Наш корреспондент
Шрифт:
Серегин постоял у костра, покурил в тепле и решил, что надо быстрей итти дальше. На перевале холодно, сыро; никаких признаков жилья, кроме палатки для раненых, не было видно, и отдыхать негде.
Уже начинало смеркаться. Молчаливый лес задумчиво стоял вдоль дороги.
Начался спуск, мощенный уложенными в ряд тонкими стволами деревьев. Стволы были покрыты грязью, играли под ногами. Ступать приходилось наудачу, рассчитывать каждый шаг было некогда.
С большим огорчением Серегин почувствовал, как в один, а потом в другой сапог просочилась холодная вода.
Спуск
Наконец за одним из бесчисленных поворотов, где-то впереди и внизу, мелькнул огонек, рядом с ним другой, третий. Вскоре уже множество прихотливо разбросанных огней засветилось впереди. Серегин, который давно не видел ночью незамаскированный огонь или незашторенное окно, «невольно прибавил шаг, хотя, казалось, на это уже не было никаких сил. Оши приближались, и можно было уже различить, что это костры, вокруг которых толпилась бойцы. Спуск прекратился. Серегин сбился с дороги и пошел наугад к одному из костров.
— Здравствуйте, товарищи, — обратился он к группе солдат, стоявших у костра. — Что за часть?
— А вы кто такой? — спросил у него высокий боец в ватнике и черной капелюхе.
Серегин протянул ему удостоверение и про себя решил, что не сделает» ни шагу дальше.
— Мы — морская пехота, — сказал боец, возвращая Серегину удостоверение.
— А кто у вас командир? — угадывая ответ, спросил Серегин.
— Подполковник Остриков, — ответил боец.
— Куда же вы направляетесь?
— Пока в Михайловку. Здесь переночуем, а утром двинем через перевал.
Штаб армии, перебрасывая морской батальон, сам того не зная, сыграл с корреспондентом Серегиным злую шутку. Завтра утром придется вместе с этим батальоном маршировать туда, откуда пришел. Выходит, «напрасно он шагал сегодня с самого утра до позднего вечера, почти без отдыха и голодный. Выходит, что он без всякой надобности, просто так, прогулялся через перевал. Было от чего обозлиться на столь нелепое стечение обстоятельств. Можно было и посмеяться, хотя бы и горько, над своим комическим положением. Но Серегин настолько устал, что уже не был способен ни злиться, ни смеяться, и покорно сказал бойцу:
— Так я здесь с вами перекочую.
Боец в ватнике и черной капелюхе оказался вовсе и не бойцом, а лейтенантом, командиром батареи. Ординарец постлал ему и Серегину не то попону, не то орудийный чехол. Бойцы усаживались в кружок вокруг жарко дышащего костра.
Старшина выдал всем по большому куску ржаного хлеба, густо посыпанному сахаром. Проглотив этот кусок, Серегин еще больше захотел спать, но, помня о предстоящем переходе, заставим себя разуться, высушить и размять пропитанные грязью портянки и снова обуться. Только после этого он накрылся плащ-палаткой, поджал ноги, чтобы не сгорели сапоги, и уснул мертвым сном, не обращая внимания на мелкий, но частый дождь.
Утром Серегин увидел неширокую долину,
Выслушав Серегина, кто он и зачем прибыл, Остриков сказал:
— Очень приятно! Только сейчас какие же материалы, когда все на ходу? Придем на место, тогда, пожалуйста, что было — все расскажем.
И, признав на этом разговор с корреспондентом исчерпанным, зашагал по направлению к перевалу неожиданно легким, юношеским шагом. За Остриковым двинулись другие офицеры, а за ними и корреспондент.
Вероятно, моряки знали кратчайшие пути через перевал. Они шли совсем не той дорогой, какой добирался сюда Серегин, лезли все время на кручи и преодолевали их с веселым ожесточением. Корреспондент скоро отстал от подполковника и шел теперь в массе моряков, которые были тяжело нагружены оружием и боеприпасами. День выдался ясный, теплый, и едва колонна втянулась в лесную тропу, как в воздухе надоедливо заныл немецкий самолет-разведчик «фокке-вульф».
Большое дело — коллектив. Проснувшись утром, Серегин с ужасом думал о том, что ему придется снова итти через перевал: ноги были будто чужие, все тело ныло-и болело от усталости и плохо проведенной ночи. Ему казалось, что он не в силах будет подняться на самый ничтожный пригорок, а вот все шли — и он шел, цеплялся за ветки, как и все, влезал на кручи… Шагая уже по ту сторону перевала, он встретил начальника политотдела. Бригадный комиссар ехал на рыжем дончаке в сопровождении ординарца и глянул на корреспондента еще более строгими глазами, чем обычно.
На привале Серегин развил — кипучую деятельность. По его просьбе Остриков вызвал нужных людей, поручил им дать корреспонденту все необходимые материалы. Начальник штаба и командиры рот взялись за перья, и вечером Серегин мчался в редакцию на попутной машине, увозя статьи о штурме укрепленной вершины, о встречном бое в горно-лесистой местности и на редкость обильную информацию.
Срочное задание было выполнено.
Глава пятая
Дожди шли непрерывно. Набухшая почва уже не могла впитывать в себя влагу. Дождевые капли, перешептываясь, торопливо сбегали в низины, выемки, овражки, устремляясь оттуда в ущелье, где полноводные, бушующие потоки с глухим ревом мчались на равнины, сметая на своем пути препятствия. А в начале января над горами разразилась гроза, настоящая летняя гроза, с ливнем, молниями и громовыми раскатами, которые сперва были приняты за взрывы бомб. Между тем по руслам лесных дорог стекались к передовой пополнения и новые части. Теперь уже всем было ясно, что готовится наступление.