Наркодрянь
Шрифт:
– Неприятные новости, - внушительно начал Джексон, - Диас...
– Что, пристрелили или отравили?
– опередил его Сомора, хотя и не удостоил секретаря поворотом головы.
– Есть основания предполагать, что отравили, - скис Джексон, которому всеведение шефа подпортило настроение.
– Кто его страховал?
– Метис, Пуританин и Антонио.
– Забавно. Ну рассказывай, рассказывай.
Сомора не спеша вытер руки свежим сеном, потрепал кобылу по холке и наконец обернулся
– Никогда не щадите старых друзей, Джексон. Видите, что из этого получается? Полдюжины трупов и никакой пользы. Но самое смешное то, что Диас, который, по идее, в списке покойников должен был стоять последним, этот список возглавил.
Он неторопливо направился к бассейну, на ходу давая распоряжения:
– Узнать: почему Пуританин и Антонио сунулись именно в этот "Наутилус". Вытряхните из персонала этого борделя все. Можете не церемониться. И еще... Теперь попробуем поймать рыбу "на живца"...
6
"Досточтимый синьор Сомора! Напоминаем Вам еще раз, что оговоренная сумма должна быть внесена на счет № 534985 Бернского "Сюисс Инвестбанка" не позже двадцатого сентября текущего года.
В противном случае мы будем вынуждены применить по отношению к Вам некоторые меры.
Союз Небесных Братьев".
– Замечательно, Джексон. Осталось дождаться этих самых мер. Да! Копии всех трех писем передайте лично начальнику полиции. Необходимо, чтобы все наши ответные действия выглядели как вынужденная защита.
Двадцать второго сентября в три часа ночи синьора Сомору разбудил робкий стук в дверь спальни. Случаев подобного нахальства не отмечалось уже в течение последних двадцати лет, а потому Сомора был не столько взбешен, сколько заинтригован.
– Войдите, черт вас побери, - рявкнул он.
В дверном проеме показался дрожащий всем телом начальник его личной охраны с телефоном в руках.
– Ты что, очумел?
– Сомора опустил на пол волосатые ноги и сердито уставился на дерзкого нарушителя ночного покоя.
– Ну! Что молчишь?
Поршень заело?
– Я... я... не виноват, - пролепетал бедняга, подвигаясь поближе к шефу на ватных ногах.
– Это Орландо. Он ругается в трубку и требует немедленно подать вас.
– Под каким соусом?
– Не... не знаю.
Сомора вырвал трубку из рук обалдевшего телохранителя и приложил к уху. Минуту он прислушивался, и на лице его при этом играла восхищенная улыбка.
Орландо - "смотритель" и "генеральный директор" самой большой лаборатории по переработке листьев коки - слыл непревзойденным мастером непечатного слова. За этот редкий дар Сомора особо ценил его.
Только
– Заткни глотку, Орландо! Иначе я собственноручно заткну тебе ее навсегда! Говори толком:
каким хреном ты заплевал телефон своей паршивой слюной и на кой ляд я тебе сдался среди ночи?
– Босс, - проревела в ответ трубка.
– Эти педики разнесли всю кухню со складами на куски.
Сгорело все. Даже старый Альварес-хромоножка.
Он не успел впрыгнуть в свои вонючие трусы. Порвите мне жопу на английский крест, если я мог что-нибудь сделать!
– Не сомневайся, дружок, я последую твоему совету, - ласково заверил Сомора.
– Только растолкуй, о каких педиках ты мне талдычишь?
– На вертолете. Сначала они трахнули нас ракетой, а потом плеснули нам на голову цистерну горящего дерьма.
– Чего?
– Напалма. Я знаю. Черта с три его замочишь, - в трубке послышалось невразумительное хрюкание, а затем восторженный вопль: - Босс!
Они громят кухню Циклопа. Пусть мои зенки залезут за уши, если этот красный петух кукарекает не на ранчо Эль-Пасо. Мне даже отсюда видно, как перекосило одноглазую рожу старого койота.
Босс! Горит четверть урожая этого сезона! Ну! Доберусь я до этого стрекозла! Я его...
Кровожадные намерения косноязычного Орландо Сомору не интересовали - он бросил трубку.
– Да! Дела! А молодцы эти ребята, а? Ну ты иди, иди, сынок. Я еще посплю, а ты к завтраку доставь сюда генерала Фортеса и разбуди Джексона, пусть он слетает, посмотрит, что там и как.
Сомора втянул ноги обратно под одеяло и моментально захрапел. Верный страж, словно краб, пятясь задом, выбрался из спальни, осторожно притворил дверь и вознес горячую молитву Пресвятой Деве за чудесное избавление от гнева всемогущего синьора.
К утреннему докладу вездесущий Джексон не поспел. И это был первый беспрецедентный случай, в его безукоризненной секретарской карьере.
Зато уже к двенадцати ноль-ноль он явился, как всегда, отлакированный и отутюженный, с подробнейшим отчетом.
Сомора как раз беседовал с генералом Фортесом. Фортес был своим человеком в доме, и Сомора почти не имея от него секретов. Почти... Потому-то он и принял доклад секретаря в присутствии генерала.
Фортес вальяжно развалился в кресле и с наслаждением потягивал джин с содовой. Он добродушно сопел носом и к происходящему относился с пониманием и сочувствием.
Сомора попыхивал толстой сигарой и разглядывал на свет хрустальный стакан, наполненный неразбавленным ямайским ромом с сахаром.