Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации
Шрифт:
Когда его брат Мутасим увидел, что он слабеет, он приказал одному из тех, кто находился с ними, произнести Обет Веры. Все было сделано так, как следует, человек стал произносить необходимые формулы повышая голос, в надежде, что халиф сможет повторять за ним.
– Нет нужды кричать, – сказал лекарь Ибн Масавейх. – Сейчас для него нет разницы между его Господом и Манихеем.
Мамун открыл глаза, сияющие чудесным светом. Он попытался взять за руку доктора и что-то сказать. Но не смог. Он поднял взгляд к небу, и его глаза наполнились слезами.
Смутные времена
Судья всему – Господь. Великое сердце, великая слава, великая
воля – бесполезны в наши дни.
Мутасим, правивший после своего брата Мамуна, был храбрым и сильным, как физически, так и духовно, но необразованным. Судья Ибн Аби Дувад рассказывал, как Мутасим, бывало, протягивая руку, произносил:
– Укуси меня за руку, как можно сильнее!
«Я, конечно, отказывался, но он настаивал:
– Мне не будет больно.
Тогда я пытался. Но какой вред могли причинить его руке зубы, если даже копья не могли поразить ее».
Гвардейцы-тюрки
Мутасим имел пристрастие к рабам-тюркам. Он посылал своих вольноотпущенников приобретать их, так что численность тюркской гвардии в конце концов составила четыре тысячи человек. Они носили парчовые ливреи, позолоченные перевязи и украшения, чем отличались от обычных солдат. Он имел также полк так называемых западных гвардейцев, набранных в Египте и Йамане, и хорасанскую пехоту, в составе которой были наиболее известны ферганские гвардейцы.
Тюрки вскоре составили большую армию, обременительную для жителей Багдада. Так, например, они часто мчались галопом через базар, не обращая внимания на детей и немощных. Не раз горожане вершили скорый суд, и не один гвардеец поплатился жизнью за наезд на женщину, старика, ребенка или слепого. В связи с чем Мутасим решил удалиться из столицы.
Новая столица – Самарра
Халиф неоднократно выезжал в районы, прилегающие к Тигру. Особо его внимание привлекал район Самарры. В те времена там был лишь древний христианский монастырь, находящийся среди широких равнин. Воздух этой страны был очень здоровым. Охотясь в тех местах, халиф заметил, что его аппетит чрезвычайно обострился. Он выкупил земли у монахов за четыре тысячи динаров, выбрал место для своего будущего дворца и приступил к строительству.
Архитекторы, рабочие и мастера были собраны со всех провинций страны. Были завезены семена и саженцы растений со всех областей. Исходя из соображений безопасности, архитекторы обозначили границы города, его районы и дороги. Для каждого ремесла и товара были предусмотрены отдельные базары. Люди начали строить жилища. Вскоре вокруг города выросли городские стены; завершилось строительство караван-сараев и крепостей; страна покрылась плантациями; каналы протянулись от Тигра и его притоков.
Когда слухи о новой столице распространились, началась миграция населения, сопровождавшаяся притоком разнообразных товаров. Некоторое время спустя Самарра стала процветающим городом, обустроенным и благополучным.
Бабек
– Что подвигло тебя на мятеж?
– Нищета, о повелитель правоверных, которая есть тень Господа на земле.
Восстание Бабека вспыхнуло в горной стране Бадх в тот же год, что и бегство Ибрахима, сына Махди, после переворота в Багдаде. Эти события совпали с голодом в восточных провинциях и эпидемией чумы в Хорасане.
В Персии среди гор Бадха, у подножия которых протекает Аракс, жили два могущественных вождя. Оба они принадлежали к секте хуррамитов [136] и соперничали друг с другом из-за лидерства в ней. Одного из них звали Джавидан, и управляющим у него был Бабек; другого звали Абу Имран.
136
Х у р р а м и т ы – представители антиисламских, антихалифских сект в Иране, Азербайджане, Средней Азии, действовавших в начальный период правления Аббасидов.
Однажды люди Абу Имрана напали на поместье Джавидана. Разгорелся кровавый бой, в котором Имран потерпел поражение и был убит. Но и Джавидан вернулся домой с тяжелыми ранами, от которых умер через три дня. А надо сказать, что жена Джавидана была неравнодушна к Бабеку, и тот отвечал взаимностью на ее страсть. Как только ее муж умер, она пришла к управляющему и сказала:
– Слушай, тебе не занимать ни силы, ни ума. Джавидан мертв. Я еще не сказала об этом его людям. Будь готов, завтра я соберу их всех – ты должен быть их вождем.
Эти слова разбудили тщеславие, спавшее до этих пор в душе Бабека. Утром она послала гонцов по деревням. Когда вассалы Джавидана собрались, они спросили его жену, которая приветствовала их:
– Почему он сам не пришел к нам?
– Если бы он пошел сам по всем вашим домам, разбросанным далеко друг от друга, это заметили бы наши враги и подняли бы тревогу, поэтому он поручил мне собрать вас и передать его приказ. Готовы ли вы повиноваться?
– Говори, – ответили они, – мы никогда не перечили ему раньше и не собираемся делать это теперь.
– Тогда слушайте, он велел передать вам: «Я должен умереть сегодня ночью. Моя душа покинет мое тело и вселится в тело моего слуги; к нему переходит власть над моим народом. Мне открылось, что Бабек совершит великие подвиги, которых никто не совершал до него, и прославит как себя, так и вас. Он будет владеть всем миром, уничтожит всех тиранов и восстановит Закон Маздака (общее владение имуществом и женщинами). При нем слабый станет сильным и униженный возвысится. Кто же воспротивится моей последней воле – тот будет врагом Истинной Веры».
– Мы принимаем его завещание, – ответили люди.
Тогда женщина приказала зарезать корову и снять с нее шкуру. Когда ее воля была исполнена, она расстелила шкуру на земле, поставила на нее большую чашу с вином и, преломив хлеб, погрузила его в вино. Рядом с чашей она положила еще несколько буханок хлеба. После этих приготовлений она сказала, что каждый из присутствующих, по очереди, должен наступить на шкуру, взять кусок хлеба, окунуть его в вино и съесть, произнося при этом: «Я верю в тебя, дух Бабека, как я верю в дух Джавидана». Потом каждый должен подойти к Бабеку, взять его за руку, поцеловать ее и произнести клятву верности. Все послушно исполнили волю женщины.