Наш общий друг (Книга 1 и 2)

Диккенс Чарльз

– Был, да не вы! Под присягой готов подтвердить, - ответил Райдергуд. Вы меня запугиваете, а, на мой взгляд, дело-то против вас оборачивается. Джордж Рэдфут, видите ли, пропал без вести, и никто его не хватился! Да разве с матросами так не случается сплошь и рядом? На больший срок пропадают, и то ничего. Записываются в команду под чужой фамилией, уходят в дальнее плавание, да мало ли что! А потом, глядишь, опять появился на свет божий, и никто этому не удивляется. Спросите мою дочь. Без меня вы с ней, как попугаи, болтали. Пусть теперь этот попугай вам ответит. Вы меня заподозрили, будто я его заподозрил! А, думаете, я вас ни в чем не подозреваю? Вы говорите, что Джордж Рэдфут убит. Так будьте любезны ответить, кто его убил, и откуда вам

известно, что он убит? У вас в кармане его нож, а на плечах его куртка. Будьте любезны ответить, как они к вам попали! Дайте мне бутылку!
– Тут мистер Райдергуд, по-видимому, впал в искреннее заблуждение, сочтя вино своей собственностью.
– А ты!
– Он повернулся к дочери, наливая херес в безногую рюмку.
– Вот только доброго вина жаль, а то швырнул бы в тебя бутылкой! Настрекотала ему с три короба! Много ли такому надо, чтобы заподозрить невинного? Послушал попугая, и готово дело. А уж если я кого в чем заподозрю, так сумею доказать, я человек честный, добываю хлеб в поте лица своего, как все честные люди.
– Он снова налил себе хересу, отпил половину, подержал вино во рту, прежде чем проглотить, и, заглянув, в рюмку, медленно всколыхнул ее содержимое, а Плезент, прическа которой после такой отповеди немедленно пришла в беспорядок, стала закручивать волосы на затылке, как закручивают хвост лошади, прежде чем вести ее на ярмарку.

– Ну? Кончили?
– спросил незнакомец.

– Нет, - ответил Райдергуд.
– Не кончил. До конца еще далеко. Сначала я хочу узнать, что приключилось с Джорджем Рэдфутом и каким образом вам достались его пожитки?

– Может, когда и узнаете, только не сейчас.

– А еще я хочу узнать, - продолжал Райдергуд, - не собираетесь ли вы приписывать дело этого... как его там...

– Дело Гармона, отец, - подсказала Плезент.

– Молчи, попугай!
– рявкнул он.
– Держи язык на привязи! Так вот, сударь, я хочу знать, не приписываете ли вы это преступление Джорджу Рэдфуту.

– Может, когда и узнаете, только не сейчас.

– А уж не убийца ли вы сами?
– с угрожающим жестом проговорил Райдергуд.

– Тайна этого преступления известна мне одному, - ответил незнакомец, строго покачав головой.
– И мне одному известно, что в ваших выдумках нет ни слова правды. Мне одному известно, что они ложны от начала до конца, и вы сами в них не верите. Вот и все, что вам удастся узнать от меня сегодня.

Мистер Райдергуд с минуту сидел в раздумье, уставившись своим косым глазом на гостя, потом налил себе вина и в три глотка опорожнил рюмку.

– Закрой лавку!
– вдруг крикнул он дочери, поставив свой безногий сосуд на стол.
– Запри дверь на ключ и не отходи от нее. А если вам все это известно, сударь, - обратился он к незнакомцу, становясь между ним и дверью, - почему вы не пошли к адвокату Лайтвуду?

– И это известно только мне одному, - последовал хладнокровный ответ.

– Ну, а если убийство Гармона не ваших рук дело, тогда своим обличением вы можете зашибить пять, а то и все десять тысяч фунтов. Это вам известно? спросил Райдергуд.

– Известно. И когда я потребую вознаграждение, там будет и ваша доля.

Честный человек умолк и шагнул чуть ближе к незнакомцу и чуть дальше от двери.

– Мне все известно, - спокойно повторил незнакомец, - и то, что за вами и Джорджем Рэдфутом числится не одно черное дело, и то, что вы, Роджер Райдергуд, оклеветали ни в чем не повинного человека в расчете на вознаграждение, и то, что я могу уличить вас во всем этом - и уличу, сам буду свидетелем, клянусь вам!
– если вы будете противиться мне.

– Отец!
– взмолилась Плезент, все еще стоявшая у двери.
– Уступи ему! Не противься! Не то накличешь на себя еще не такую беду! Отец!

– Замолчи! попугай! Цыц!
– крикнул мистер Райдергуд, в бешенстве не зная, к кому из них кинуться. Потом заканючил, приниженно, льстиво: Помилуйте, сударь! Вы

так и не сказали, что вам от меня нужно! Это несправедливо, это вам не к лицу - говорите, будто я противлюсь, а чему противлюсь, не объясняете!

– Мне нужно немного, - сказал незнакомец.
– То ли вы обвинили человека, то ли нет - не поймешь, и этого так оставить нельзя. Вы погнались за денежками, а теперь возьмите свои поклепы обратно.

– Слушайте, друг...

– Какой я вам друг!
– сказал незнакомец.

– Ну, тогда капитан, - не сдавался Райдергуд.
– Капитаном-то можно вас называть? Это звание почетное, вам оно в самый раз. Капитан! Ведь человек-то давно умер! Нет, вы по чести скажите! Умер Старик или нет?

– Да, - нетерпеливо отрезал тот.
– Умер. Ну и что же из этого?

– Разве слова могут повредить покойнику? Я, капитан, хочу, чтобы вы мне по чести ответили.

– Слова могут повредить памяти покойного, и они могут повредить его детям, которые живы. Сколько их было у этого человека?

– У кого, капитан, у Старика?

– О ком же еще речь!
– воскликнул незнакомец и чуть не ударил Райдергуда ногой, словно тот пресмыкался перед ним не только морально, но и физически.
– Я слышал о сыне и дочери. Мне надо знать точно, и я спрашиваю вашу дочь, предпочитая разговаривать с ней. Сколько детей оставил Хэксем?

Плезент взглядом попросила у отца разрешения ответить, и честный человек гневно крикнул:

– Ты что же не отвечаешь капитану, черт тебя подери! Когда не надо, так она, шельма, стрекочет не хуже попугая!

После такого поощрения мисс Райдергуд сообщила, что у Хэксема было двое детей: дочь Лиззи и сын - подросток.
– Оба смирные, порядочные, - добавила она.

– Какое ужасное пятно лежит на них!
– воскликнул незнакомец, и эта мысль так взволновала его, что он встал и заходил по комнате взад и вперед, повторяя вполголоса: - Ужасно! Просто ужасно! Но кто мог это предвидеть! Потом остановился и спросил: - Где они живут?

Плезент снова пояснила, что с Хэксемом жила только дочь и сразу же после его смерти она уехала из гавани.

– Это я знаю, - сказал гость.
– Я был у них в доме, когда опознавали труп. А нельзя ли разведать, где она сейчас живет, только без огласки?

Разумеется, можно. Как она думает, сколько ей на это потребуется времени? Самое большее день. Вот и хорошо! Он зайдет за ответом и надеется, что к его приходу она все выяснит. Райдергуд молча выслушал их разговор и затем подобострастно обратился к "капитану":

– Капитан! Что бы я там ни наговорил на Старика, он всегда был порядочным мерзавцем, всегда промышлял воровством, и вы этого не забывайте. Я, может, хватил через край, когда был у тех двоих хозяев - у мистера Лайтвуда и у другого хозяина, - но что мною руководило?
– заботился о правосудии или, если это угодно, распалился, как всякий человек, когда у него есть надежда сорвать большой куш для своей семьи. Опять же вино у тех почтенных джентльменов не пошло мне на пользу, хотя они вряд ли чего-нибудь в него подмешали, этого я не утверждаю. И вы, капитан, вот еще о чем не забывайте: разве я стоял на своем, когда Старику пришел конец? Разве я говорил тем двоим почтенным джентльменам: "Что я показал, то показываю и теперь. Что вы записали с моих слов, от того я не отступлюсь". Нет! Я им заявил по-честному и - заметьте, капитан, - без всяких уверток: "Может, тут произошла ошибка, может, в моих показаниях что и не так записано. Я лжесвидетельствовать не хочу, нет! Может, вы после этого перестанете меня уважать, но, что поделаешь, лжесвидетельствовать я все равно не стану". И если уж на то пошло, - заключил мистер Райдергуд, видимо в доказательство своей хорошей репутации, - так меня теперь многие не уважают, и вы, капитан, не уважаете, если я правильно вас понял. Но, по мне, лучше Это, чем лжесвидетельствовать. Вот и все. Если, на ваш взгляд, я действовал со злым умыслом, назовите меня злоумышленником.