Наперекор судьбе
Шрифт:
– И что ты намерен делать? – спросил Люк.
Его бил озноб. К горлу подступала тошнота. Все оказалось даже хуже, чем он предполагал. Получалось, что с завтрашнего дня он безработный.
– Я решил переместить издательство в Швейцарию.
– В Швейцарию?
– Да. Прости, для тебя это, наверное, как гром среди ясного неба.
«Ну ты и подлец, – подумал Люк, пристально глядя на своего давнего компаньона, которого привык считать другом. – Ты же решил это не сегодня. И не вчера. Ты давно это задумал. И молчал. Какой же
Ги улыбнулся ему своей безупречной, ослепительной улыбкой, которая так располагала к себе десятки авторов.
– Прошу тебя, подумай об этом. Я хотел бы и дальше работать с тобой. Если я уеду.
– Скажи уж лучше, «когда я уеду».
Ги мимолетно взглянул на него и тут же уперся глазами в рюмку.
– Хорошо, можно сказать и так. «Когда» превалирует над «если». Я не ожидал, что мне придется принимать решения столь спешно. Но новости с каждым днем становятся все тревожнее. Мы с женой чувствуем: надо уносить отсюда ноги, и поскорее. Что ты думаешь по поводу Адели? У нее ни французских документов, ни надлежащего статуса. Люк, ей нужно возвращаться домой.
– Знаю, – угрюмо буркнул Люк.
Подошел официант.
– Через неделю боши будут здесь, – с мрачным воодушевлением болтал он, расставляя принесенные бокалы, столовые приборы и тарелочку с хлебом.
– Не говорите чепухи! – возмутился мужчина за соседним столиком. – Нечего распространять панические слухи. Я недавно слушал радио. Парижу ничто не угрожает.
От этих слов Люку ненадолго стало легче, однако здравый смысл велел ему не поддаваться самоуспокоению.
– Поеду-ка я домой, – сказал он Ги. – Я получил столько пищи для размышления, что уже сыт по горло. Да и Адель будет волноваться.
– Конечно. Может, пива? Или вина? И по омлету. Дружище Люк, давай посидим еще полчасика, пока, как говорили, Рим пылает.
Люк посмотрел на него, потом встал и молча ушел.
Было три часа дня. Солнце прокаливало Париж, как на сковородке. Адель заперла квартиру, предварительно оставив на столе письмо для Люка. Короткое, но тщательно продуманное, с объяснением ее действий и их причин. Она должна была поставить его в известность.
Дети играли в сумрачной и довольно захламленной гостиной мадам Андре.
– Мадемуазель, я их покормила. Уж не стала вас беспокоить.
– Как вы добры, мадам. Простите меня, я так бессовестно занимаю ваше время.
– Мне это было в радость.
– Пожалуйста, возьмите.
Адель протянула консьержке несколько купюр. Мадам Андре покачала головой:
– Нет, мадемуазель. Я их не могу взять. Особенно сегодня.
В глазах консьержки вдруг блеснули слезы. Ее губы задрожали.
«Она знает, – подумала Адель. – Знает, куда я собралась».
– Спасибо, мадам Андре. Теперь я… пойду. Огромное вам спасибо… за все.
Адель предполагала, что в момент отъезда ей станет страшно, но не думала,
– Куда мы поедем? – спросила Нони, тревожно поглядывая на мать своими темными глазищами.
– В путешествие.
– В путешествие? А куда?
– На машине, – намеренно невпопад ответила Адель.
– И без папы?
– Да, без папы.
– Я не хочу ехать без папы.
– Знаю, маленькая. Но папа сейчас на работе. Он потом к нам приедет.
– А ты уверена?
Адель улыбнулась дочери:
– Совсем-совсем уверена. А теперь пошли. Лукас, слышишь?
– Он подгузник испачкал, – объявила Нони. – Пахнет-то как.
– Что же ты, Лукас? Проситься надо.
Адель почувствовала, что обязательно должна сменить подгузник. Конечно, в дороге им может быть не до того. Но сейчас это вполне возможно.
– Нони, посиди пока тут, – велела она дочери. – Я быстро.
Люк ехал в метро. Ему осталось еще три станции. Вагон был набит. Люк не знал, что скажет Адели, какие планы предложит ей. Он поймал себя на том, что тревожится за Адель больше, чем за Сюзетт. Сюзетт – французская гражданка. Немцы не сочтут ее врагом. К тому же она не еврейка. А вот они с Аделью оба очень рискуют. Возможно, тут нечего раздумывать. Нужно садиться в машину и уезжать.
Люк посмотрел на часы. Почти четыре часа. Можно быстро собраться, погрузить вещи в машину и уехать. Но куда?
Поезд подошел к станции «Сите». Толпившиеся там люди были взбудоражены. Кто-то что-то выкрикивал. Что случилось? Неужели немцы в Париже? Нет, быть этого не может.
Главное – не паниковать, а как можно скорее добраться домой. Через пять минут он будет дома. Ну, через десять. Вместе они решат, что делать дальше.
– Ну вот, теперь мы чистые, – сказала Адель, вернувшись в гостиную мадам Андре. Она заставила себя улыбнуться. – Нони, вставай, дорогая. Нам пора.
– Мне мадам Андре сказку читает. Подожди, пока она закончит.
Пять минут роли не играли.
– Хорошо.
Адель усадила Лукаса на стул и села сама. Лукас тут же принялся играть с фарфоровыми фигурками животных, что были расставлены на столике мадам Андре.
– Мадемуазель, не хотите ли кофе на дорожку?
– Кофе? Да, пожалуй. Спасибо, с удовольствием.
Неизвестно, когда теперь на ее пути встретятся дружелюбно настроенные люди. И сам путь может продлиться дни, а то и недели. Не стоит обижать эту славную женщину. Адель закрыла глаза, наслаждаясь последними минутами домашнего уюта.