Народная история России. Том II. Устои советскои? диктатуры
Шрифт:
Степун неслучайно упомянул „буржуйки“. С отключением отопления эти печки стали одновременно и спасением, и символом времени. Задавленный бытом обыватель посвятил всего себя заботам о тепле и еде. Он махнул рукой на пустые обещания власти. Как отмечалось в одном исследовании, чугунная „буржуйка“ заслонила небо, а проблема дров вытеснила все „вечные“ проблемы и „вечные“ темы. [309]
В своём анализе происходящего писатель Евгений Замятин пошёл ещё дальше. Он наделил „буржуйку“ поистине божественными силами. В рассказе „Пещера“ прозаик описал, как в центре квартирной вселенной умирающей интеллигенции располагался коротконогий, ржаво-рыжий, приземистый, жадный пещерный бог – чугунная печка. Люди молчаливо, благоговейно и благодарно простирали к богу руки. [310]
309
Очерки истории русской советской журналистики (1917–1932), Отв. Редактор А. Г. Дементьев, Наука, Москва, 1966, стр. 76
310
Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 541
Замятин едва ли преувеличивал.
Изначально „буржуйку“ делали из листового железа. [312] При отсутствии соответствующей технологии каркас печки сгибали из содранных вывесок лавок и магазинов. [313] , [314] Однако трудность заключалось в том, что железная печурка быстро нагревалась докрасна и быстро охлаждалась. [315] Печки, сложенные из кирпича, сохраняли тепло значительно дольше железных. Поэтому „буржуйки“ были со временем модифицированы. [316]
311
Козлов А. А. История печного отопления в России, АНКО-Эксклюзив Стиль, Москва-СПб., 2017, стр. 122; также Полетика Н. П. Виденное и пережитое (из воспоминаний), Библиотека Алия, Иерусалим, 1982, стр. 184
312
Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 101
313
Шкловский В. Б. Жили-были, Советский писатель, Москва, 1966, стр. 142
314
Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 149
315
Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 183
316
Гершензон-Чегодаева Н. М., Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 127
Установив печь, горожане пытались достать кирпичей и глину для обкладки. Это было затруднительно из-за отсутствия материала. Выделка кирпичей в империалистическую войну прекратилась. [317] Помимо этого перед жильцами вставала проблема установки трубы, которая должна была выходить в форточку. [318] Процедура проведения трубы была сопряжена с массой сложностей.
Причина отсутствия массового производства печей в стране заключалась в отсталости Российского государства в области теплотехники. Недостакок финансирования, промышленно-транспортный развал и слабое планирование привели к тому, что ни в Мировую, ни в Гражданскую войну предприятий по производству специальных печных материалов создано не было. [319]
317
Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 183
318
Ивнев Рюрик, Жар прожитых лет. Воспоминания. Дневники. Письма, „Искусство-СПБ“, Санкт-Петербург, 2007, стр. 304
319
Козлов А. А. История печного отопления в России, АНКО-Эксклюзив Стиль, Москва-СПб., 2017, стр. 133
В конечном счёте, „буржуйка“ стала отличаться от „пролетарки“ тем, что первую стали делать из кирпича, а „пролетарку“ – по-прежнему из жести. [320] В мире маниакального классового размежевания большевиков даже печки стали классово противопоставляться. Впрочем, позже названия печурок смешались и стали синонимами. Со временем про „пролетарку“ забыли. Именно „буржуйка“ стала символической королевой эпохи.
Монополии „буржуйки“ помогло и то, что голландские печи и камины в российских домах потеряли свою функциональность. „Голландки“ и камины, которые обладали коэффициентом полезного действия лишь в 10–15 %, стало нечем топить. В итоге „буржуйки“ стали вытеснять все остальные печи из обихода. „Буржуйки“ обладали более высокой теплоёмкостью и потребляли гораздо меньше дров. [321]
320
Селищев А. М. Язык революционной эпохи: Из наблюдений над русским языком последних лет (1917–1926), Либроком, Москва, 2017, стр. 195
321
Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 28; Протопопов В. П. Печное дело, Госстройиздат, Москва-Ленинград, 1934, стр. 112
По форме печь напоминала прямоугольный гробик. Внутри „буржуйки“, обычно не более 60 сантиметров в длину, располагалась крошечная духовка. [322] Для сохранения тепла на кухне или в отапливаемой комнате, приходилось закрывать все двери. [323]
В первые послеоктябрьские годы производство печей-времянок резко выросло. [324] Самодельные печки завоевали в России такую популярность, что их стали устанавливать в товарных вагонах и даже в камерах тюрем, пока этого не запретило тюремное начальство. [325]
322
Кригер-Войновский Э. Б. Спроге В. Э. Записки инженера, Русский путь, Москва, 1999, стр. 288
323
Воспоминания Л. Н. Хорошкевича, из http://horochkiewich.narod.ru/memory-13.htm
324
Развитие
325
Дан Ф. И. Два года скитаний (1919–1921), Центрполиграф, Москва, 2006, стр. 138, 154
Кирпичную печь приходилось устанавливать кустарно с помощью печника. По вольным ценам установка стоила сначала около 120 рублей. [326] Однако цены неуклонно росли. Они варьировались в зависимости от длинны трубы. К началу 1920-х, в ходе гиперинфляции цены на печки и их установку подскочили в сотни раз.
По карточкам покупка печи стоила гораздо дешевле. Однако по карточкам жильцам выдавали лишь один аршин трубы и одно колено. Этого было недостаточно. Из-за дороговизны население было вынуждено собирать материал самостоятельно и нести в дом кирпичи и старое железо. [327]
326
Орешников А. В. Дневник. 1915–1933. В 2 книгах. Книга 1, Наука, Москва, 2010, стр. 190
327
Дневник девочки Муси. 1918–1924, Редактор-издатель Н. М. Михайлова, Москва, 2007, стр. 36
Иногда труб у печей не делали совсем. Тогда стены и стёкла в квартире оказывались совершенно закопчены. [328] Так в „Записках верующего“ богослов В. Ф. Марцинковский описал то, как он и члены его семьи выстроили маленькую кирпичную печку. Из-за отсутствия специальных дымоходов, она сильно дымила. Младшая сестра Марцинковского, занимавшаяся хозяйством, стала болеть глазами от дыма. Однажды её нашли лежащей без чувств под густой завесой дыма. [329]
328
Тимофеев-Ресовский Н. В. Воспоминания: Истории, рассказанные им самим, с письмами, фотографиями и документами, сост. и ред. Дубровина Н., Согласие, Москва, 2000, стр. 113
329
Марцинковский В. Ф. Записки верующего, Посох, Новосибирск, 1994, стр. 102
С отключением центрального отопления в стране резко подскочила смертность от переохлаждения. Чтобы согреться все деревянные предметы в хозяйстве приходилось бросать в топку. „Буржуйку“ топили бумагой, тряпьём, щепочками, рамами от картин, картинами и расколотой мебелью. При отсутствии альтернатив населению приходилось бросать в топку даже красное дерево и позолоченные стулья. [330] , [331]
Зависимость граждан от самодельных печурок была абсолютной. Поскольку печи были единственными аккумуляторами тепла, они нуждались в постоянном снабжении топлива. Публицист А. В. Амфитеатров документально описал процесс поиска дров: „Переутомленные дневною работою и ходьбою, голодные глаза жадно высматривают, что еще в доме осталось ненужного из деревянных изделий, чтобы сунуть в чуть тлеющую 'буржуйку'.“ [332]
330
Записки Ольги Ивановны Вендрих // Русское зарубежье и славянский мир. Сборник трудов, Составитель Петр Буняк, Славистическое общество Сербии, Белград, 2013, стр. 82
331
Ваксель Ольга, „Возможна ли женщине мертвой хвала?..“: Воспоминания и стихи, РГГУ, Москва, 2012, стр. 102
332
Амфитеатров А. В. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10, Книга 2, Интелвак / РЛТВО, Москва, 2003, стр. 532
При отсутствии материалов и недостатке финансовых средств население городов было вынуждено снимать водосточные трубы с домов и употреблять их для печек и дымоотводов. Многим приходилось импровизировать и прокладывать трубы в одиночку, без печника. Порой это заканчивалось тем, что люди по ошибке выводили трубы не в дымоходы, а в вентиляторы, обшитые деревом. Это вело к возгораниям и пожарам. [333]
Мемуарист Р. Донской как бывший председатель домкома усиленно пропагандировал осторожность. Он бегал по квартирам, осматривая проводку, и вскоре надоел жильцам до последней степени. Однажды в комнате внука Донского загорелась перегородка, через которую была проложена труба. Пожилой интеллигент вспоминал, что в то время редкая неделя проходила без пожара: „В тушении принимали участие все жильцы дома: рубили топорами тлеющие перегородки, таскали вёдрами воду и так далее. А грязь после такого пожара приходилось убирать уже лично квартирохозяину.“ [334]
333
Донской. Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 209-210
334
Донской Р. От Москвы до Берлина в 1920 г. // Архив русской революции, т.1, Терра, Политиздат, Москва 1991, стр. 210
Число пожаров вследствие печного возгорания увеличилось и в казённых учреждениях. Далеко не все пожары удавалось с лёгкостью потушить. Так, по воспоминанию одного очевидца, после одного пожара ЧК нашла повод заявить, что контрреволюция опять протягивает свои костлявые руки к мирному существованию республики и, не имея открытых сил, выступает исподтишка, уничтожая лучшие дома – достояние трудящихся. [335]
Немедленно было объявлено, что где бы и по какой бы причине ни случился пожар, перед карающим оком ЧК виновен председатель домового комитета того дома, в котором случился пожар. Современник подвёл итог: „А наказание самое нормальное: расстрел. С раннего утра носились запуганные председатели домовых комитетов по квартирам жильцов, проверяя установку печей, труб, требуя поправок и перестановок.“ [336]
335
Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг.// Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120-121
336
Арбатов З. Ю. Екатеринослав 1917–1922 гг.// Архив русской революции, Т.12, Терра/ Политиздат, Москва, 1991, стр. 120-121