус в другом случае (Мк. 9:50). «Соленость» христианина — это христианский характер, изображенный в заповедях блаженства, преданное христианское ученичество, выраженное как словом, так и делом (Лк. 14:34,35; Кол. 4:6). Для того чтобы быть действенным, христианин должен сохранить свое подобие Христу, как и соль должна сохранить свою соленость. Если христиане уподобляются нехристианам и заражаются мирскою нечистотой, они теряют свое влияние. Влияние христиан в обществе определяется их отличием, а не идентичностью. Доктор Ллойд–Джонс подчеркивает это: «Слава Евангелия проявляется в том, что, если Церковь абсолютно отличается от мира, она неминуемо притягивает его. Именно тогда мир вынужден прислушаться к ее вести, хотя поначалу он может ее ненавидеть» [69] .
69
Ллойд–Джонс, с. 41.
И, с другой стороны, если мы, христиане, ничем не отличаемся от нехристиан, то мы бесполезны. Мы можем быть так же отброшены, как и несоленая соль, «выброшены на попрание людям». «Как велико падение, — замечает А. Б. Брюс, — из спасителей общества — в строительный материал для дорог!» [70]
2. Свет мира (14–16)
Иисус вводит Свою вторую метафору похожим утверждением: «Вы — свет мира». Правда, Он говорит позже: «Я свет миру» (Ин. 8:12; 9:5). Но также и мы сияем светом Христа, сияем в мире, подобно светилам в ночных небесах (ср.: Флп. 2:15).
70
Брюс, с. 102.
Что же это за свет? Иисус разъясняет, называя это нашими «добрыми делами». Он говорит, что если люди увидят «ваши добрые дела», то они прославят «Отца вашего Небесного», ибо свет наш сияет благодаря таким добрым делам. Похоже, что выражение «добрые дела» обозначает все, что говорит и делает христианин именно как христианин, каждое внешнее и видимое проявление его христианской веры. Так как свет является обычным библейским символом истины, сияющий свет христианина наверняка должен включать и устное свидетельство. Поэтому говорят, что ветхозаветное пророчество о том, что Раб Божий будет «светом для народов», исполнилось не только в Самом Христе, свете миру, но и в христианах, о Христе свидетельствующих (Ис. 42:6; 49:6; Лк. 2:32; Деян. 26:23; 13:47). Благовестив должно быть причислено к одному из «добрых дел», благодаря которому свет наш сияет и Отец наш прославляется.
Лютер был прав, подчеркивая это, но, как я думаю, ошибался, придавая этому исключительное значение. «Матфей не подразумевает обычные дела, совершаемые людьми из любви друг к другу… Он, скорее, имеет в виду такую христианскую деятельность, которая правильно передает учение, подчеркивает веру и показывает, как укрепить и сохранить ее; именно таким образом мы свидетельствуем о том, что мы действительно христиане». В своем комментарии он продолжает проводить различия между первой и второй скрижалями Декалога (десять заповедей), выражающими наш долг по отношению к Богу и ближним. «Дела, о которых мы сейчас рассуждаем, имеют отношение к первым трем великим заповедям, относящимся, в свою очередь, к Божьей славе, имени и Слову» [71] .
71
Лютер, с. 66.
Было бы уместным вспомнить, что вера, исповедание и наставление в истине также являются «добрыми делами», свидетельствующими о нашем возрождении Духом Святым (ср.: Ин. 6:28,29; 1 Кор. 12:3; 1 Ин. 3:23,24; 5:1). Мы, однако, не должны этим ограничиваться. «Добрые дела» являются также делами любви и веры. В них выражается не только наша верность Богу, но также и наша забота о ближних. Действительно, первичное значение «дел» должно заключаться в практических, видимых делах сострадания. И когда люди увидят их, они, как говорит Иисус, прославят Бога, ибо в этом воплощается Благая весть Его любви, возвещаемая нами. Без них наше Евангелие теряет свою убедительность, а Бог — славу Свою.
Как в предыдущих стихах, когда речь шла о соли, так же и здесь за утверждением следует условие: «Так да светит свет ваш пред людьми». Если соль может потерять соленость свою, свет, что в нас, может стать тьмою (6:23). Но мы должны позволить свету Христа, что в нас, сиять так, чтобы люди видели его. Мы должны быть подобны не городку или деревне в долине, огни которых скрыты от взоров, но городу на горе, который «не может укрыться» и огни которого ясно видны на мили вокруг. Также, мы должны быть подобны зажженному светильнику, «горящему и светящему светильнику», каким был Иоанн Креститель (Ин. 5:35), поставленному на подставке на видное место так, чтобы светил «всем в доме», а не спрятанному «под корыто» (НАБ) или «под бадью» (ДБФ), где толку от него нет.