Наи?ди меня
Шрифт:
Я судорожно хватала воздух, показавшийся мне едва ли не гималайским, оперлась руками о колени и затрясла головой. В ушах шумело после выстрела, а шея болела, и мне казалось, что стиснутое словно клещами горло уже никогда не восстановится, будто оно было смятой жестяной банкой, которой не вернуться в прежнее состояние.
– Краснов, гнида, я тебя урою, – хрипел Самойлов, пока Илья осторожно осматривал мое горло. – Ты еще пожалеешь, падла…
– Не думаю, – равнодушно бросил Краснов и обратился ко мне: – Ты как?
Беспокойство в его голубых глазах подсказало, что на вид – не очень. Я ощупала горло и неуверенно кивнула:
– Нормально вроде, – хотя испуг все еще не отпускал неровно колотящееся сердце. – У тебя пистолет? – отстраненно спросила я, удивляться чему-либо уже не получалось.
– Травматический.
– Ты лучше расскажи ей, с какой целью во все это вписался, – Самойлов перестал прыгать и оперся спиной о дверь туалета. – Что, киса, – недобро ухмыльнулся он мне. – Думаешь, он на твои прелести повелся? Так я тебя огорчу, у него баб – на любой вкус, не чета тебе будут, уж поверь мне на слово. А вот бизнес в последнее время буксовал, да, Красавчик?
Я тяжело сглотнула и перевела взгляд на Илью. Тема разговора и то, что я увидела в его глазах, мне не понравилось. До рези в желудке.
– Илья? – слабым голосом позвала я.
– Да, Илья! – продолжил ухмыляться Самойлов, хоть его лицо периодически сводило судорогой боли, от того получавшиеся гримасы выглядели жутко. – Ты ей уже говорил, сколько бабок поднял за то время, пока я не мог нормально вести дела, постоянно отвлекаясь из-за ваших происков? Три контракта, милая, я просрал вашими стараниями. Последний этот урод как раз вчера подписал. Похоже, ты была не в курсе, да? Ильюха Краснов – мой прямой конкурент. Удачно подсуетился, что тут скажешь. Я бы на твоем месте стряс с него неплохие комиссионные за успешно провернутые сделки, поверь, там миллионы. Тебе, чтобы выплатить за квартиру хватит с головой, еще и на булавки останется.
– Это правда? – с надеждой на обратное я смотрела в успевшее стать родным лицо, но ей не довелось просуществовать долго. Краснов не стал увиливать:
– Отчасти, – отвел он глаза, и я поняла, что в этот раз Самойлов не соврал.
Стало горько. Обидно, непонятно и грустно. В груди словно набухла темная туча, грозясь разлиться дождем и утопить все то доброе, что я еще была способна испытывать к людям.
Олег противно заржал:
– Бедная малышка, ты и правда верила, что привлекла его своей тощей задницей? Ладно Мишка, тот с детства рос благородным полудурком…
– Заткнись, и не смей трогать Мишу! – вызверилась я, сжав руки в кулаки, чтобы не накинуться на Самойлова. Под конец фразы горло перехватило спазмом, и я закашлялась. Илья попытался обнять, но я отпихнула его руки и прошипела Самойлову: – Убирайся! Пошел вон из моего дома! Как можно с такой легкостью ломать судьбы людей…
– Надеюсь, ты усвоила урок, куколка, и впредь будешь заниматься своими делами. Держи свой любопытный нос подальше от меня и моей семьи, – перестав ухмыляться, выпрямился Олег. – Иначе, обещаю, сегодняшнее тебе покажется детским утренником.
58
Самойлов, прихрамывая, поковылял восвояси, стараясь держать обтянутую кожаной курткой спину ровно, а я присела на банкетку и, глядя перед собой, убитым голосом произнесла:
– Ты тоже можешь идти, думаю, тут тебе делать больше нечего.
– Ира, давай поговорим, – Краснов не спешил оставлять меня одну, вместо этого присел передо мной на корточки и сжал мои ладони.
– О чем? – я горько усмехнулась, на глазах выступили слезы. – О том, что ты меня использовал? Так я с самого начала знала твои мотивы. Какая дура, Господи! – резко подскочила я и принялась ходить из стороны в сторону. – Ведь понимала, что ты за тип, и все равно поверила в лучшее! А знаешь, я даже благодарна Самойлову за то, что вовремя раскрыл мне глаза. И долго ты собирался морочить мне голову? – я остановилась возле двери в комнату и, сложив руки на груди, посмотрела на Краснова.
Тот стоял с до того скорбным выражением лица, что так и хотелось взять все претензии обратно, упасть в его объятия и заверить в абсолютной любви и принятии.
– Да, поначалу я думал только о бизнесе и о том, как бы покрепче нагадить Самойлову. Не смог отказаться от выпавшего шанса, такая удача – получить компромат на конкурента и утопить его чужими руками. Ира, но все, что случилось между нами, было честно, – Илья сделал шаг и попытался приблизиться ко мне.
Я выставила вперед ладонь, замотала головой и прохрипела:
– Не подходи. Если есть в тебе хоть что-то человеческое, оставайся на месте и не подходи ко мне. Вижу цель, не вижу препятствий, да? Знаешь, я бы все могла понять и даже принять, но зачем было играть моими чувствами, Илья? Чтобы поставить галочку в, уверена – внушительном, послужном списке? Для чего ты это делал? Ответь!
– С чего ты взяла, что я играл? – Краснов хмуро взирал на меня из своего угла и играл желваками. Нас разделял небольшой коридор однокомнатной квартиры, а казалось – тысячи световых лет. – И что-то я не припомню, чтобы ты брезговала помощью от типа с изначально нечестными мотивами. А знаешь, что в этом всем обиднее всего? Ты готова поверить в любую чушь, неважно кто ее произнес, пусть даже последняя мразь Самойлов, но только не моим словам. Я говорю, что схожу по тебе с ума и не могу держать себя в руках, когда ты рядом, но ты слышишь только то, что я начал помогать тебе из-за выгоды.
– Я не могу тебе верить, – глотая слезы, прошептала я.
– Конечно, как я мог забыть! – нервно усмехнулся Илья и пропустил пальцы сквозь волосы. – Непогрешимая Ирина не позволяет себе оступиться и того же требует от окружающих. А знаешь, мне даже жаль твоего Мишу! И я прекрасно понимаю, почему он так стремился поскорее вернуться в деревню – ни один нормальный человек не выдержит жить под твоим благочестивым прессом!
– Не переводи с больной головы на здоровую! – закричала я. – Это не я тебя обманывала, прикрываясь благородными мотивами, а за спиной проворачивала темные делишки, имея выгоду и тут, и там!
– А ты забыла, как я предлагал тебе остановиться? Несколько раз говорил, подумай, стоит ли продолжать! Но ты уцепилась за историю с женишком, и перла уперто, как баран. «Мне надо знать, что случилось с Мишей», – передразнил он меня. – А что ты во всем этом хочешь найти, себе-то ответь: доказательства, что твой Миша был чист, как стекло, и позволение благородно страдать по нему дальше или подтвердить давно закрадывавшиеся догадки насчет его незаконной деятельности, и тем самым дать себе столь веский повод его забыть? Ответь себе честно на вопрос: для чего тебе это было нужно?