Нарисуй меня
Шрифт:
Сама башня Федерация три года была лидером по высоте небоскребов во всей Европе, пока его не превзошел другой небоскреб. Высота человеческих амбиций теперь часто выражалась в высоте строящихся зданий в городе, зачастую заменяя красоту функциональностью, индивидуальность – универсальностью, а утонченность – блеском стекол.
Кабинет был обустроен минимальным образом: два кресла для посетителей из коричневой телячьей кожи, небольшой кофейный столик, непосредственно его стол и кресло из черной кожи. Классический стиль его кабинета дополнял ковер бежевого цвета с полосками цвета охры по его периметру и
Тень не любил принимать решения второпях. Любимым временем суток у него был поздний вечер или даже ночь. В это время он мог спокойно и не спеша в полной тишине обдумывать свои планы и решения.
Он тщательно перекатывал в своих мыслях камни за и против выбираемое им действие, выстраивая для себя последовательную цепочку из всех событий, приводящих к логическому и желаемому финишу. До того, пока вся цепочка не выстроится в его голове, он не мог действовать.
Его родственные связи все давно оборвались и затерялись. Его не тяготили воспоминания из прошлого. И эта некоторая формальная свобода давала ему возможность двигаться по жизни, не тяготясь моральными принципами.
– Да, когда закрывается одна дверь, всегда открывается другая, – сказал он и удовлетворенно хмыкнул.
Он встал и медленно подошел к огромным стеклам, открывающим город огней, неуемных амбиций и неспящих окон.
Домой он не торопился. Вторые ключи от его квартиры возвратились к нему, и он больше не ждал гостей, по крайней мере пока.
Отражение подсветило его фигуру – высокий мужчина лет сорока или сорока пяти, среднего телосложения, руки опущены в карманы брюк, гладковыбритая голова в сочетании со стильной эспаньолкой и слегка раскосыми глазами делали его внешность привлекательно-экзотичной для женщин. Глаза голубого цвета продолжали смотреть в окно, казалось без всякого выражения, но в этом спокойствии пряталась глубина тщательно скрываемых и сдерживаемых мыслей и эмоций.
Глава 9
В салоне
Желая поднять себе настроение и сбросить сковавшую ее тревожность, Вера решила воспользоваться безотказным способом.
– Алло, привет Дэн, ты не мог меня подстричь сегодня? – позвонила Вера своему мастеру.
Собранностью она не обладала, так же как и способностью все делать заранее, поэтому она, как всегда, не записалась и звонила наобум.
– Привет! Слушай, а ты везучая, – неожиданно ответил голос, – У меня сегодня отменилась одна запись, приходи к часу, нет, лучше к двум, успеваешь?
– Конечно! – радостно сообщила Вера и положила трубку.
К необыкновенному мастеру Денису было сложно записаться простым смертным. Он работал в одном из новомодных салонов красоты Москвы и был крайне популярен среди клиентов. Запись к нему всегда была расписана на несколько месяцев вперед.
Валерия часто ходила в этот салон на все возможные процедуры из бьюти-индустрии и как-то записала Веру на прическу.
– Милаша, ты что грустишь? – обратился к ней парикмахер-стилист с экстравагантной прической.
– Меня должны были сегодня записать, но почему-то моя запись пропала, – промямлила Вера.
– Слушай, идем ко мне, я с тобой сотворю чудо, – пропел он, – От меня грустным еще никто не уходил.
Что оказалось чистой правдой. Руки у него летали над волосами с волшебной скоростью. Вера сидела в ароматном облаке средств для ухода, совершенно не представляя, что сделает этот мастер.
– Давай, я тебя отверну от зеркала, как во всех этих передачах, чтобы ты потом вот так сделала, – он изобразил, как Вера закрывает и открывает лицо ладонями и сделал огромные глаза.
Вера не выдержала и рассмеялась:
– Я надеюсь это моя реакция будет от счастья, а не от шока?
– Конечно, о чем речь? Посмотри на меня, тебе моя прическа нравиться? Ну вот тебе я сделаю что-то такое, только получше, – уверенно сказал он.
– О нет, – пролепетала Вера, – Прямо так?
– Да шучу, шучу! – весело ответил он, – Но я могу и обидеться, тебе не нравится моя прическа?
У него была явно хулиганская прическа: волосы цвета серой стали были уложены вверх наподобие эрокеза, а пряди были приподняты и взлохмачены в разные стороны, несколько четко-выбритых полос дополняли образ.
– Да ты не бойся, я знаю, как сделать девушку самой прекрасной на свете, это моя работа, но мне нужно полное доверие со стороны клиента. – говорил он, в то время как ножницы порхали над ее волосами, – Правда, в меня либо влюбляются сразу, после первого посещения, либо ненавидят и обходят стороной. Посмотрим, что ты предпочитаешь, – с улыбкой сказал он, – Только не влюбляйся в меня по-настоящему, а то потом полное разочарование и крах, я не из такой компании. Девушек я обожаю только в одном понимании этого слова, как подруг, ну ты понимаешь. А они, то есть вы, не всегда это понимаете. Ой, столько тут у нас случаев было, столько разбитых сердец, да я тебе похвалюсь. Поэтому я предупреждаю сразу, в меня можно влюбляться только как в лучшего мастера.
Так Вера случайно попала к мастеру Дэну и больше ни к кому не ходила. Он по-настоящему любил свое дело, совершенствуюсь на мастер-классах, конкурсах и чемпионатах. Ни одни сухие или заброшенные волосы не уходили от него такими… Казалось, он знал о женской красоте все, но сам был недоступен для женской любви. Все его поклонники были мужчинами…
Вера любила этот салон и ту особую атмосферу, которую он передавал. Он привлекал не статусностью и особой популярностью в некоторых кругах, и даже не тем, что сюда было порою крайне сложно попасть, а запись была на месяцы вперед. Нет. Здесь было уютно. В арсенале девушек с ресепшен имелись особенные улыбки для каждого приходившего, свои неповторимые фразы и здесь Вера не чувствовала, что она должна кого-то изображать.
Пробок в это время не было, и Вера доехала до салона, расположенного рядом с Парком культуры, всего за тридцать минут.
– Боже, как мне повезло! – сказала Вера, присаживаясь в черное кожаное кресло и тут же забывая обо всех неприятностях этого дня.
Атмосфера салона красоты, обустроенного в стиле богемного лофта, обволакивала своим уютом. Огромные окна в пол с деревянными рамами заглядывали внутрь и словно искали рассеянному свету улицы место, где приземлиться. Многочисленные светильники, свисающие с потолка, искрящиеся лампочки на гримерных зеркалах согревали обстановку электрическим теплом.