Наказание любовью
Шрифт:
— Начни сначала, — сказала Диана. — Ну, быстрее же, расскажи мне, в чем дело?
— Это Генри, — проговорила Розмари.
— Генри! — повторила за ней Диана. Уж кто-кто, а он, право, был не тем человеком, от которого можно было ожидать нечто, что может привести Розмари в такое волнение.
— Когда я вернулась, подумала, что он выглядит как-то странно, — продолжила Розмари, — как будто он собирается совершить какую-то шалость. Сначала я не обратила на это внимания, решив, что он, возможно, не слишком хорошо себя чувствует или, может быть,
Эту женщину зовут миссис Пичи — Руби Пичи, мы ее не знаем, конечно. Я думаю, она и не леди. Я бы совсем по-другому отнеслась к этому, если бы она была леди. И ты знаешь, моя дорогая, они провели вместе уже несколько уик-эндов, пока я была на юге Франции!
Я не могу в это поверить, никогда не могла бы подумать о Генри. Даже имея в руках вещественное доказательство, не могла предположить, что это — правда. Но когда я поговорила с ним, он во всем признался. Он влюблен в нее, как тебе это нравится, и хочет на ней жениться!
Диана была очень удивлена, но не могла ничем помочь, несмотря на то, что сочувствовала Розмари. Она только подумала, что Генри можно понять.
Он вел себя очень глупо, зная о романе Розмари с лордом Лэдхолдом, придумывая оправдания и даже принимая от жены выгодные предложения, но бесспорно и то, что Розмари все больше им пренебрегала, это было фактом, затем уехала на два месяца на юг Франции, совсем не думая о том, чем он занимается или как он без нее живет.
«Какие женщины все-таки странные», — подумала Диана. Розмари сама не нуждалась в Генри, она не любила его и совсем не была к нему привязана, но она не смогла перенести того, что у него другая женщина. Розмари была очень расстроена, и Диана постаралась как можно лучше успокоить и утешить ее.
— Я не хочу разводиться с Генри, — продолжала она. — Мне нравится быть за ним замужем, мы в принципе хорошо с ним ладим. Он будет несчастным с этой женщиной, никто так хорошо его не понимал, как я. С чем только мне не пришлось мириться: с его бедностью, неспособностью продвигаться по службе, ленью и отсутствием инициативы, а теперь, когда он встал на путь успешной политической карьеры, он хочет бросить все это ради какой-то простушки, которую неизвестно где подцепил!
— А что обо всем этом говорит лорд Лэдхолд? — спросила Диана.
— Старик в ярости, — ответила Розмари. — Он не может жениться на мне, даже если я буду свободна. Его жене всего сорок пять лет, и она будет жить вечно, а человек его положения не может позволить себе скандала. Все было так легко, когда был Генри, никто ничего не мог сказать о нашей дружбе, поскольку мой муж ее одобрял. А теперь все усложнится. Это не только жестоко со стороны Генри, но это и чрезвычайно неосмотрительно.
Она встала и поправила шляпку, глядя в зеркало.
— Я, правда, не знаю, что мне делать, но я ужасно расстроена, — сказала она. — Я рассказала тебе, дорогая, потому что знаю, что ты мне сочувствуешь. Я считаю, что Генри вел себя как последний мерзавец, я так ему об этом и сказала… А как ты себя чувствуешь, тебе лучше? — спросила она небрежно, подходя уже к двери и вспоминая вдруг, что Диана была больна, но, не выслушав ответа Дианы, унеслась, поглощенная своими проблемами.
Не успела она уйти, как леди Стэнлиэр появилась в комнате с огромным букетом белых и красных гвоздик.
— Они от Рональда, дорогая, — проговорила она. — А сам он ждет внизу, Розмари одолжила у него машину. Он говорит, что ему очень хотелось увидеть тебя хотя бы на минутку, но он вполне поймет, если ты не захочешь принять его.
— Конечно! — произнесла Диана. — Мне бы хотелось увидеть его.
Рональд, очень симпатичный, загорелый, слегка смущенный, но стремящийся угодить, пожал ей руку и сел рядом с кроватью.
— Мне ужасно жаль, что ты болеешь, — заметил он, и Диана улыбнулась ему в ответ.
— Теперь мне гораздо лучше, — ответила она. — Как мило с твоей стороны, что ты навестил меня, и благодарю за эти прекрасные цветы.
— Я вернулся вчера вечером, — ответил он. — И как только услышал о твоей болезни, сразу бросился сюда.
— Ты просто прелесть.
— Значит, ты не возражаешь, если мы опять будем видеться? — спросил Рональд.
— Конечно, нет, — произнесла Диана. — Мы всегда были друзьями, Рональд, и так хорошо проводили время. Это полностью моя вина, что… — она заколебалась, — все так произошло. Ты меня уже простил?
— Послушай, Диана. — Рональд наклонился вперед и произнес очень искренне: — Я не буду говорить о том, о чем тебе бы не хотелось говорить. Я знаю, что и ты, и многие другие считают меня недостойным тебя, и я вполне признаю, что я для тебя недостаточно хорош и умен. Но мне ужасно хотелось бы помочь тебе, если это возможно. Ты не будешь возражать, если я скажу кое-что?
— Нет, — ответила Диана.
— Так вот, после того, как ты уехала, — проговорил Рональд, — я долго ломал голову над тем, что же могло все расстроить подобным образом. Потом я нашел газету, которую ты читала наверху, в своей комнате, в тот вечер, когда были танцы, и я подумал, что это каким-то образом связано с Кастэрсом. Прости меня, если я не прав.
— Ты совершенно прав, — произнесла Диана очень тихо, и вдруг что-то заставило ее добавить: — Я люблю его, Рональд.
— Я так и думал, — ответил хмуро Рональд. — Но разве это не то, что нужно?
Диана покачала головой.
— Нет, — ответила она. — Я не могу никому рассказать об этом, даже тебе, Рональд. Когда-то он действительно любил меня, но сейчас, и я всему виной, он ненавидит меня.
— Ненавидит тебя! — повторил Рональд удивленно. — Как может мужчина…