Наркоза не будет!
Шрифт:
— Ну. Роня, а дальше?
— Да какая разница…
Коша минуту поразмышляла над его словами и вдруг оживилась кстати вспомнившейся мыслью:
— Послушай, а ты вот как думаешь, то что во сне — это реальность?
— Я думаю, что это такая же реальность, как фантазия… Относительная. Вопрос, что понимать под реальностью… Реальность ведь она постоянно раздвигает свои границы. Если мы чего-то не знаем, а оно существует, можно ли считать это реальностью?
— Знаешь, я думаю, реальностью надо считать
— Мысль интересная… — согласился Роня.
— Ну так и вот. Например, одному человеку приснилось, что соседка во сне сказала, что его жена с соседом ему изменяет. И во сне он пошел и посмотрел, как она ему изменяет. А он просыпается и думает, будто вовсе это не сон, а вчера было на самом деле. Тем более, что соседка за солью, действительно, заходила. И он начинает следить за своей женой. А когда следишь, то что хочешь выследить можно. Накручивает, наворачивает, и потом на какой-нибудь попойке начинает приставать к жене, с целью вывести ее на чистую воду. И в ярости убивает ее. А она про соседа ничего и не знала. Получается, что это действие дурацкого сна! А?
— Ну ты завернула! Даже я до такого не додумался бы…
— Нет, ты скажи, это действие сна?
— Я бы не сказал, что все так однозначно. Во сне он только догадался, как Чайковский.
— Может и Чайковский. Да только, если бы сна не было — никакой драки не было бы. Да и не догадался он. Почему-то ему так приснилось. И все. А он решил, что так все и есть.
— Что-то есть в этом, конечно. Знаешь, что может быть. Это не действие сна, а действие безумия или алкоголя. Смотря от чего ему такие сны снятся.
— Постой! Тут еще фишка есть! Ты можешь во сне догадаться, что это сон?
— В какой-то момент, когда просыпаться начинаешь — да. А так, скорее всего нет.
— Вот, значит все свои поступки ты как бы в реале совершаешь? Да?
— Похоже, что так…
— Значит, если ты во сне кого-то убьешь, то ты — убийца. Так?
— Хм, — Роня задумался и отхлебнул «Мартеля».
Море приобрело цвет расплавленного желтоватого станиоля. Ворона завершала свою деятельность — перед ней была разворошенная яма и почти откопанный пакет.
— Сложно… — сказал Роня. — С одной стороны ты как бы права, а с другой как-то не очень. Мне кажется, что во сне ты — это не совсем ты. Ты во сне можешь быть кем угодно, даже со стороны себя видеть можешь. И потом, это ведь символ. Может ты совсем не человека там убиваешь, а некий образ, который символизирует какое-то твое свойство, например…Так что…
— Да… Может быть… — кивнула Коша. — Но ведь ты-то об этом не знаешь, когда делаешь это. Например: стреляешь или втыкаешь нож… А?
— Н-ну-у-у-у… Что она там откопала?
Роня встал,
— Что там?
«Мартель» чуть было не вылез из нее наружу, когда она увидела это. Наверное все случилось очень давно, но до сих пор было понятно, что когда-то это был новорожденный младенец.
— Едрическая сила… Что делать-то? Ну и зачем ты пошел смотреть?
— Вот как раз к вопросу о ружье… Не надо голову грузить всяким дерьмом.
— Блин! Да она еще до нас его откапывала! — крикнула Коша.
— А зачем мы здесь остановились?
— Да пошел ты!
— Это правильно. Пойдем. Уже ночь — сюда никто не придет. А за ночь его сожрут крысы. Пошли отсюда. Неприятно.
— И что, мы так все оставим?
— Думаю, да…
Вдруг у Коши сама собой выговорилась фраза, будто кто-то заставил ее сказать, хотя она точно знала, что не надо этого делать:
— Плод большого и светлого чувства.
— Ну ты… — Роня расхохотался. — Циничная психичка. Меня иногда пугает твоя обреченность и беспросветность. Надо же находить что-то хорошее в жизни.
— «Мартель». И расплачиваться за него нехорошим, — сказала Коша себе под нос.
Некоторое время она шла молча, наклонив голову и пиная песок модными ботинками. Иногда она оглядывалась назад. Холодный луч прожектора в порту был сильнее света белой ночи. Он высвечивал из холодных сумерек куски кабеля, обрывки целофана, помятые банки из-под пива, пустые баллоны из-под пепси. Земля иногда была твердой, иногда податливо проминалась под ступней.
Наверно кроты там рыли ходы. Если живут кроты у воды. Но крысы ведь живут.
Когда они выбрались со свалки на асфальт и тишина стала одолевать, Коша внезапно пробормотала:
— Я знаю откуда слово «пах»… Потому что пахнет.
— Что ты вдруг? — Роня рассмеялся.
— Так… На основании опыта, — вздохнула Коша и злобно пнула банку из-под пепси.
Та с грохотом покатилась по тротуару.
Большой проспект был удивительно пуст. Эхо шло следом, наступая на пятки. Казалось — сзади идет человек. Старая питерская фишка, но все равно время от времени Коше хотелось оглянуться.
Впереди у длинного дома без парадных, прямо на аллее под фонарем стояла парочка: матрос с девчонкой.
— Да… — сострил мрачно Роня. — А потом вороны трупики из песка выковыривают.
— Заткнись. Только я о нем думать перестала… И потом эти-то при чем? А кстати, где они?
Друзья одновременно остановились: парочка просто исчезла, словно ее там никогда не стояло. Некуда им было деться: подъездов там не было, по проспекту никто не шел. Что-то много приколов на один день.
— Это они и были… Точно.