Нагота
Шрифт:
— Не знаю.
Тенисон, отрывисто рассмеявшись, закурил новую сигарету.
— Мне подумалось... Рига не так уж велика. Глядишь, и найдутся общие знакомые.
Это он сказал просто так или с умыслом? Не таилась ли в его словах угроза?
— Ну вот, я вас разбудил, теперь могу уйти. Итак, вы остаетесь до воскресного вечера.
— Похоже.
— Мы могли бы с вами позавтракать.
— Спасибо. Нет аппетита.
— Тогда извините. Желаю приятно провести время в Рандаве. Мой пес полагает, мы еще встретимся. На всякий случай, оставляю вам свои координаты.
Тенисон достал из кармана записную книжку и, аккуратно написав адрес, столь же аккуратно вырвал листок.
— Чудесный денек выдался, советую сходить к Гауе. Но будьте осторожны, Гауя коварная река.
— Спасибо за совет.
К выходу Тенисон отступил спиной, не сводя с него глаз, улыбаясь котовской улыбкой, — совсем как гангстер в американском вестерне. Самоуверенный кретин, так и хотелось рассмеяться ему в лицо, но было чуточку не по себе. Этот человек пробуждал не только злость, но и что-то похожее на страх.
Он даже пожалел, что остался.
6
Однако досада его улеглась, едва он вышел из гостиницы, точнее, едва за ним затворилась дверь номера-люкс.
Так и не удалось увидеть своего соседа, о коем мог в какой-то мере составить себе представление по отдельным предметам — газетам, старому потертому лакированному чемодану, импортным резиновым сапогам необычного вида, поношенному дождевику из грубой парусины, — составить себе представление подобно тому, как палеонтологи по нескольким случайно обнаруженным костям восстанавливают фауну отдаленной эпохи,
Пустынный коридор чем-то напомнил школу в дремотный утренний час. За закрытыми дверьми лились девичьи голоса. Здесь пение, там смех.
Внизу все та же дежурная, его ангел-спаситель. Пожилой, располневший ангел-спаситель в белом халате, Закрутила волосы на пластмассовые бигуди, поверх повязала платок.
— Вы документы мне вчера оставили?
— Да, оставил. Спасибо вам.
— У вас уплачено до завтрашнего вечера. Если задержитесь, придется платить за прописку.
— Ясно.
— Вам повезло. По пятницам командированные разъезжаются, а новые не шибко едут, учреждения два дна закрыты. Ну и, конечно, не будь комната уже занята мужчиной...
Воздух был напоен приятной свежестью. Солнечные, блики на земле и на стенах перемежались с пестрыми, прохладными тенями.
У памятника Ленину девушка поливала цветник. Газон, расцвеченный алыми островками, был похож на яркий ковер. Водяная струя, рассыпаясь в мельчайшие брызги, светилась радужным веером. Мокрый асфальт, просыхая, дымился.
Центр города казался сонным и праздным. Принаряженный семейный люд, нагруженный и увешанный надувными кругами, мячами, сачками и прочей увеселительной техникой, полизывая мороженое, двигался к реке. Мужчины катили детские коляски, женщины с граблями и лейками направлялись на кладбище или садовые участки. Приехавшие в город за покупками колхозники крутились вокруг своих «Москвичей» и мотоциклов с колясками, пожилые тетушки снимали с себя комбинезоны, пластмассовые шлемы. Побуревшие на солнце старички подтягивали сползавшие брюки своих импортных костюмов.
Он все никак не мог пересилить зевоту. Сколько же он часов проспал? Пять. Вполне прилично. Конечно, вчера они выдули чуть ли не ведро крепких напитков. Хорошо, голова не болит. Только пустота какая-то. Закрыть бы глаза, подставить лицо солнцу. Или раздеться, войти в Гаую, лечь на спину, отдаться течению, и вот понесло его, плывет мимо город, плывут поникшие над водой деревья, белые песчаные косы, голубое небо...
Он вышел на улицу, ведущую к мосту. В лучах утреннего солнца река блестела надраенной жестью. Со щебетом носились ласточки. Облокотившись на перила моста, он до тех пор глядел в воду, пока река не застыла, а вместо нее поплыл мост.
Да, все очень странно: и то, ради чего он приехал, и та скандальная встреча в общежитии, и ночные его приключения. Все бред. Не бред только это утро и то, что двигалось мимо. Девочка верхом на лошади. Женщина с цветами. Как хорошо, что в мире есть лошади, цветы и девочки. Он человек самостоятельный, может делать все, что захочет.
Конечно, он опять пытался себя обмануть. Он нередко себя обманывал, когда не хотелось делать того, что нужно было делать. Садясь за уроки, всегда отыскивал причину полистать журналы, поглазеть в окно, походить по комнате; когда нужно было мыть ноги, он вспоминал, что у него насморк, что по телевизору интересная передача. Нелегко ему было собраться с духом, вечно его одолевали сомнения, всегда он колебался. Кому-то позвонить по телефону — и это было проблемой. Его считали невоспитанным из-за того, что при встрече со знакомыми он отворачивался, прикидываясь, будто их не замечает. Необходимость заставить себя что-то сделать вызывала в нем отвращение.
Стоять на мосту, мечтательно озираться по сторонам было пустой тратой времени. Неужто он не может взять себя в руки? Раз уж остался, надо что-то делать. Попробовать еще раз встретиться с Марикой, с другими девчонками. Лучше бы с каждой в отдельности. В Рандаве он был уже сутки, а ясности по-прежнему нет. Никакой. Еще раз зайти в общежитие, но так трудно на это решиться. На поверку дело оказалось куда сложнее, неприятней, чем он ожидал. А тут еще под ногами путался этот Тенисон, смотревший на Марику как на свою собственность.
Нет, только не в общежитие! Куда же тогда? Он все еще раздумывал, как ему быть, и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Прямо на него шла девочка с косичками. Бирута! Он позорнейшим образом покраснел и даже вздрогнул, будто его в чем-то уличили. К счастью, Бирута смутилась ничуть не меньше.
Он принял стойку «смирно», улыбнулся, кивнул. Бирута тоже едва заметно кивнула и тут же отвернулась, потупилась, собираясь пройти мимо.
— Э-э, какая неожиданная встреча, — насилу выдавил он и только тут сообразил, что, в общем-то, ему ужасно повезло и он во что бы то ни стало должен вызвать ее на разговор.
Бирута не ответила, продолжая поглядывать на него этакой робкой козочкой. Он пошел рядом,
— Давненько мы с вами не виделись.
Она улыбнулась — и то хорошо.
— Куда вы торопитесь? Какие-нибудь срочные дела?
— Да нет, сегодня выходной.
Они были почти одного роста. Странно, вчера Бирута совсем не казалась такой рослой. Какая там козочка, скорее — жираф. Как доска, плоская, острые ключицы. Туфли у нее, похоже, сорокового размера, ладони большие и красные. В левой руке покачивает на ходу нечто похожее на продуктовую сумку.