Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц?
Шрифт:
Вилли не сомневался, что Феннер легко не дастся, что убивать его придется сразу, одним выстрелом, наповал…
Он постучал в дверь и не ожидая ответа, вошел в кабинет.
Артур Феннер, здоровый, мордатый, напоминающий кабана чиновник лет тридцати пяти, с гладко зачесанными назад светлыми волосами, сидел за столом и что-то писал. Не дожидаясь приглашения. Леман сел на стул, закинул ногу на ногу и достал из кармана пачку сигарет.
— Не возражаешь, если я закурю? — всем видом Вилли показывал, что готов к обычной беседе на служебную тему.
— Можете, — Феннер наконец оторвался от своих бумаг. Вилли сразу обратил внимание на это официальное «можете».
— У меня к вам, дружище Леман, есть несколько вопросов, — начал Феннер.
— С недавних пор молодые сотрудники, подражая начальнику второго отдела Мюллеру, взяли в моду обращаться друг к другу со словечком «дружище». Вилли молча ждал, что он скажет.
— Вам знакомы эти лица? — Феннер достал из конверта и положил на стол перед Леманом несколько фотографий.
Вилли, не спеша, взял их в руки и стал внимательно разглядывать одну за другой. На фотографиях были незнакомые ему лица, снятые на фоне здания советского торгового представительства на Литценбергштрассе.
— Нет, никого не знаю!
— Вот как! Действительно никого. Посмотрите повнимательней! — настаивал Феннер.
Вилли еще раз внимательно просмотрел снимки.
— Нет! Никого из них я не знаю!
— Как же так! Ведь вы раньше занимались представительствами советов, — разыгрывал недоумение Феннер.
«Из него, наверное, получился бы актер», — подумал Вилли.
— Действительно, занимался…
— Тогда вы должны знать сотрудников советского торгового представительства!
— Теперь я работаю в другом отделении…
— На кого вы работаете, это вопрос особый, — перебил его Феннер. — Особый! — подчеркнул он.
— Я не закончил свою мысль, — сдерживая себя, продолжил Леман. — Так вот, тогда я не занимался торговым представительством, а только полпредством. Дипломатов я знал всех, а сотрудников торгпредства не знал и, тем более, не могу знать сейчас, поскольку не работаю в вашем отделении.
— Ну ладно, Леман, не будем отвлекаться. Мне все известно, и лучше будет, если вы во всем признаетесь сами!
— В чем я должен признаваться?
— Послушайте, Леман! Вы ведь умный человек, опытней полицейский. Зачем вы впутались в это дело? Вы что не знали, чем все это грозит? Вам ли не знать, что у шпиона короткая жизнь?
— У шпиона? Не понимаю, что вы имеете ввиду!
— Вилли старался вести себя естественно и спокойно. Изредка он пытался смотреть на себя как бы со стороны, стараясь контролировать свои реплики, а с ними жесты и выражение лица, словно это был не он, а кто-то другой, кто сидел сейчас перед этим молодым, самоуверенным гестаповцем. Он интуитивно ощущал, что пока все идет нормально.
— Ну уж, конечно, не понимаете! — ухмыльнулся Феннер. — А кстати, кому вы помогали оформлять разрешение на выезд: евреям, русским? Я хочу знать, кому конкретно?
— А почему вас это интересует?
— Вопросы
Он вышел из-за стола и остановился в двух шагах от Лемана, засунув руки в карманы галифе униформы и покачивался с пятки на носок.
— А если я откажусь отвечать на ваши вопросы?
— Откажитесь?! Вы что не знаете, как у нас развязывают языки? А-а! — взревел Феннер, угрожающе надвигаясь на Вилли. Леман, невольно ощутил, как по спине пробежала волна страха. Остро ощущалась нехватка времени для обдумывания ответов.
— Вот что, Феннер! Задавайте свои вопросы по существу и не морочьте мне голову! В чем вы меня подозреваете? — теперь Вилли решил сам контратаковать. — Я задай такие вопросы, которые нужны следствию! — с трудом сдерживая себя, прорычал Феннер.
— Следствию? Это что же допрос? Я что арестован?
— А вы думали, что я пригласил вас для светской беседы? Не валяйте дурака, Леман!
— Ну хорошо! Задавайте свои вопросы, — примирительным тоном предложил Вилли. Он решил, что сейчас не мешает немного отступить.
— В каком году вы прекратили заниматься советскими организациями в Берлине?
— Это не трудно проверить по делам. Кажется, в тридцать втором, или даже позже.
— Тем не менее, вы информировали торговое представительство Советов о наших операциях против них?
— Информировал? Вот как обстоит дело?! Ну тогда вы должны знать имя моего сообщника из тех, кого я информировал, — спросил Вилли не скрывая издевки. Он не мигая смотрел в маленькие, по кабаньи налитые яростью глаза Феннера прекрасно понимая, что у того ничего конкретного нет. Было непонятно только, чем вызвана эта беседа.
— Нет, это вы мне назовите! — хорохорился Феннер.
— Я его не назову, потому что его просто нет, и вы, Феннер, хорошо это знаете. Если он есть, то давайте устроим очную ставку!
— Будет и очная ставка, будет и другое! Все будет в свое время! Кстати, у вас есть любовница?
— А какое это имеет отношение к делу? У нас, по-моему не запрещено иметь любовниц! Их у нас имеют многие и вы это знаете, не хуже меня. Думаю, у вас она тоже есть.
— Хватит разговаривать, Леман! Ее имя?
— Ну хорошо, если вы так настаиваете, пожалуйста — Ливорски, Флорентина Ливорски!
— Ливорски?! — Феннер не смог скрыть своего удивления и растерянности. — Как Ливорски? А как же Дельтей? Елизавета Дельтей?
— Так вот оно что! — тут уж Вилли не выдержал и рассмеялся. Видимо, сказалось нервное напряжение. — Вы явно ошибаетесь, господин Феннер! — И с явной издевкой, пояснил: — Елизавета Дельтей действительно была любовницей Лемана, но не моя, а другого, моего однофамильца, который работал раньше в моем отделении. Дельтей нам была известна: 1898 года рождения, жена министериального директора Отто Дельтой. Одно время она занималась изобретением инженера Грайхена, связанного с рентгеноскопией, а также имела деловые, посредническо-комиссионные отношения с советским торгпредством.