Наледь
Шрифт:
— Благодарствую, вы очень помогли. — На секунду он замешкался, но Корчмарь уже расторопно подбежал к их столу. — Сколько с меня причитается?
— Лично с вас три пятьдесят, — с улыбкой ответил Костик, но тут же красивое его лицо приняло суровое выражение. — А за компаньона вашего двенадцать девяносто. За его пиво уже другой жалостливый дурень заплатил, еще до вас.
— Извольте, получите. — Яромир открыл бумажник. — Жаль, мелочи у меня нет, так может, сто рублей разменяете? И отчего с меня опять три пятьдесят? Загадочная какая-то сумма.
— Сто рублей разменяю. Сумма с вас вовсе не загадочная, — ответил Корчмарь поочередно на оба вопроса. — С вас в «Любушке» навечно три пятьдесят, а с нашего пожизненного пенсионера всегда двенадцать девяносто. Что бы вы и он ни заказали.
— Но если сумма столь мала, то отчего же… — начал Яромир и сразу осекся, он хотел спросить «отчего же Доктор ждет подаяния, когда за пустяковые деньги может съесть и выпить хоть все наличные запасы целиком», но чуть было не допустил бестактность.
— Оттого, что падок на дармовщину, — прочитав его мысли, ответствовал Костик и укоризненно покачал головой.
— Я попросил бы не переходить на личности, — огрызнулся с места Доктор.
Яромир принялся извиняться и за себя, и за демонического купидона. На всякий случай он увлек Костика к стойке, чтобы рассчитаться там.
— Думается мне, вы несправедливы. Вы же видели, я угощал. И Доктор, между прочим, зная секрет, вполне мог заказать целую гору. Но не сделал этого.
— Лиха беда начало. Еще, видать, не все благие привычки растерял. Еще совесть есть, хотя и дремлющая. То ли случится впереди! — пророчески пообещал Корчмарь, адресуясь более к опять задремавшему над пустой посудой Доктору.
Яромир вышел на воздух. День уже начал клониться к вечеру, а нынче же инженеру было необходимо повидать на водокачке заведующего кладбищем Гаврилюка. Отчего выходила такая срочность, новый сторож даже не задался вопросом, нужно и все. И точка. Собственно, и само нелепое словосочетание «повидать заведующего кладбищем на водокачке» нисколько не казалось Яромиру сомнительным и неудобоваримым, напротив, теперь самым обычным и естественно разумным. Где же еще заседать директору кладбищенского хозяйства, как не на городской водокачке?
Спустя полчаса он добрался до нужного места. Следуя строго указаниям бармена, шел исключительно прямо, минуя площадь, затем все по той же дороге, которая, как оказалось, тянулась и далее за город. По пути, ради интереса, отметил. Здание, противоположное клубу «Ротонда» и равным образом глухое со стороны площади, с изнанки оказалось веселеньким строением, крашенным по фасаду в розовый цвет, однако с готическим порталом, с горгульями на водосточных трубах, с двумя симметричными лоджеттами во втором этаже. Над входом красовалась скособоченная фанерная вывеска, с единственным словом «Редакция», выведенным затейливым, в завитушках, шрифтом. Надо бы заглянуть по случаю, решил для себя инженер и прошествовал своей дорогой, не желая отвлекаться на мелочи. Теперь по пути ему часто попадались люди, многие здоровались, Яромир приветливо отвечал всем без различия, и знакомым, и смутно припоминаемым.
Кладбище, по совместительству водокачка, оказалось странным местом. В любом ином городе даже немыслимым. Ну, скажите на милость, что это такое? Огромная ржавая стальная дура, с трансформаторной и насосной станциями в основании, с расшатанной стальной лесенкой по боку и цилиндрической емкостью наверху. Попросту говоря, маломерная водонапорная башня, а вокруг нее симметрично и с дизайнерским умыслом расположены аккуратные делянки-могилы, будто элементы буддистской мандалы, многие и с мраморными бюстиками на постаментах. Бетонные, чисто метенные дорожки, чугунные гладкие скамейки, указатели, похожие на расписание поездов, причем захоронения отмечены поименно, одинаковые серебристые оградки, плиты и памятники без птичьих следов, парк, да и только. Зато ни одного фонаря, даже и у конторы.
Сама же контора, выгороженная из части подсобного складского помещения, располагалась прямо в башне, в нижнем ее этаже, ободранная дверь без опознавательных знаков стояла распахнутой настежь. Яромир для приличия постучал, после вошел. Все оказалось, как и рассказывал бармен Костик. И лавка, и стол, и ружье, висевшее на фанерной перегородке. За столом, правда, сидели, двое. Один на хозяйском месте, другой на посетительской лавке. Пили чай, подливая из бутылки темный ямайский ром, курили позабытые в большом мире вонючие сигареты без фильтра, сорта «портагас». На вошедшего собутыльники дружно оглянулись. Заведующего Гаврилюка инженер узнал сразу. Все тот же смурной взгляд, длинные, плохо чесанные патлы, только бас-гитары не хватало. Человека, сидевшего с Гаврилюком в компании, Яромир смутно припомнил, кажется, видел на танцах в клубе, вместе тащили кишку, и вроде именно он кричал в адрес градоначальника Волгодонского насмешку о еже и голой заднице. Забавный такой человек, пузатый, низенький, но с тараканьими, непропорционально тонкими руками и ногами, скорее дамского размера, чем приличествующими полному мужчине весьма средних лет. Человечек этот проворно вскочил с лавки, суетливо, но и с достоинством, сунул инженеру ладошку для знакомства.
— Очень, очень приятно. Месопотамский, Евграф Павлович, главный редактор и ответственный секретарь. Фамилия, разумеется, газетный псевдоним. — Человечек с энтузиазмом затряс руку слегка опешившего гостя.
— Яромир, местный сторож, — в свою очередь представился инженер и вопросительно посмотрел в сторону смурного заведующего.
— Ну, я Гаврилюк. Небось, знаете, иначе бы не зашли. — Парень подумал немного и добавил, вежливости ради: — Тоже очень приятно.
Яромир, не заставляя себя упрашивать, присел в компанию на лавку. С благодарностью принял чайную чашку, от рома вежливо отказался. Вонючих, на сахарной тростниковой бумаге, сигарет, по счастью, никто ему предлагать не стал. Разговор, шедший прежде его появления, оборвался сам собой, новый начинать, видимо, следовало пришедшему последним посетителю.
— Вы уж простите, — обратился инженер к заведующему Гаврилюку, — что я зашел без насущного дела и даже без благовидного предлога. Мне Корчмарь посоветовал. Сходи, мол, к Гаврилюку, поболтай. О том, о сем, и что к чему.
Яромир выложил все начистоту. Директор кладбища, непонятно отчего, произвел на него впечатление человека прямодушного, хотя и грубовато-мизантропического склада. Ходить вокруг да около Гаврилюка явно не имело смысла. Но вот что говорить дальше и о чем вообще вести беседу, инженер не имел ни малейшего представления. Вопросов в его голове теснилось громадье, однако какие именно мог бы он адресовать Гаврилюку, было неясно. Выручил редактор Месопотамский.
— Анастас, облегчи человеку тяжкий путь познания. Не сиди букой. — Месопотамский по-простому хлебнул из горлышка рому, передал бутылку соседу.