Нарушенное обещание

Джеймс М. Р.

Я стал мужчиной в этой жизни под руководством Росси. И я испытываю такую же ярость, как и он, из-за того, что единственная женщина, которой было не наплевать на меня после смерти моей матери, которая пыталась заменить мне мать, когда могла, мертва из-за Братвы. Из-за Софии, тихий голос все еще не уходит из моей головы, тот, который постоянно напоминает мне, что София — причина всего этого. Причина настойчивости Братвы. Причина, по которой я сейчас женат. Причина, по которой отель подвергся нападению. И я не могу понять, почему она так чертовски важна для кого-либо. Маленькая скрипачка-сирота наполовину русская, наполовину итальянка. Дочь бывшего босса, конечно. Но есть много низших начальников с дочерями,

и я не видел, чтобы братва бомбила отели, чтобы добраться до них.

В глубине души я хотел бы прорубить кровавую полосу в Братве и отомстить за Джулию так же сильно, как это сделал бы Росси. И все же я пытаюсь установить мир. Ради моей жены. Для всех других жен, матерей и детей, которые не хотят терять своих мужей, отцов и сыновей. Которые не хотят умирать в качестве сопутствующего ущерба для жизни, которую они не выбирали.

Машина останавливается перед похоронным бюро, и я вижу, как люди уже входят. Франко стоит в дверях, когда я подхожу, и я хмурюсь, бросая на него взгляд.

— Я думал, ты будешь с Катериной.

— Она справится сама. Я ждал тебя. Мы должны поговорить о том, что будет дальше.

— Для этого будет время позже. Ты должен быть со своей невестой. Будь ей хорошим будущим мужем.

Франко фыркает.

— Тебе ли болтать об этом, — говорит он, его голос слишком легкомысленный для такого случая. Но он все равно поворачивается и уходит внутрь.

Он, конечно, прав. Я не из тех, кто любит говорить. Я далек от того, чтобы быть хорошим мужем Софии, и у меня нет реальных намерений когда-либо им становиться. Тем не менее, Катерина хорошая женщина и хорошая потенциальная жена, мгла бы быть и моей женой, если бы не обещание, которое связало меня с Софией. Ей повезло, что она не вышла замуж за меня. Я думал, Франко был бы лучшим мужем для нее, несмотря на все его распутство. Но, похоже, он не совсем соответствует своей работе. Я поговорю с ним, рассеянно думаю я, пока топчусь у двери. Я внушу ему необходимость дать его жене почувствовать заботу, даже если он не верен ей. Даже если он ее не любит. Даже просто думая об этом, я чувствую себя лицемером. Возможно, в данный момент я верен Софии, но такие слова, как "Любовь и забота", определенно не описывают наши отношения. На самом деле, то, что я чувствую к ней, граничит с одержимостью. Опасное отвлечение. Похоть, подобной которой я никогда не испытывал.

Определенно, это не любовь.

Однако это последнее место, где я хочу позволить мыслям о Софии закрадываться в себя, и я заставляю себя сосредоточиться на здесь и сейчас, направляясь в похоронное бюро, чтобы найти Франко и Катерину. Они стоят в передней части просмотрового зала: Катерина в черном платье до колен, поверх которого накинута кофта, защищающая от холода в здании, и короткой сетчатой вуали, приколотой к глазам и зачесанными вверх волосами. Ее глаза покраснели, а лицо побледнело, но она удивительно собрана, стоит прямо, расправив плечи и не опираясь на Франко.

Может быть, она чувствует, что он не будет тем мужем, на которого она может положиться, но лично я думаю, что Катерина просто пошла в свою мать. Джулия была сильной женщиной, и я испытываю еще одну вспышку негодования из-за того, что она лежит холодная в гробу, вместо того чтобы быть все еще живой и энергичной. Я думал, что привык к смерти, но, может быть, мы никогда не привыкнем к бессмысленным смертям. Смертям, которые наступают слишком рано, тех, кто нам близок.

— Тебе следует поговорить с Софией, — тихо говорю я Катерине в перерывах между разговорами с другими скорбящими и членами семьи, которые заходят, чтобы утешить ее. — Она кое-что знает о потере родителей.

Катерина тонко улыбается.

— Ты тоже. — Я не самый лучший утешитель. Я одариваю ее легкой полуулыбкой, наклоняясь,

чтобы коротко сжать ее руку.

— Скажи мне, если Франко не выполнит свою часть работы, и я поговорю с ним.

— Он делает все, что в его силах. — Голос Катерины звучит тихо и издалека.

Я знаю, что, вероятно, это не тот случай. Я оглядываюсь и вижу, что Франко разговаривает с капо из Нью-Йорка, его внимание уже отвлечено от своей будущей жены.

— До сих пор на нем не было большой ответственности, кроме того, что он был моим другом и поддерживал меня. Но он смирится. Он войдет в эту роль. — Он молод, — тихо говорит она. — Но я предпочла бы его, чем некоторых мужчин, которым я могла бы стать женой. По крайней мере, Франко не будет бить меня или обращаться со мной как с племенной кобылой. Я никогда не ожидала, что у меня будет особенно любящий или верный муж. Достаточно и одного доброго.

— Франко такой. — По крайней мере, я никогда не видел его злонамеренно жестоким. Может быть, и дразняще жестоким, но никогда с намерением причинить кому-либо боль. И его никогда не призывали делать то, что мне приходилось делать для Росси. Он был моим напарником всю нашу жизнь, Робином для моего Бэтмена. Тот, кому никогда не приходилось быть серьезным, кого я всегда пытался оградить от тех, кто распространял о нем сплетни или пытался запугать его.

Теперь все изменится. И когда я смотрю, как Франко движется по комнате с его легкой, очаровательной грацией, его рыжие волосы выделяются подобно маяку среди моря темноволосых мужчин и женщин, я чувствую, как в моем животе зарождается легкое беспокойство.

Я надеюсь, что он справится с задачей.

ЛУКА

Начинается дождь, когда гроб Джулии Росси опускают в землю. Кладбище превращается в поле с черными зонтиками. Катерина тихо плачет, зажав рот рукой в перчатке, и даже Франко стал серьезным, скрестив руки перед собой, когда он стоит под зонтиком, который он держит над ними обоими. На холме, где проходит дорога, я вижу, как подъезжает длинная черная машина. Мгновение спустя выходят двое мужчин плотного телосложения, одетых в слишком теплые для такой погоды куртки, в которых почти наверняка спрятано оружие, и я с напряжением в животе понимаю, кто это должен быть.

Виктор Андреев.

Я наклоняюсь к Франко.

— Я вернусь через минуту, — тихо говорю я и киваю в сторону холма, где стоит машина на холостом ходу. Франко прослеживает за моим взглядом, и я вижу, как по его лицу пробегает тень нервозности.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — Его голос низкий, встревоженный, и я качаю головой.

— Оставайся здесь с Катериной. Со мной все будет в порядке.

— Я твой заместитель. Я должен быть на твоей стороне…

— Сегодня ты ее будущий муж. Она только что потеряла свою мать, Франко, а Росси все еще в критическом состоянии. Прояви немного сострадания. — Мой тон жестче, чем когда-либо был с ним. Тем не менее, я начинаю беспокоиться, что спокойная жизнь, которую Франко вел в моей тени, не смогла подготовить его к его новому положению.

Может быть, мне следовало быть с ним строже, как Росси был со мной. Но сейчас я ничего не могу с этим поделать.

Я взбираюсь на холм, чувствуя, как по спине стекают капельки пота, отчего рубашка неприятно прилипает к телу. Я не был лицом к лицу с Виктором с тех пор, как был убит мой отец, когда они с Росси пришли к временному миру. Воспоминание об этом тоже обжигает мне нутро. Росси был готов заключить мир тогда, но не сейчас. Однако именно Виктор пришел просить о прекращении огня. На той неделе мы убили больше русских, чем за последние десятилетия.