Нарисуй меня
Шрифт:
Из Нью-Йорка 20-х годов 20 века стиль лофтового интерьера плавно перебазировался и на другие континенты и теперь отлично вписывался, как в индустриальном Берлине, авангардной Голландии, так и в современной России, покоряя своей брутальностью, разбавленной творческими акцентами. Салон был зонирован стеклянными перегородками с деревянными перекладинами, что добавляло ощущения легкости пространству.
Небрежной, но естественной роскоши салона добавлял массивный кожаный диван коричневого цвета, натуральный бельгийский ковер, состаренный в нескольких местах, расположенные в центре зала, а также винтажная мебель из натуральной древесины, расставленная по периметру салона. Стены из необработанного красного кирпича упирались в высокий потолок с покрашенными в серый цвет трубами коммуникаций. В середине зала чугунные ступеньки увлекали посетителей на этаж с другими процедурами.
– А что здесь раньше было? – задумчиво спросила Вера, удивляясь, что только сейчас этот вопрос пришел ей в голову.
– Ты имеешь в виду в этом помещении?
– Да.
– Да какой-то магазин, крупный, не помню уже что здесь продавали.
– Нет, я имею ввиду еще раньше, с момента постройки?
– А-а-а, слушай, здесь была типография, а потом ее выкупил какой-то француз и организовал ткацкую фабрику. И этому зданию уже больше ста лет. В общем оно стоит еще с царских времен. Название было дано в честь революционерки Розы Люксембург, которая погибла от рук конвоиров, после подавления восстания рабочих. А еще, здесь недалеко, жил Лев Толстой, так что возможно, рядом с нами были написаны знаменитые «Анна Каренина» и «Война и мир». Мне кажется, хоть я особо ни во что такое не верю, но здесь могут быть привидения…
– Да ладно? – у Веры расширились глаза то ли в сомнении, то ли в удивлении, – И как это заметно?
– Ну перебои с электричеством были, когда салон только открывался… Не знаю, может мощность не подрасчитали, посмотри сколько тут лапочек, может это руко…дельные электрики что-то замкнули. Но мне кажется тут может быть и другое… Ну ты конечно не смотри на меня так, но Варечка администратор тогда работала, она откуда-то из Воронежа к нам приехала, она привезла из родных мест святой воды и все тут окропила.
– И что? Все прекратилось?
– Да!.. Конечно тут и электрики шаманили, но… Как-то и клиенты к нам сразу стали ходить наперебой, не успевали обслуживать и знаешь имидж, слава о нас сразу стала быстро облетать ближний круг Москвы… Не знаю я, верить или не верить, но что-то в этом есть…
– Понятно, – рассеяно ответила Вера, вглядываясь в тщательно отреставрированный и покрашенный кирпич на стенах. – Но я, наверное, не очень-то верю в привидения, по крайней мере, я не хочу их видеть.
– Да, что-то ты дорогая, совсем запустила себя, – сказал Дэн, – Какая печаль твои кончики волос, что ты с ними делала?
– Ничего, – и это было правдой.
– То-то и оно, что ничего! – отчитывал он ее, – Зимой нужно по-особенному укреплять свои волосы, и они будут за это благодарны. Верунь, я все удивляюсь, у тебя такая внешность, такие шикарные волосы, но ты совсем собой не занимаешься.
Вера задумчиво повела плечами.
– Не вижу ничего необычного, – искренне ответила она.
– А я вижу! Как можно не замечать своей красоты? Посмотри на себя, – он повернул ее ладонями лицом к зеркалу, – Нет, не отворачивайся, посмотри. Ровная идеально четкая линия бровей, скул и носа – ты будто модель, с которых ваяли эти древние статуи. С тебя только лепить произведения искусства для потомков. А глаза – цвета океанской лагуны…
Вера отвела глаза, относя его комплименты скорее к его профессии, нежели к себе.
– Ты всем так говоришь, – ответила Вера.
– Не правда, – безапелляционно сказал тот, – Только одна клиентка удостаивается моего восхищения, как и ты. Но у нее другой совершенно типаж. Типаж восточной женщины. Я ей порекомендовал не срезать свои длинные волосы, и она до сих пор мне благодарна.
– Да? А почему? – заинтересовалась Вера, не раз задумываясь о том, чтобы сделать короткую стрижку а-ля Одри Хепберн.
– Ох, у нее такая красивая копна густых волос, но они довольно такие жесткие, за ними нужен правильный уход, – добавил Дэн свою фирменную фразочку. – Но у них там приняты различные семейные вечера, праздники и она должна при этом выглядеть сногсшибательно, а ей просто надоело ухаживать за своими волосами. Вообще их с детства приучают растить длинные волосы. То есть девушка не должна носить короткие прически. Но она решила их срезать, даже уговорила мужа, он согласился. Но я ей сказал, что так она потеряет и половину всей своей прелести. И она в конечно итоге согласилась со мной!
– А почему им нельзя носить короткие прически?
– Дорогуша, я точно не знаю, по-моему, это что-то из Корана. Что женщина не должна уподобляться мужчинам, а мужчина женщине.
– То есть женщинам не разрешено стричься подобно мужчинам?
– Ну что-то вроде того, но не все же этого придерживаются…
Тема разговора постепенно перетекла в другое русло и Вера была этому только рада. Она не очень любила говорить о себе, нервно краснея и ощущая искусственность всех комплиментов. Ведь явно она не была красавицей, ну вы что?!
В лицее, где она училась раньше, ее часто обзывали килькой за неяркую внешность и худобу. Вера не умела одеваться и не любила наносить макияж. Если она подолгу рассматривала себя в зеркале, то начинала ненавидеть свое отражение: свои бесцветные неяркие глаза, прозрачную кожу.
Она не считала, что может понравиться мальчикам, поэтому она легко и без зазрения совести с ними общалась, тогда как другие девочки жеманно закатывали глаза и рассказывали друг другу секреты, как привлечь их внимание.
Для Веры мальчики были героями, с которыми можно было ввязаться в какое-нибудь приключение – считать количество уничтоженных врагов – спугнутых воробьев на ветке, играть в игру «горох», сбивая палками банку… А еще она как-то вместе с мальчишками выплавляла свинец из старых и выброшенных аккумуляторов, только потом послушная и правильная Вера из хорошей семьи узнала насколько это может быть опасным и вредным.
Когда стрижка и укладка были окончены, Вера удивленно посмотрела на свое отражение. Подстриженные волосы крупными блестящими локонами спускались на плечи. Лицо в ореоле света лампочек таинственно подсвечивалось, глаза сияли незнакомым для самой Веры блеском.