Нантская история
Шрифт:
Спорить с ним никто не стал — не до того было.
— Возможно, и у нас в городе были бы толковые специалисты, — сказал Ламберт, упрямо мотнув головой, — Если бы Церковь расщедрилась хотя бы на треть тех технологий, которые она благоразумно придерживает в рукаве сутаны…
— Церковь защищает Империю от темных технологий, — ответил ему отец Гидеон, — А вам, мальчишкам, все бы вывалить все игрушки из сундука…
— Хоть бы и так. Половина лекарей графства не имеет представления не то что о своем деле, а даже об элементарной гигиене или профилактике. В то время, как в лазаретах монашеских орденов проводят операции по пересадке печени,
— Вот уж вздор! — дернулся и отец Гидеон, — Церковь милостью Божьей применяет накопленные ей за долгие века знания, и делает это осторожно и осмотрительно. И если хотите пенять ей и за это, не забудьте прежде всего своего графа и его высокородных предков, которые на протяжении проклятых чумных веков интересовались только своими игрушечными армиями. В то время, как они воевали, Церковь накапливала крохи знаний, служащих для спасения человеческих жизней. Теперь вы ставите ей это в вину, хорошо же!..
— Для спасении жизней? Охотно верю. Только стоит при этом и уточнять, чьих именно. Например, архиепископ милостью, так сказать, Божьей, сидит на своем стуле уже без малого триста лет, все благодаря вашей братии, отец Гидеон, которая переливает ему кровь, чистит костный мозг и обновляет нервную систему. В то время, как последняя эпидемия серой чумы только в графстве унесла под двести тысяч жизней!
— Вы судите о технологиях, как солдафон о каше! — резко парировал священник, — И это возмутительно. Технологии — это не кнопка, которую вы вольны нажать чтоб принести всем окружающим благо и процветание, они скорее сродни змеиному яду, который ядовит и смертелен, стоит ошибиться хоть самую малость… Именно поэтому Церковь много лет назад взяла на себя попечение человечества и защиту его от темных технологий, непригодных для мирной жизни. Хотите знать, отчего так велика смертность от эпидемий, а лекари лечат толченой сажей и пиявками? Спросите прежде всего своего хозяина, графа. Это ему выгодно чтоб его подданные плодились как кролики, проживали короткую жизнь в непосильном труде и мерли, как мухи осенью, обеспечивая места для новых душ и корм для его армейской машины!
— Ваш страх перед армией служит достаточным объяснением для того, чтобы понять, отчего вы оттуда так быстро дернули, святой отец!
— Настоящий страх у меня вызывает не армия, а дубоголовые солдафоны, не способные разбираться в предмете сложнее своей кокарды!..
Отец Гидеон и Ламберт смотрели друг на друга исподлобья, и воздух между ними, казалось, трещал от злых электрических разрядов. Ну и ну. Картина эта была столь грозной, что даже неустрашимый обычно Бальдульф с испугом глядел то на одного, то на другого, вероятно прикидывая, что делать, если обе дискутирующие стороны повысят накал беседы до того уровня, когда основными доводами выступают кастеты, ножи и булыжники. Меня эта ситуация откровенно забавляла — и мечущий громы Ламберт, замерший, как перед решительной атакой на ощетинившийся стволами бретонский редут, и отец Гидеон, расправивший плечи и ставший похожим не на добродушного священника, а на свирепого кряжистого гладиатора. Я бы с удовольствием любовалась этим и дальше, но с сожалением признала, что подобного рода развлечения тратят драгоценные крохи времени, которых в наших песчаных часах оставалось все меньше и меньше. Что ж, даже праздникам свойственно заканчиваться.
— Эй, вы! — гаркнула я, и оба спорщика от неожиданности едва ли не подскочили на месте, — Если многоуважаемые
Они смутились. Может, им показалось стыдным, что лежащая девушка вынуждена напоминать им, взрослым мужчинами, о рассудительности. Оба выглядели как увлекшиеся лаем молодые уличные псы, на чьих загривках уже встала дыбом шерсть в предвкушении славной драки.
Мальчишки. Я презрительно фыркнула. Надень на них хоть механизированный неподъемный доспех, хоть монашескую сутану, они всегда останутся прежними. Это в их природе. А в природе женщины — время от времени шлепать их по носу, чтоб не слишком забывались в своих играх. Этих глупых, опасных, безрассудных, бессмысленных, жестоких, извечных играх.
— Простите, госпожа Альберка, — Ламберт склонил голову, — Это моя вина. Приношу извинения отцу Гидеону.
— Я… кхм… тоже… погорячился, — пробормотал, покряхтывая, святой отец, — Простите меня. Это было недостойно священника.
— Закончили? Замечательно. Тогда избавим темных адептов от неприятной судьбы умереть от старости в своих постелях и перейдем к делу. Мне понадобится ваша помощь. Ламберт, поставьте эту штуку, которую вы приволокли, на стол. Надеюсь, он выдержит. Отец Гидеон, сможете заняться разморозкой? Вы не знахарь, но должны что-то в этом понимать… Просто приведите мне его к комнатной температуре. Бальдульф? Подавай мне Стальной Венец.
— Не стоило бы тебе его надевать, — неодобрительно прогудел Бальдульф, — Ты же сама знаешь, что после каждого сеанса у тебя голова раскалывается.
— Знаю. Да что толку? Кто из здесь присутствующих сможет меня заменить?
— Может, святой отец?..
— Он клирик, но не костоправ, и ланцета сроду в руках не держал.
— Ты тоже.
— Я проштудировала столько медицинских атласов, сохранившихся с древнейших времен, что легко получила бы патент лекаря хоть в самом Аахене. Кроме того, я читала периодические выпуски «Жизни и чуда», выпускаемые францисканцами. Так что во внутренностях человека я разбираюсь не хуже, чем во внутренностях фаршированной рыбы. Правда, мои пациенты должны быть неподвижны и холодны. Живые меня пугали бы.
Отец Гидеон, колдующий над тихо трещащими регуляторами и шкалами, оторвавшись от своей работы, с любопытством следил за тем, как Бальдульф вытаскивает из потайного места Стальной Венец.
— Это то, что я думаю? — осведомился он с интересом.
— Наверно. В зависимости от того, что вы думаете.
Стальной Венец выглядел неказисто — простой металлический обруч, похожий на какую-то причудливую, ощерившуюся электродами и проводами, корону. В руках Бальдульфа она выглядела не более, чем забавной игрушкой, но эта игрушка стоила, пожалуй, дороже всего прочего имущества в нашем доме.
— Я думаю, что это полевой нейро-трансмиттер, — сказал отец Гидеон, помедлив.
— Тогда вы угадали, отче. Не беспокойтесь, это не темная технология, вот клеймо Церкви.
— Одобрен для служебного пользования, — пробормотал он, не очень, впрочем, уверенно.
— А я и пользуюсь им сейчас именно по долгу службы. Разделка мертвечины не относится к сфере моего досуга, знаете ли. Это развлечение для детей…
— Если об этом узнают, у вас могут быть неприятности, — неуверенно сказал священник.