Народы моря

Чернобровкин Александр Васильевич

— Какого цвета щиты у людей реки? — поинтересовался я.

— Зеленые, — ответил он.

Значит, новый фараон послал в Угарит корпус «Птах», в котором я когда-то служил, и заставил все приморские города присоединиться. Под моим командованием было около четырех тысяч. Часть отрядов, примкнувших к нам, я отпустил после захвата Каркемиша. В основном это были лучники и пращники, необремененные тяжелым оружием и трофеями, которые вернулись домой кратчайшим путем через горы. Появления здесь армии египтян я не ожидал, а для сражения с местными городами-государствами оставшихся воинов должно было хватить. То есть, силы соизмеримы, потому что я сильно сомневался в стойкости отрядов из приморских городов. На месте командира корпуса «Птах» я бы взял только добровольцев. От них и пользы

было бы больше.

— Что ты знаешь о новом небтауи Та-Кемета? — спросил я.

— Его зовут Сахенра Мериамон Рамсес Саптах (Тот, кому дал воссиять Ра, любимый Амоном, Ра, родивший его, сын Птаха), — без запинки произнес Шумадда. — Он сын Сети, ему всего одиннадцать лет. Вместо Саптаха правит его мать Таусерт. Так моему отцу рассказал командир людей реки по имени Джет-Птах-иуф-анх, когда ночевал в Губле.

Надо же, мой бывший командир Джет дорос до командования корпусом! А почему нет?! Он участвовал в нескольких удачных походах и сражениях, проявив себя неплохо, и в особой симпатии к Аменмесу замечен не был.

— Еще он сказал, что Таусерт повелела уничтожить любые сведения о договоре с тобой, потому что он унижал людей реки, — дополнил свой рассказ Шумадда.

Теперь все становилось на места. Только безмозглая баба могла послать всего один корпус для расправы с нами. У женщин представление об опасности или слишком преувеличенное, или слишком преуменьшенное. Наслушалась мужских рассказов о каких-то ничтожных дикарях и поверила, что с нами можно расправиться одной левой, не догадываясь, что ее отважные полководцы скрывали за этими байками свой страх. Таусерт срочно нужна была победа, чтобы оправдать свое нахождение у власти, и какой-то хитрый царедворец нашептал ей такой простенький вариант. Имей таких советников — и врагов не надо.

Глава 96

Эту долину я нашел сам. Два дня объезжал окрестности Алалаха, пока не наткнулся на нее. Долина была достаточно длинна, чтобы колесницы могли разогнаться и на большое расстояние удалиться от пехоты, и узка, чтобы я смог построить своих пикинеров в шесть шеренг. Такой глубокий строй нужен был, чтобы выдержать натиск египетской пехоты, довольно стойкой. В первых шеренгах стояли новички и примкнувшие, включая отряд из Губла, а в задних — проверенные, закаленные воины. По опыту знал, что первыми бегут задние шеренги. Передние рубятся, им некогда раздумывать о смысле жизни и смерти, предаваться сомнениям и унынию в ожидании, когда придет твой черед сразиться. Зато у задних много времени на предательские мысли и поступки, поэтому так должны стоять опытные и смелые.

Пики мы имели с запасом. Большую часть привезли с собой и за два дня заготовили еще несколько сотен, благо кузнецов среди рабов было несколько десятков, дерева здесь пока что много и металлов на наконечники у нас хватало. Поработали и над полем, покрытом высокой стерней пшеницы-двузернянки, нарыв и замаскировав неглубокие ямы-ловушки, в которых будут застревать колесницы. Оставалось заманить сюда врага. Иногда армии расходятся параллельными курсами в поисках друг друга. Можно было бы послать гонца и забить стрелку, но я опасался, что это вызовет подозрения у египтян. Пусть лучше сами найдут, «совершенно случайно» наткнувшись на наш разъезд. Что и случилось утром третьего дня.

Я увидел две наши колесницы, несущиеся по краю долины, когда объезжал ее, наблюдая за работами по изготовлению ловушек. Располагали их в шахматном порядке и пока что отмечали длинными прутами, чтобы самим не попасться. Удирающему дозору некогда было маневрировать между прутами, поэтому предпочли ехать по самому краю, вдоль леса на склонах холмов, которые огораживали долину. На противоположном ее конце появились шесть египетских колесниц. Они остановились на дороге, которая спускалась в долину. Оттуда им хорошо видна деревня, в которой и возле которой расположилась моя армия. Египтян тоже заметили и забили в барабаны и загудели в трубы. Выполняя мою инструкцию, лагерь засуетился, якобы готовясь к бою. Египетские колесничие увидели достаточно, чтобы было, что доложить командованию, и поехали в обратную сторону, к дороге, связывающей Угарит с

Алалахом, по которой двигались доблестный корпус «Птах» и отряды его союзников.

Египетская армия прибыла к вечеру. Двигалась предельно осторожно. Наверное, боялась угодить в засаду. Сперва появились двенадцать колесниц. Заняв позиции на верху склона, они внимательно осмотрели местность и наш лагерь. Убедившись, что нападать на них не собираемся, спустились ниже, а потом и на поле, покрытые высокой стерней. Вслед за ними появился отряд лучников. Эти быстро рассыпались по склону, спрятавшись за деревьями. Затем подошли копейщики и встали на дороге на склоне, перегородив ее. Следующий отряд копейщиков обошел их по лесу и встал в начале поля. Когда подошел третий отряд, он вместе с первым присоединился ко второму. Втроем они встали дугой, флангами в нашу сторону, словно предлагали напасть и оказаться в ловушке. Затем прибыли остальные колесницы, включая украшенную золотом, на которой ехал командующий Джет. Он ненадолго остановился на верху склона, оценивая врага. Мои воины стояли в шесть шеренг, положив пики на землю. Египтяне должны знать о пиках, но то, о чем слышал, иногда сильно отличается от того, что видел. Надеюсь, Джета порадовало, что нас так мало.

Дальше в долину спускались отряды союзников и располагались впереди египтян. Слуга должен знать свое место. Судя по флагам, сюда прибыли отряды из всех городов восточного берега Средиземного моря, начиная от Газы и заканчивая Угаритом. Среди них преобладали те, кто клялся мне в дружбе и верности. Теперь поклялись египтянам. Если выиграю сражение, опять полюбят меня.

Уже в сумерках в долину втянулся длинный обоз из арб, запряженных волами, вьючных мулов и ослов и большая отара баранов. Ветер был со стороны египтян, так что вскоре ночной воздух наполнился ароматами жареного мяса. К тому времени мои воины уже отужинали баранами, захваченными в Алалахе, поэтому реагировали спокойно. Поняв, что египтяне нападать сходу не будут, я разрешил своим воинам покинуть строй и заняться ужином. С пропитаем у нас все хорошо. В Алалахе захватили много скота и зерна, овощей и фруктов нового урожая. Специально для меня нагрузили полную арбу арбузов. Съесть так много за короткий срок я не способен, поэтому угощаю своих подчиненных. К моему удивлению, они не считают арбуз самой вкусной едой, предпочитают мясо. Дикари, что с них взять?!

Глава 97

Старый месяц, дотаивающий последние дни, появился сразу после захода солнца. Он не так ярок, как полная луна, но дает достаточно света, чтобы видеть крупные камни и не спотыкаться о них. Впереди меня идут два лучника, а позади — еще восемь их коллег и пять пращников. По моим подсчетам мы уже в тылу врага, который выставил два ряда охранения на поле и одну и очень редкую — на флангах. В тылу вообще никого нет. Только за пасущимся скотом приглядывают погонщики, которые сидят или лежат у костров. Мы проходим между ними и арбами, возле которых спят свободные от дежурства, занимаем позиции среди деревьев и кустов, чтобы быть не слишком заметными. Действуем молча и тихо. Каждый знает, какая у него задача и последовательность действий.

Я жду минут пятнадцать, убеждаюсь, что никому нет до нас дела, что рядом с нами все спят, после чего шепотом отдаю приказ:

— Начали.

Основная масса египтян расположилась в центре лагеря. На флангах их меньше, особенно на правом, за которым спрятались мы. Здесь египтяне разлеглись полосой метров двадцать-тридцать. Дальше идут союзники, в том числе гублцы, рядом с которыми сейчас должны прятаться лучники и пращники из этого города, но из отряда Шумадды. Услышав первые возмущенные крики раненых нашими стрелами и камнями, они должны метать стрелы и камни в расположение египтян. Если бы мы подкрались и тихо вырезали пару сотен сидонцев или тирцев, то уцелевшие пошли бы утром мстить нам, а вот если египтяне решат, что их обстреляли союзники, а те в свою очередь, что им досталось от людей реки, то завтра они будут воздавать друг другу. Мне не важно, сколько человек погибнет ночью. Мне надо посеять между союзниками недоверие, подорвать их моральный дух. Тогда потери будут исчисляться тысячами.