Наречённая из-за грани, или Попаданка в придачу
Шрифт:
– И какая я, по-твоему?
– Не похожая на прежнюю Феодору.
– Ты её знал?! – преисполнилась я самых нехороших подозрений.
– Нет.
– Тогда откуда…
– Но портрет-то составить я могу и по описанию. Увидимся позже, – Люсьен шагнул ко мне, быстро поцеловал в губы и вышел.
Из гардеробной вышел.
И из спальни.
Вот так взял и свалил, ничего более не добавив к сказанному. А мне гадай теперь на кофейной гуще, что он в виду имел.
Не похожая на прежнюю Феодору, ишь ты…
* * *
Вызвав
Горничная сообщила, что ана Эсфел уже поднялась, позавтракала и приступила к обычным своим занятиям, которые закончатся через два часа, но если адара Феодора желает, то ана может сделать перерыв и зайти в мои покои.
Я заверила, что не надо дёргать Эсфел ради моей персоны. Уж лучше тогда я в спальне посижу и подожду, пока кузина освободиться.
Но ждать Эсфел не пришлось.
Едва служанка удалилась восвояси, а я с «Обо всём живом под Солнцем и Луною» устроилась на диване у окна, как нагрянули новые гости.
Гость.
Не сказать, чтобы я вовсе не ждала его визита, просто надеялась на подольше оттянуть момент счастливого семейного воссоединения.
– Фео? – взлохмаченная голова Феодориного брата просунулась в комнату. Следом за чёрными кудрями в спальню просочилось и тело.
– Саш… Александр, – я опустила книгу на колени, приветливо улыбнулась, хотя понятия не имела, как и о чём разговаривать с этим молодым человеком, носящим имя моего старшего брата, но при том совершенно на него не похожего.
И полнейшее отсутствие сходства казалось странным: если мы с Феодорой явные двойники, то почему наши братья не на одно лицо? Мой Сашка-то не такой высокий, не столь симпатичный и весу лишнего уже кое-где поднабрал.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Александр, прикрывая за собой дверь.
– Нормально.
– Уверена?
– Да.
– К ужину ты не спустилась, – Александр приближался ко мне неспешно и присматривался пытливо, настороженно. – И никто из нас словом с тобой не перемолвился с момента вашего возвращения… кроме Эсфел, естественно.
– Физически я вполне себе здорова, – заверила я.
– А твоя память?
Я пожала плечами.
– Что ты помнишь о… обо всём, что было до побега?
– Я и о побеге-то ничего не помню, узнаю обо всём с чужих слов и делаю свои выводы.
– А что ты помнишь?
– Ну-у…
Александр остановился, критично обозрел меня и указал на окно.
– Погода отличная, может, пройдёмся по саду?
– Давай, – согласилась я и отложила книгу. – Почему нет?
Сад просторен под стать дому и в моём представлении больше походил на маленький парк: длинные, убегающие во все стороны аллеи, ровно подстриженные кусты, пёстрые цветочные клумбы, массивные мраморные вазоны.
Если отношения Феодоры с отцом соответствуют рассказам Эсфел, то вскоре случится похожая встреча и с родителем.
Если не хуже.
– Фео, – Александр помедлил, будто не уверенный, что ко мне нынче можно обращаться сокращённо. – Ты не думала… или, быть может, Лиша думала...
А-а, вот как Алишан зовут в кругу семьи.
– О чём?
– Что Ко… он мог что-то с тобой сделать?
– В смысле?
– Лиша говорит, он тебя загнал… как лошадь… потому ты и…
– Стала маленько ку-ку? – подхватила я. – Ну да кто из нас не без своих тараканов?
– Что, прости?
– Проехали, – и зачем я употребила этот глагол в данном контексте?
Отучаться надо, срочно!
– Куда? – ожидаемо среагировал Александр.
– Забей… забудь. Я тоже полагаю, что он меня загнал. Алишан сказала, мы слишком много прыгали по доменам.
– Резкие, частые скачки, особенно по новому пути, плохо отражаются на адаре. Если бы у тебя был зафир, было бы полегче…
– Почему? – вот про адарские способности слушать куда как интереснее, нежели жевать по десятому кругу факт бегства и амнезии.
– Зафир оберегает хозяйку от внешних воздействий и позволяет более равномерно распределять силы и точки их приложения. И других людей проще перемещать в зафире. Что же, ты и этого не помнишь?
– Нет. Ни премудрости адар, ни друзей и родственников, ни детства и юности, ничего, понимаешь, Саш?
А ещё избавиться бы от болтающейся на краю сознания мысли, что раз рядом со мной брат по имени Александр, то можно называть его Сашей. По лицу вижу, что имя Александр в этом мире так не сокращается, но оно всё равно продолжает срываться с языка прежде, чем я успеваю его перехватить.
– Понимаю, – ответил Александр не сразу. – Я не наша чрезмерно беспокойная сестрица, я не буду требовать от тебя немедленного возвращения памяти лишь потому, что мне неведома нынешняя ты.
Алишан поначалу тоже ничего не требовала. Но пара дней в моей компании окончательно её убедили, что с провалами в памяти Феодоры что-то сильно нечисто.
Аллея разделилась надвое, и мы свернули на правую, прошли по ней, плавно изгибающейся дугой параллельно дому, виднеющемуся между деревьями. Вскоре дорожка окончилась небольшой деревянной беседкой, увитой с одного бока пурпурными клематисами. Внутри на скамеечке сидел сиятельный Филиппе и, положив локоть на бортик беседки, почитывал книжечку. Выглядел лучше, чем вчера: по крайней мере, с утра причесался как следует, убрал с чела выражение вселенской тоски-печали и продемонстрировал интерес хоть к какому-то интеллектуальному труду. Белая рубашка с широкими рукавами и наполовину распущенной шнуровкой удачно дополняла образ почти что байроновского героя.