Наречённая из-за грани, или Попаданка в придачу

Гэлбрэйт Серина

– Ба, какие люди и без охраны! – не удержалась я.

Филипп едва заметно поморщился, неохотно опустил книгу и медленно повернулся к нам.

– Адара Феодора, – тем не менее Филипп книгу отложил, встал и склонил голову. – Амодар Александр.

– Ан Катрино, – брат ответил лёгким кивком, а я ускорила шаг и поднялась в беседку.

– Как поживаете, Филипп? – осведомилась я с оскалом, вряд ли сколько-нибудь любезным.

– Неплохо, благодарю за беспокойство, адара, – в тон мне откликнулся сочетаемый. – А вы? Как обстоят дела с вашими затруднениями с памятью?

– Уже лучше, –

заверила я. – Дома и стены помогают.

– Воистину, – Филипп смотрел на меня с откровенно нетерпеливым ожиданием, словно готовый вытолкать меня из беседки лично, вздумай я задержаться хоть на секунду сверх положенного.

– Надеюсь, вы хорошо устроились на новом месте?

– Жаловаться мне не на что.

– Это я вижу, – я тоже оглядела Филиппа. На самом деле он и в таком нарочито мятежном образе был чертовски хорош и отсутствие кружев, бриллиантов и помады на волосах ничуть его не портили.

Даже наоборот.

И всё было бы замечательно, если бы кошкожаб не был таким кошкожабом.

– Сколь погляжу, вы не скучаете, – я адресовала книге демонстративный взгляд.

– Что вы, адара, ни в коем случае.

– И раз мы с вами тут так удачно пересеклись, пардон, встретились, то я хотела бы узнать, дорогой мой Филиппе… – я сделала намеренную паузу.

– О чём же? – Филипп изобразил живейший интерес к моим хотелкам.

Покосившись на оставшегося на дорожке Александра, я шагнула к сочетаемому, трепетным жестом прижала обе ладони к груди и понизила голос.

– Я хотела узнать, когда же вы, Филиппе, изволите прийти на хальвет… взойти со мной на ложе?

– На ложе? – повторил он невозмутимо.

– На ложе, – охотно подтвердила я. – Вы же понимаете, нам необходимо сочетаться как можно скорее и в полном объёме…

– Зачем? – на выдрессированном королевским двором челе не дрогнул ни один мускул.

– Как зачем? – похлопала я ресницами. – Разве нам с вами, адаре и её сочетаемому, не должно сочетаться, брачаться и размножаться, много, часто и с удовольствием?

Филипп тоже покосился на Александра, удивлённо наблюдающего за этим концертом по заявкам, и тоже шагнул ко мне, сократив расстояние между нами до минимума. Чуть склонился ко мне и голос тоже понизил, ага.

– Разве вам мало второго сочетаемого?

А-а, то есть Филя в курсе, что Люсьен решил не теряться и не ждать милостей от природы?

– Мало, – сообщила я доверительным шёпотом.

– Тогда поскорее переходите к выбору третьего, – с любезной улыбкой порекомендовал сиятельный кошкожаб. – Уверен, он поможет вам с… удовлетворением ваших аппетитов.

– Прошу прощения, а вы мне тогда на что? – сдаваться я не намеревалась. – Или так и будете сидеть на мужской половине, книжки читать и мечтать о несбыточном?

– Я подожду.

– Чего?

– Быть может, когда к вам вернётся утерянная часть памяти, вы станете более… располагающей?

– Располагающей? – он что, всерьёз считает, будто с настоящей Феодорой у него что-то да выгорело бы? – Это такой местный синоним слова «адекватная»? К вашему сведению, Люсьен не жалуется.

– Моя прекрасная Феодора, – судя по ноткам самодовольства и снисходительности, Филипп уже видел себя победителем нашего

словесного поединка, – знать не желаю, в какой сточной канаве вы подобрали этого амодара… Впрочем, сколь понимаю, он сам к вам присосался, словно блоха к комнатной собачонке, неосмотрительно спущенной с рук на улице, а вы и рады-радёшеньки этакому сомнительному приобретению. В Ридже у вашего замечательного Люсьена возникло затруднение… и, кажется, даже не одно… и вы, моя дорогая, крайне, крайне удачно подвернулись ему под руку. Стать сочетаемым адары высокого рода для него – прекрасная возможность не только покинуть Ридж и Фартерский домен в кратчайшие сроки, но и благополучно разрешить свои затруднения, когда они вновь постучаться в его дверь.

– Вы его не знаете, – заявила я с вызовом. Но не потому, что действительно верила в непогрешимость Люсьена, а чисто чтобы хоть что-то сказать.

На краю поля зрения что-то мигнуло.

– Вы тоже, – парировал Филипп, глядя на меня с чувством превосходства, бесящим не по-детски.

– Я и вас не знаю, мама ля корзин, однако если выбирать между вами двоими, я всё же предпочту Люсьена с его проблемами.

– Мне всё равно, кого вы предпочтёте, – голос Филиппа перешёл от вкрадчивой мягкости к раздражённой твёрдости. – Я не имею намерений бегать за вами, точно кобель за сукой в течке, и выпрашивать объедки вашего внимания.

– Это вы меня сукой назвали? – я скрестила руки на груди и сделала ещё шаг к Филиппу.

Ещё ближе, и мы могли бы носами друг в друга уткнуться.

– На ваше усмотрение, – и глазом не моргнул этот в край оху… охреневший кошкожаб.

– А не пойти ли б вам? – затылок неприятно заломило, словно я слишком резко задрала голову, белые пятна замигали слева и справа, запрыгали сверху, сбоку и, кажется, даже снизу, под ногами.

– Куда? – живо заинтересовался Филипп.

– На х… в пешее эротическое на кудыкину гору к кузькиной матери, – послала я и наконец решила уделить внимание странному явлению, подозрительно похожему на…

Вокруг вспыхнула слепящая белая сеть, поглотив мир за пределами беседки, опора под ногами исчезла, и я ухнула в неизвестность.

* * *

Приземление вышло куда жёстче предыдущего. Наверное, потому, что меня с размаху приложило обо что-то твёрдое, неживое.

Как ни крути, но падать на Филиппа было всё же чуточку помягче.

Хоть какой-то прок от кошкожаба.

На мгновение я задохнулась от боли в спине, стрельнувшей молниями по всему телу. Затем сверху потекла вода, мелкими, но частыми, холодными каплями.

Дождь.

Я открыла глаза и увидела плотные серые тучи, даже из положения лёжа казавшиеся низкими, нависающими над крышами домов вокруг.

Похоже, это не то перепутье, где живёт Ярен.

Рядом раздалось кряхтенье.

Быть того не может. Только не с ним, только не снова!

Повернула голову и увидела Филиппа, лежащего на расстоянии вытянутой руки и болезненно кривящегося. Вероятно, тоже неслабо так приложило.

– Нет, вы издеваетесь? – мрачно вопросила я у небес.