Наречённая из-за грани, или Попаданка в придачу
Шрифт:
– А ты что, куришь? – уточнил Виргил недоверчиво.
– Нет. Могу я… попить чего-то горячего? Водички хотя бы? Горло что-то побаливает… кхе-кхе… наверное, воздуха холодного наглоталась.
Ворон оглянулся на лестницу, но Алишан сама была занята сбором своих вещей и потому на помощь не спешила.
Мужчина пошёл на кухню.
Я за ним.
На полпути Виргил замер, обернулся ко мне.
– Ты-то куда идёшь?
– На кухню.
– Зачем?
– Хочу у плиты немного погреться.
– Ты замёрзла?
– Угу… знобит что-то, – в подтверждение я обхватила себя руками и передёрнула плечами.
Чёрт,
Виргил отвернулся с выражением лица, которое иначе чем «офонаревшее» и не назовёшь, и продолжил путь.
Я не отставала.
Кухня сравнительно невелика – я почему-то ожидала увидеть помещение попросторнее, – и нечасто использовалась по прямому своему назначению. Оно и понятно, кулинария очевидно не относилась к числу тайных хобби Виргила, а слуг в этом доме я пока не заметила. С другой стороны, питаться надо всем, даже Воронам и адарам, и меня чем-то да кормили… где-то ведь еду раздобыли? Или заказали?
Виргил приблизился к чёрной чугунной плите на ножках, открыл одну из дверей в нижней её части. Погремел там чем-то, пощёлкал, закрыл, снял с полки серый чайник, заглянул внутрь. Поморщился едва заметно, но отнёс чайник к мойке, ополоснул, налил воды из-под крана и поставил на плиту. Я подобралась ближе, присмотрелась и приуныла. Каждая из четырёх конфорок представляла собой диск, вставленный в гладкую панель плиты. Съёмные ли они, нет, неизвестно, равно как неясно, чем этот монстр вовсе топится, однако открытого огня в пределах доступа не наблюдалось по-прежнему.
Никогда бы не подумала, что это такая проблема – сжечь бумажку в условиях, далёких от двадцать первого века. Казалось бы, кругом должны быть свечи и камины, ан нет, даже подсвечники нигде не стояли.
Украдкой пощупала край панели.
Тёплая.
И диск под чайником покраснел и накалился.
А если открыть ту же дверцу, какую открывал Ворон? Или лучше не пренебрегать правилами пожарной безопасности?
– Так и не объяснила сестре, какими ветрами тебя занесло на перепутье? – Виргил старательно пытался просканировать меня взглядом.
– Случайно, – сейчас я не врала.
– Она поверила?
– Не знаю.
– Боюсь, она так и будет верить тебе до последнего, пусть даже факты станут кричать об обратном под самым её носом.
– Ну а ты-то, конечно же, в случайность сего происшествия не веришь от слова «совсем».
– Не верю. Ты лжёшь и юлишь похлеще уличной девки, пойманной при попытке обчистить клиента. Временами несёшь какую-то чушь, не понимаешь простейших вещей и если бы я не знал, кто ты и откуда, принял бы тебя за ту самую девку, лишь нарядившуюся в одежды адары из уважаемого рода.
– Неужели я так сильно изменилась? – да, я прощупывала лёд, на который ступаю.
– Несильно, – огорошил ответом Виргил. – Раньше ты ещё была помешана сверх меры на этом своём… возлюбленном. За ним куда угодно и плевать на последствия. А что последствия другим расхлёбывать придётся, тебя, глупую избалованную девчонку, мало заботило.
Как Ярен выразилась? Феодора за любимым в перелом прыгнуть была готова… хотя не факт, что действительно прыгнула бы. «Уикхем» тоже уверял, что ему жизнь не жаль отдать ради возлюбленной, а на деле как Виргила Акулу увидел, так и слился сразу по-тихому. Ни прости, ни прощай, ни клятвенных обещаний вернуться за любимой.
– Вот честно, Виргил, тебе что за дело до возлюбленных Фе… до моих возлюбленных? – спросила я напрямик и осторожно потрогала дверцу.
Тоже тёплая, пусть и в меньшей степени, нежели панель.
– Мне есть дело до Алишан. А она слишком тревожиться о судьбе своей непутёвой сестры. Оттого и мне приходится… тревожиться.
Похоже, топится плита не дровами. Чем тогда, углём?
Словно невзначай я сунула руку в карман платья, сжала бумажку в кулаке, домяв её окончательно, и вынула руку. Поднесла кисть к лицу, громко пошмыгала, делая вид, будто собираюсь по-простому подтереть нос собственной рукой. Но Ворон птица суровая, не чета изнеженному котику Филе, его сей жест неэлегантный не впечатлил ни разу.
Ну и ладно.
– Алишан-то в курсе твоих тревог за неё и Фе… и меня за компанию? – я наклонилась, подёргала за ручку на дверце, проверяя, в какую сторону она поворачивается.
– Алишан не… Ты что творишь?
Он обо мне мнения невысокого, так что хуже не будет.
– Ой, а можно мне на огонёчек посмотреть? – надавив на ручку, я распахнула дверцу, и небольшая камера дохнула мне в лицо жаром и неприятным горьковатым запахом.
Внутри лежал увесистый, словно подгрызенный с боков чёрный кирпич, то ли действительно уголь, то ли его местный аналог. По неровной пористой поверхности пробегало голубоватое искристое пламя, гасло и вспыхивало язычками, и я поскорее кинула в него бумажку. Сгорит она там или нет, неясно, но будем исходить из того, что других вариантов в моём распоряжении всё равно не имеется.
– Обезумела совсем?! – Виргил подскочил ко мне, схватил за шкирку, как котёнка, и оттащил в сторону. Сам захлопнул дверцу и повернул ручку.
– Да я только посмотреть хотела! Если её нельзя открывать, так и скажи.
– Пошла вон отсюда, – Ворон цапнул меня за руку выше локтя и вытолкал с кухни в коридор. – Иди собираться, как сестра велела.
– А попить? – возмутилась я для проформы.
– Позже принесу.
Я одёрнула платье и удалилась с максимально обиженным видом.
* * *
В моём распоряжении есть два источника какой-никакой информации.
Орум, который хочет появляется, хочет не реагирует на попытки его позвать. Как по мне, так это крайне, крайне паршивые качества для возможного наставника.
И Люсьен, единственный в нынешнем моём окружении не знавший Феодору и не приходившийся мне кандидатом в сочетаемые.
Ввиду неявки паучьего ока выбор я остановила на втором варианте.
План несовершенен и убытков мог принести больше, чем пользы, но делать нечего, что сдали, тем и ходим. Смартфона нет, интернета нет, при всём желании не загуглишь интересующий тебя вопрос. Я отдавала себе отчёт, что Люсьен может многого не знать, отказаться делиться известной ему информацией, не прийти по разным причинам, не услышать клича – вдруг бумажка так и лежит себе преспокойно в камере в плите? – и, самое прискорбное, не успеть вовремя.